Для богословия вопрос об отношении религиозной веры к научному знанию заключается в первую очередь в том, как соотносится религиозная «божественная» истина со знанием, которое является результатом познавательной деятельности, собственных усилий человека.

Этот вопрос порождает и другие: остается ли вообще место для «мудрости земной» рядом с «мудростью божественной»? Имеет ли вообще смысл познание человеком мира? Зачем человеку дан разум?

Богословы никогда не проявляли единодушия в решении подобных вопросов, в теологии проступают две главные тенденции: с одной стороны, откровенный и воинствующий фидеизм, требующий во имя веры отвергнуть разум, а с другой — попытки установить согласие между верой и разумом, за которыми всегда стояло и стоит стремление подчинить разум религиозной вере, превратить его в «служанку богословия».

Традиции воинствующего фидеизма закладываются в христианстве уже в ранний период его развития, когда оно должно было размежеваться с «языческой» античной философией, олицетворявшей тогда все знание. Христианский богослов Тертуллиан (150—222) полагал, что божественное откровение лишает философию права на существование, ибо возвещенная в нем истина является истиной полной и окончательной: «Нам после Христа не нужна никакая любознательность; после евангелия не нужно никакого исследования». Тертуллиан утверждал, что разум враждебен вере и что величайшая добродетель заключается именно в том, чтобы верить слепо, верить даже вопреки разуму; он провозгласил лозунг воинствующего фидеизма: «Верую, потому что нелепо».

Наряду с откровенным фидеизмом, который отлучает веру от разума и исходит из признания непримиримой противоположности между ними, в богословии проводится и другая линия, которая пытается согласовать разум с верой, сделать веру приемлемой для разума, ищет пути рационального обоснования религиозной веры или по крайней мере хочет доказать, что можно верить, не поступаясь разумом.

Одна из первых в христианском богословии попыток объединить веру и знание была предпринята Климентом Александрийским (150—215), возглавлявшим школу для обращаемых в христианство в Александрии— одном из главных центров эллинистической культуры. Он утверждал, что языческая философия не противоречит христианскому учению, потому что разум — это дар божий и голос разума — это голос бога; пророки и философы внимают богу, первые — прямо и непосредственно, вторые — прислушиваясь к голосу своего разума. Христианство должно не отвергать философию, но использовать ее для защиты и обоснования религиозной веры. Однако философия имеет право на существование только в том случае, если она согласована с верой; вера располагает самостоятельным и высшим источником истины, она предшествует знанию, устанавливает, что истинно и что ложно в философии. От Климента идет мысль о философии как «служанке богословия», только в этой роли христианство признавало ее право на существование.

Первую попытку создать христианскую философию осуществил видный богослов Августин (354—430). Посредством синтеза христианского богословия и античной философии (опираясь преимущественно на Платона) он стремился достичь компромисса между верой и разумом. Августин учил, что все знание проистекает из божественного озарения, что истину человеческий разум получает от бога. Но при этом он различал низший разум, обращенный к единичным чувственно воспринимаемым вещам, и высший — обращенный к общим идеям, к богу.

Августин учил, что человеческий разум слаб и потому во всем должен опираться на высший и непререкаемый божественный авторитет. Вера должна предшествовать знанию. В самом главном следует верить, не требуя никаких доказательств: «Церковь... требует веры там, где непреложны никакие доказательства...» Лозунг Августина: «Верить, чтобы понимать!»

Августин подозрительно относился к знанию. Он осуждал «суетную страсть любопытства, украшающуюся именем знания и мудрости», «дух человеческий, слепой и бессильный, постыдный и презренный», который «не желает, чтобы от него было что-нибудь сокрыто». Августин считал, что вера должна исцелять человека от опасного стремления к знанию, стремления рассматривать вещи сами по себе, вне связи с богом, и полагаться при этом на свой разум. Христианская вера требует смирения духа и ограничения разума, это область, в которой разум должен молчать.

Однако в отличие от Тертуллиана Августин считал возможным там, где это допустимо, подкреплять веру доводами разума. Разум не может добывать и доказывать истины веры, но он может снять те доводы против веры, которые выдвигаются разумом. Согласно Августину, вера не предполагает и не требует рационального обоснования в том смысле, что надо обязательно понимать, чтобы верить. Хотя развитые самим Августином доказательства бытия бога были известной данью разуму, они отнюдь не могут быть оценены как попытка рационального обоснования и доказательства самой религиозной веры в бога. Это лишь попытка сделать более приемлемыми для разума вещи, которые сами по себе якобы не входят в его компетенцию, не подлежат его суду. В то же время разум он ставил в зависимость от веры, утверждая, что вера предшествует истинному знанию, которое истинно лишь постольку, поскольку опирается на веру и соответствует ей. Августин доводил этот тезис до признания права церкви на принуждение в делах веры, на него ссылались средневековые инквизиторы, сжигая «еретиков» на кострах.

Многие положения, высказанные в свое время Августином, и сейчас еще используются христианскими богословами. Протестантское богословие в XX в. под лозунгом возврата к ортодоксии, к учению Лютера и Кальвина вновь провозгласило, что религиозная вера по сути своей иррациональна, не может быть обоснована никакими доводами разума. Последний и решающий аргумент в делах веры — «я верую».

Однако откровенный антиинтеллектуализм впоследствии, когда вырос авторитет знания и человек осознал ценность разума, оказался опасным для самой церкви, ибо подрывал ее авторитет. Новые поиски согласования религиозной веры и научного знания привели к двум основным концепциям соотношения веры и разума, которые проповедуются и современным христианским богословием. Это «принцип гармонии между верой и разумом» и учение о «двойственной истине». Основные идеи этих учений были разработаны еще в средневековом богословии.