Одна из насущных проблем, с которой столкнулись партийные комитеты и организации республики в работе по развертыванию атеистической пропаганды, состояла в ее слабом научном обосновании, отсутствии обстоятельной и достоверной, регулярно обновляемой информации об объекте атеистического воздействия. Изучение состояния атеистической пропаганды вскрыло настоятельную потребность в сведениях о религиозной обстановке, распространении, характере и степени религиозности населения, особенностях духовного мира, социальных и нравственных чертах верующих, деятельности церковных организаций, эффективности пропагандистских выступлений. Факты подтверждали, что в работе с людьми преобладал «валовой» подход, не учитывавший специфики различных групп населения, индивидуального своеобразия верующих. А ведь еще К. Маркс подчеркивал: «Чтобы действовать с какими-либо шансами на успех, надо знать тот материал, на который предстоит воздействовать».

Существенной мерой, позволявшей поправить дело, стала организация по инициативе партийных комитетов конкретно-социологических исследований. Располагая научно-обобщенным социологическим материалом, партийные комитеты и организации получали возможность оперативно выявлять слабые места в атеистической пропаганде, лучше управлять ею, всесторонне оценивать принимаемые решения, избегать ошибок. Для практики было важно и то, что участие в таких исследованиях выступало эффективным средством формирования научного мышления и улучшения стиля работы самих идеологических кадров.

Конкретные социологические исследования в республике вначале велись разрозненными группами работников, нередко кустарно и в отрыве от реальной практики. Затем организационно вырисовались два направления в их развитии: исследования, проводимые партийными комитетами с привлечением научных работников для изучения вопросов, имеющих непосредственно-практическое значение в регионе действия партийного комитета, и исследования, организуемые научными учреждениями по более или менее крупным, общезначимым для республики проблемам.

Партийные организации стремились придать социологическим исследованиям научную обоснованность и глубину, устранить элементы стихийности и кустарщины. Это получило выражение в постановлении ЦК КП Белоруссии «Об организации конкретно-социологических исследований в республике», принятом в ноябре 1965 года. В соответствии с ним при ЦК КПБ был образован Общественный институт социологических исследований. В его задачи входило объединение усилий научных и практических работников, ведущих исследования, координация деятельности кафедр общественных наук, идеологических учреждений, обеспечение научного уровня и практической значимости проводимой работы. В составе института функционировали секторы по изучению эффективности идеологической работы, проблем воспитания молодежи, причин антиобщественных действий и правонарушений, проблем семьи и быта.

При областных комитетах партии и Минском горкоме были созданы социологические группы, являвшиеся опорными пунктами института2. В целях подготовки кадров в университетах марксизма-ленинизма при Минском, Брестском, Витебском, Гомельском, Могилевском и Гродненском горкомах КПБ были открыты факультеты марксистской социологии. В 1966 году на них занималось свыше 400 человек3. В Минске партийные и хозяйственные активисты изучали вопросы социологии и методики конкретных исследований также в филиалах университета марксизма-ленинизма, работавших при Ленинском, Октябрьском и Фрунзенском райкомах партии 4.

Конкретные исследования, проводившиеся институтом и под его руководством социологическими группами, охватывали различные сферы идейно-воспитательной и культурно-просветительной деятельности, работу ряда категорий пропагандистско-агитационных кадров. В комплексе этих проблем изучалась и степень религиозности населения. Ряд исследований непосредственно посвящался организации атеистического воспитания.

Деятельность социологических групп партийных комитетов способствовала формированию в областях республики достаточно подготовленного отряда социологов, занимавшихся научной разработкой вопросов религии и атеизма. С образованием Института научного атеизма АОН при ЦК КПСС в республике стали создаваться его опорные пункты, основой которых явились социологические группы парткомов. После XXIII съезда партии такие опорные пункты функционировали при Минском, Гродненском и Брестском обкомах КПБ. Их образование в Белоруссии явилось новым, важным этапом в развертывании социологических исследований, в упрочении их связей с практикой работы партийных и общественных организаций по атеистическому воспитанию трудящихся. Существенным результатом стало объединение научных сил на решение актуальных проблем атеистической работы.

