Материалом, создающим образную ткань литературно-художественного произведения, является язык. Поэтому глубокое восприятие, а тем более анализ произведений литературы возможны только при том условии, когда читатель обращает самое серьезное внимание на те языковые средства, с помощью которых писатель реализует свой художественный замысел. Язык, по словам Горького,— это первоэлемент литературы, основное орудие ее. Такого же мнения придерживаются все выдающиеся художники слова. «Язык,— писал К. Федин,— всегда останется основным материалом произведения. Художественная литература — это искусство слова. Даже столь важное начало литературной формы, как композиция, отступает перед решающим значением языка писателя. Мы знаем хорошие произведения литературы с несовершенной или даже плохой композицией. Но хорошего произведения с плохим языком быть не может».

Роль языка в литературе двойная. Во-первых, язык (точнее, речь) выступает как составная часть образного содержания литературы, воспроизводящей жизнь в форме жизни. Например, в очерке «В. И. Ленин» М. Горький передает то, что и как говорил В. И. Ленин. Во-вторых, язык в художественной литературе выступает как тот специфический, присущий только литературе материал, из которого образуется содержательная форма, воплощающая писательский замысел. Средствами языка создаются портреты персонажей, раскрывается их внутренний мир, показывается обстановка, в которой - они живут, события, в которых они участвуют, и т. д.

Строго говоря, термин «язык художественного произведения» не совсем правомерен: у литературы нет особого языка, она пользуется средствами языка, который обслуживает не только искусство слова, но и все осталь ные сферы языкового общения людей. Поэтому правильнее говорить о художественной речи, которая создается средствами языка. Любое литературное произведение — это или речь автора, или речь персонажа, или комбинация речи того и другого.

Каковы основные особенности художественной речи? Для того чтобы ответить на этот вопрос, сравним два отрывка: один из «Малой Советской Энциклопедии», другой из повести Н. В. Гоголя «Страшная месть». В обо-' их отрывках речь идет о реке Днепр.

«Днепр — река в Европейской части СССР. Длина 2285 км, площадь бассейна 503 тыс. км2. Берет начало с Валдайской возвышенности, в 165 км северо-восточнее г. Смоленска. Впадает несколькими рукавами (гирлами) в Днепровский лиман Черного моря. Протекает по терри-юрии РСФСР, БССР и УССР.

Течение Днепра принято делить на 3 части: верхнее — от истока до г. Киева, среднее — от Киева до г. Запорожья и нижнее — от Запорожья до устья.

В верховьях Днепр протекает в лесной зоне, ниже, до г. Кременчуга,— в зоне лесостепи, далее — в пределах степи».

«Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы полные воды свои. Не шелохнет; не прогремит. Глядишь, и не знаешь, идет или не идет его величавая ширина, а чудится, будто весь вылит он из стекла, и будто голубая зеркальная дорога, без меры в ширину, без конца в длину, реет и вьется по зеленому миру. Любо тогда и жаркому солнцу оглядеться с вышины и погрузить лучи в холод стеклянных вод и прибрежным лесам ярко осветиться в водах. Зеленокудрые! Они то тянутся вместе с полевыми цветами к водам и, наклонившись, глядят в них и не наглядятся, и не налюбуются светлым своим зраком, и усмехаются к нему и приветствуют его, кивая ветвями. В середину же Днепра они не смеют глянуть: никто, кроме солнца и голубого неба, не глядит в него. Редкая птица долетит до середины Днепра. Пышный! Ему нет равной реки в мире».

Читая и сравнивая эти два описания Днепра, мы замечаем, что автор статьи из «Энциклопедии» перечисля ет те объективно существующие свойства и признаки реки, которые изучает наука география: читателю даны сведения о расположении реки на местности, о ее длине, площади бассейна, о том, откуда вытекает и куда впадает Днепр, и т. д. В тексте совершенно отсутствует авторское отношение к предмету описания, ни слова не, сказано и о том, какое впечатление Днепр производит на других людей, красив ли он. В отрывке много специальных географических терминов и выражений: «площадь бассейна», «северо-восточнее», «рукавами (гирлами)», «Днепровский лиман», «исток», «в лесной зоне», «в зоне лесостепи». Речь здесь абсолютно бесстрастна, рассудочна, точна, лишена каких-либо элементов, имеющих иносказательный смысл. Прочитав этот отрывок, мы получим определенные научные сведения о Днепре, но ни волнения, ни тем более эстетического наслаждения это чтение у нас не вызовет.