Образованный на базе внештатного сектора научноатеистической пропаганды в 1968 году Минский опорный пункт Института научного атеизма 5 обобщил опыт партийной организации Молодечненского станкостроительного завода по атеистическому воспитанию членов коллектива, а также опыт формирования атеистических взглядов колхозного крестьянства на примере жителей деревни Деревное Столбцовского района. Выводы и предложения, вытекающие из этого обобщения, обсудило бюро Молодечненского городского и Столбцовского районного комитетов партии. Были сделаны доклады на совещаниях и конференциях активистов и организаторов атеистической пропаганды6. В 1970 году опорный пункт провел социологическое исследование в деревне Большой Рожан Солигорского района. В круг вопросов, интересовавших исследователей, входили: отношение жителей деревни к религии; совершение религиозных обрядов; посещение атеистических мероприятий; источники, из которых население черпает сведения о религии. Подробно изучалась постановка научно-атеистической пропаганды в комплексе всей идейно-воспитательной работы: система марксистско-ленинского образования и атеизм, организация массовой и индивидуальной атеистической работы с учетом местных условий, участие сельской интеллигенции в атеистическом воспитании. Результаты изучения обсуждались на бюро областного комитета партии1.

Опорные пункты обеспечивали партийные комитеты информацией, характеризующей состояние религиозности населения, специфику обыденного сознания и поведения верующих, степень эффективности средств, форм, методов научно-атеистической пропаганды. Для оперативной передачи этой информации широко использовались: публикация в печати материалов, полученных в результате исследований; устное информирование руководителей партийных и советских органов, актива идеологических работников, подготовка для партийных комитетов справочных материалов по итогам исследований; участие в изучении вопросов для обсуждения в бюро партийных комитетов, на пленумах и собраниях актива.

Всемерно поддерживая общественные начала в организации социологических исследований, ЦК КП Белоруссии осуществлял необходимые меры по укреплению их штатной научно-исследовательской базы. Созданный в Институте философии и права АН БССР сектор социологических исследований был преобразован в 1970 году в отдел, на который возложена координация научных исследований в области социологии в республике. Социологические лаборатории Белгосуниверситета имени В. И. Ленина и Минского педагогического института имени А. М. Горького объединены в единую проблемную лабораторию социологических исследований Белгосуниверситета с главной задачей изучения эффективности идеологической деятельности и коммунистического воспитания студенческой молодежи 8. В этой связи дальнейшее существование Общественного института социологических исследований было признано нецелесообразным. Социологические группы при областных, ряде городских и районных комитетах партии, на кафедрах общественных наук продолжали работу в качестве подсобных органов.

В числе наиболее крупных конкретно-социологических исследований, проведенных с участием партийных комитетов и оказавших влияние на постановку в республике атеистического воспитания и пропаганды, можно назвать: исследование степени и характера проявления религиозных пережитков в Белоруссии, проведенное группой атеизма Института философии и права АН БССР в 1961 — 1963 годах. Общее число обследованных составило около 10 тысяч человек;

исследование особенностей обыденного сознания последователей баптизма, осуществленное группой атеизма Института философии и права АН БССР во второй половине 60-х годов;

исследование, посвященное выяснению отношения молодежи к религии и атеизму, проведенное также во второй половине 60-х годов социологической группой Гродненского обкома КП Белоруссии совместно с кафедрами общественных наук Гродненского педагогического института имени Я. Купалы. Его объект составили 2164 юноши и девушки в возрасте от 14 до 28 лет, представлявшие основные социальные группы молодежи области;

исследование степени религиозности сельского населения Минской области и состояния в его среде научно-атеистической пропаганды, осуществленное внештатным сектором научно-атеистической пропаганды Минского обкома КП Белоруссии в 1963—1966 годах. В ходе исследования опрошено 2047 сельских жителей 18 населенных пунктов;