Обращаясь к отрывку из повести Гоголя, мы замечаем, что автор стремится не столько к передаче объективных сведений о Днепре, сколько к тому, чтобы, пользуясь всеми средствами языка, выразить свое восхищение красотой любимой реки, дать читателю яркое представление об этой красоте, вызвать в нем сопереживание с собою. Отсюда предельная взволнованность тона, обилие усилительных элементов в речи, образных уподоблений, метафор, эпитетов, гипербол. Отрывок сразу же начинается выражением авторского чувства: «Чуден Днепр...» Вместо нейтрального слова «протекает» Гоголь употребляет метафорический оценочный оборот: «вольно и плавно мчит». Стремясь убедить читателя в красоте Днепра, автор называет его ширину «величавой», уподобляет реку «голубой зеркальной дороге, без меры в ширину, без конца в длину». Гоголь заставляет далее любоваться красотой Днепра и «жаркое солнце», и «зеленокудрые леса», и «полевые цветы». Многие фразы и выражения из этого описания нельзя принимать буквально, они имеют иносказательный смысл, служат выражению предельного восторга и восхищения автора. КогдД мы читаем, что «редкая птица долетит до середины Днепра», это лишь значит, что Днепр очень широк. А заключающие отрывок слова о том, что Днепру нет равных в мире, надо понимать как выражение беспредельной любви Гоголя к родной реке. В то время как из научного описания Днепра мы получаем научно-географические сведения логического характера, Гоголь своим описанием создает художественный образ, в котором запечатлены величие и красота реки и то искреннее восхищение, которое она вызывает у самого автора описания. Если речь автора научного описания Днепра совершенно лишена каких-либо индивидуальных признаков (не случайно автор статьи в «Энциклопедии» даже не назван), то речь Гоголя предельно индивидуализирована, несет яркую печать авторской личности: любой читатель, хорошо знакомый с произведениями Гоголя, легко определит принадлежность данного отрывка именно этому писателю, даже если текст будет изъят из всего произведения и дан без имени автора.

Обратим также внимание на то, что Гоголь в своем описании Днепра совсем не употребляет специальных терминов, а пользуется общедоступными словами и выражениями. Наконец, сравнивая два отрывка, мы можем отметить, и то, что речь автора научного описания Днепра эстетически нейтральна, о ней нельзя сказать, красива она или некрасива. Другое дело — гоголевское описание Днепра: оно захватывает не только величием и красотой могучей реки, но и звучностью, плавностью, интонационным богатством и содержательностью самой речи автора.

Итак, основными свойствами художественной речи являются: образность, эмоциональность, иносказательность, авторская оригинальность. Художественная речь общедоступна и эстетически значима.

Образность художественной речи, т. е. ее способность вызывать в воображении читателя живые образы и наглядные картины, достигается в первую очередь подбором слов и предложений с предметно-конкретным значением. Так, из двух слов — «лесонасаждения» и «роща» — второе несет большой «заряд» образности, потому что его значение более конкретно, более индивидуально. Словосочетание «роща золотая» более образно, чем одно слово «роща», потому что это словосочетание не только называет конкретный предмет («роща»), но и указывает на индивидуальный признак («золотая»). Прибавляя к этим словам слова, которые еще более конкретизируют и детализируют читательское представление о роще,

С.            Есенин создает такой художественный образ осени:

Отговорила роща золотая

Березовым, весёлым языком.

И журавли, печально пролетая,

Уж не жалеют больше ни о ком.

Как и научно-деловая речь, художественная речь требует точности, но не отвлеченных логических определений и рассуждений, а точности обозначения конкретных жизненных деталей и подробностей, из которых складывается художественный образ.

Каждая из строк приведенного здесь начала стихо- Щ. творения И. С. Никитина называет ту или иную пейзаж- 'Щ ную деталь или подробность, из которых и складывается целостный образ — картина летнего утра.

Образность заложена в самой природе слов. С ранних 'Щ лет знакомясь с предметами и явлениями мира, ребенок одновременно усваивает их названия. Благодаря этой связи, сохраняющейся на всю жизнь, слово способно вызывать у человека различные образы — представления щ об обозначаемом: зрительные, слуховые, осязательные, jf моторно-двигательные. Так, при слове «оттепель» в нашем воображении может возникнуть картина солнечного дня, с блеском и журчаньем ручьев, со звоном падающих с крыш капель, с запахом подтаявшего снега и т. д. Задача художника — найти такие слова и так сочетать их друг с другом, чтобы они выражали его замысел наиболее наглядно, конкретно, образно.

Не следует думать, что если образность возникает в результате конкретизаций (детализации) предмета высказывания, то, чем больше будет названо конкретных признаков и обозначено деталей этого предмета, тем более это высказывание будет образно. Излишество конкретных деталей и подробностей не менее пагубно для образности, чем их недостаток или отсутствие. При излишней, или, как говорил Энгельс, «дурной» детализации воображению читателя трудно сложить эти детали и подробности в единый, целостный образ. А. П. Чехов, прекрасно владевший искусством образной речи, советовал молодому Горькому: «...читая корректуру, вычеркивайте, где можно, определения существительных и 'глаголов. У Вас так много определений, что вниманию читателя трудно разобраться, и он утомляется. Понятно, когда я пишу: «человек сел на траву»; это понятно, потому что ясно и не задерживает внимания. Наоборот, неудобопонятно и тяжеловато для мозгов, если я пишу: «высокий, узкогрудый, среднего роста человек с рыжей бородкой сел на зеленую, уже измятую пешеходами траву, сел бесшумно, робко и пугливо оглядываясь. Это не сразу укладывается в мозгу, а беллетристика должна укладываться сразу, в секунду».

Следовательно, образность художественной речи достигается отнюдь не всякой детализацией, а лишь строгим отбором и умелой группировкой таких деталей, которые стимулируют работу воображения читателя. Подлинно образная речь всегда емка и экономна: немногими словами и фразами она выражает многое. Классический образец такой речи — начало стихотворения А. С. Пушкина «Зимнее утро» (Мороз и солнце; день чудесный!..).

Образная речь всегда эмоциональна, т. е. насыщена чувством, переживаниями. Эмоциональная выразительность, или экспрессивность, художественной речи создается прямыми и переносными значениями слов, средствами синтаксиса и интонации, ритмикой и звуковым составом высказывания.

Прочитаем внимательно заключительную часть стихотворения Н. А. Некрасова «Размышления у парадного подъезда»:

За заставой, в харчевне убогой,

Все пропьют бедняки до рубля

И пойдут, побираясь дорогой,

И застонут... Родная земля!

Назови мне такую обитель,

Я такого угла не видал.

Где бы сеятель твой и хранитель,

Где бы русский мужик не стонал.

Стонет он по полям, по дорогам,

Стонет он по тюрьмам, по острогам,

В рудниках, на железной цепи;

Стонет он под овином, под стогом,

Под телегой, ночуя в степи;

Стонет в собственном бедном домишке,

Свету божьего солнца не рад;

Стонет в каждом глухом городишке,

У подъезда судов и палат.

Выдь на Волгу: чей стон раздается Над великою русской рекой?

Этот стон у нас песней зовется —

То бурлаки идут бечевой!..

Волга! Волга!.. Весной многоводной Ты не так заливаешь поля,

Как великою скорбью народной Переполнилась наша земля,—

Где народ, там и стон... Эх, сердечный!

Что же значит твой стон бесконечный?

Ты проснешься ль, исполненный сил,

Иль, судеб повинуясь закону,

Все, что мог, ты уже совершил,—

Создал песню, подобную стону,

И духовно навеки почил?..

Перед нами — замечательный образец образно-эмоциональной речи. Каждый новый стих конкретизирует и дополняет образ угнетенного и страдающего народа; с каждой новой'строкой усиливается и усложняется чувство, с которым поэт рассказывает о народных бедствиях. Уважительно-любовное отношение к народу выражено Некрасовым и тем, что он называет «мужика» «сеятелем и хранителем» родной земли, и тем, что поэт обращается к народу с ласковым словом «сердечный». Сочувствие поэта к народу передано и через подробное перечисление народных скорбей и страданий, и через многократное повторение слов «стон», «стонет», «застонут», «стонал». Можно ли оставаться равнодушным, когда слышишь этот надрывающий душу «стон бесконечный»?! Даже песня, которая должна выражать радость, стала у народа «стоном». Скорбь народа названа «великой». Глубокое и искреннее сочувствие поэта этой великой скорби вылилось во взволнованное обращение к Волге (синтаксически это передано словоповтором с двумя восклицательными знаками и многоточием после обращения); предельно эмоционально отрицательное сравнение весеннего многоводья великой реки с великой скорбью народной. Эта скорбь настолько переполнила русскую землю, что ее даже не с чем сравнить. Некрасовское перечисление бед и стонов народных пронизывает огромная тревога поэта за судьбы русского народа. В речи автора чувствуется горячее желание видеть народ проснувшимся от духовного сна, распрямившимся, свободным. Эти чувства определили речевую форму прямого обращения-призыва к народу. Правда, по цензурным условиям Некрасов не мог открыто призывать народ к революции, но весь строй стихотворения проникнут революционной энергией и страстью. Недаром в кругах- передовой молодежи заключительные строки стихотворения читались с добавлением к стиху «Ты проснешься ль, исполненный сил» еще одного стиха — «Сокрушишь палача и корону».

Итак, художественная речь всегда обращена к чувствам читателя; художник слова призван, по словам Пушкина, «глаголом жечь сердца людей».

Очень важным свойством художественной речи является многозначность слов в речевом контексте, благодаря чему художественная речь, кроме прямого значения, имеет еще и переносный, иносказательный смысл. Например, в контексте романа И. А. Гончарова «Обломов» слово «сон» обозначает не только физиологическое состояние покоя и отдыха организма, оно служит характеристикой всего образа жизни героя романа. «Русский барин» Илья- Ильич Обломов не живет, а «спит». Вся первая часть романа посвящена рассказу о том, как Обломов, проснувшись «против обыкновения, очень рано, часов в восемь», полдня безуспешно пытался встать с постели, и кончил тем, что снова заснул крепким сном. Далее идет глава «Сон Обломова». Герой во сне переносится в сонную Обломовку. Вот как описывает автор послеобеденный отдых обломовцев: «Это был какой-то всепоглощающий, ничем не победимый сон, истинное подобие смерти». Гончаров называет такой сон «повальной болезнью», «заразой». Эта «зараза», привитая Обломову с детства, и привела его жизнь к трагическому исходу. Сон становится второй натурой Обломова, он спит и в радости и в горе, спит и тогда, когда бодрству ет: «Обломов не учился любви, он засыпал в своей сладостной дремоте, о которой некогда мечтал вслух при Штольце. По временам он начинал веровать в постоянную безоблачность жизни, и опять ему снилась Обломов-ка». Жалуясь Штольцу на то, что жизнь его везде трогает, Обломов говорит: «Лег бы и заснул навсегда». На одре смерти Илья Ильич покоится «как на ложе сна» и ветви сирени «дремлют над могилой», охраняя сон его..

Итак, в романе И. А. Гончарова слово «сон», кроме общепринятого значения, наполняется очень емким и глубоким социальным и эстетическим смыслом: это слово становится синонимом таких слов и выражений, как «барство», «крепостное право», «патриархальщина», «отсталость», «медленное умирание», «смерть». Если не учитывать тот емкий и многозначный смысл, который автор вложил в слово «сон» и близкие к нему по значению слова и выражения, нельзя понять ни характер Обломова, ни идейную направленность всего романа, ни его художественную структуру.

Столь же емкий, многозначный смысл приобретает, например, слово «гроза» в одноименной драме А. Н. Островского; слово «буря» в «Песне о Буревестнике» М. Горького; «партия» в поэме В. Маяковского «Владимир Ильич Ленин».

Художественную речь характеризует также исключительное богатство словаря, синтаксиса, интонаций, многообразие форм, видов, стилей. Эти качества художественной речи основаны на том, что литература воспроизводит все стороны общественной и частной жизни людей. Для достижения убедительности и правдивости создаваемых картин жизни и для их всесторонней идейноэмоциональной оценки писатели прибегают к средствам и литературного языка, и языка народно-разговорного. Используют они также элементы местных и профессиональных говоров и жаргонов, когда речь идет о людях той или иной местности или профессии.

Художественная литература есть живое и наиболее полное выражение богатств национальной речи в ее литературных, разговорных и диалектно-профессиональных формах. Вместе с тем литература выступает как хранительница и создательница наиболее образцовых и совершенных форм речи. Художественная речь — это речь, организованная по законам красоты. Далеко не все, что есть в национальной языковой стихии, принимается писателями и становится материалом для создания художественных образов. Берется лучшее, то, что соответствует основному духу и строю национального языка, что служит его дальнейшему обогащению и совершенствованию, и отбрасывается все, что засоряет, искажает и портит язык. «Литератор,— справедливо утверждал М. Горький, — должен уметь отобрать для работы изображения словом наиболее живучие, четкие, простые и ясные слова. Литератор не обязан считать пошлость и глупость героев своей собственностью, точно так же не обязан он пользоваться искаженным языком героев для своих описаний, он пользуется этим языком только для характеристики людей». Горький испытывал большую тревогу за то, что в среде малограмотных людей «великолепнейшая, афористическая речь, образное и меткое русское слово искажается и вульгаризируется».

Художественная речь раскрывает перед читателем литературы неисчерпаемый источник обогащения и совершенствования его собственной речи. Высокая речевая культура — одно из самых главных условий полноценного восприятия литературных произведений и верного суждения о них.

Речь подлинного художника слова, вбирая в себя богатую образность и выразительность национального языка, в то же время всегда оригинальна, неповторима. У каждого писателя своя творческая личность, своя манера, свой язык и свой стиль. Книги, как и люди, прекрасны «лица необщим выраженьем». Наличие индивидуального стиля речи — одно из непременных условий художественности литературного произведения, эмоционального воздействия его на читателя. Говорить своим голосом, по-своему, не шаблонно, не штампованными и примелькавшимися словами и фразами — к этому стремится каждый настоящий писатель. Подробнее об этом будет сказано в разделе «Стиль писателя».