исследование изменений, произошедших в быту и культуре современного городского населения Белоруссии, проведенное сектором этнографии Института искусствоведения, этнографии и фольклора АН БССР в 1971 — 1972 годах. Значительное место в нем отводилось выяснению отношения городских жителей к религии. Оно велось по двум взаимосвязанным программам, в процессе выполнения которых заполнено и обработано 1523 «Опросных листа» и 2844 специальных анкеты;

комплексное исследование состояния идейно-воспитательной работы в коллективах 15 промышленных предприятий республики, осуществленное под руководством Отдела пропаганды и агитации ЦК КПБ в 1972—1975 годах. Продолжением его явилось изучение отношения к религии членов ряда коллективов Гродненской и Гомельской областей, деятельности партийных организаций по формированию духовных и материальных потребностей в трудовых коллективах Гомельской области, взаимодействия звеньев системы марксистско-ленинского образования в Минской области. Возрастающее внимание партийных органов к развитию социологических исследований способствовало повышению их научного уровня, расширению получаемой информации, сближению связи с практикой пропаганды. Партийные комитеты, направляющие исследовательскую деятельность и непосредственно участвующие в ней, приобретают черты научных центров 9, на деле реализуют указание В. И. Ленина о том, «чтобы наука действительно входила в плоть и кровь, превращалась в составной элемент работы» наших руководящих органов 10.

Однако конкретно-социологические исследования, проведенные в 60-е годы, носили преимущественно локальный характер. В силу этого они, естественно, не могли дать полной картины распространения, характера и степени религиозности населения, особенностей мировоззрения и социально-нравственного облика верующих. И все же полученные в ходе их данные, при всей их условности, вытекавшей из не всегда четкой формулировки целей исследований, из недостаточной научной обоснованности их программ и методик, имели большое значение.

Прежде всего, они дали возможность партийным комитетам с большей достоверностью, ?ораздо реальней, чем в прошлом, оценивать религиозную обстановку в республике в целом, видеть конкретную картину степени распространения религии в обследованных регионах и населенных пунктах, в различных социальных группах. Они показали, что приверженность к религии у городских жителей оказалась вдвое ниже, чем у сельских. Средний процент верующих в изученных группах населения в городах и сельской местности республики равнялся соответственно 16 и 39,6 процента. При этом в городах восточных и западных районов, хотя население последних, как известно, гораздо позже вступило на путь социалистического развития, резкого различия в приверженности к религии не отмечалось. В селах же она была весьма ощутимой: 25,8 процента в восточных и 60,6 — в западных и.

Для оценки отношения городских жителей к религии показательны данные, полученные научными сотрудниками Института искусствоведения, этнографии и фольклора АН БССР в результате опроса 1,5 тысячи человек. Из их числа 45 процентов определили религию как приносящую вред, 19,3 процента заявили, что она не приносит ни вреда, ни пользы, 20,5—выразили свое безразличие к ней и лишь 1,6 процента опрошенных считали ее полезной 12.

В городах религиозные предрассудки в большей мере проявлялись среди тех жителей, которые или недавно пришли из села, или проживали на окраинах, находились в условиях, близких к сельским. Обследование 70 семей по улице Лермонтова в городе Гродно, проведенное социологами в 1965 году по поручению городского комитета партии с целью лучшей постановки воспитательной работы по месту жительства, выявило верующих в 40 семьях. Из 32 семей, проживавших по улице Серафимовича (дома частные, улица окраинная), верующие были выявлены в 17 13.

Конкретно-социологические исследования давали чрезвычайно пеструю картину причастности к религии жителей сельской местности. В обозреваемый период в Белоруссии были населенные пункты, где верующие составляли единицы, и села, в которых половина опрошенных испытывала на себе влияние религиозных предрассудков.

Наименьшее число религиозных людей отмечалось среди интеллигенции и служащих. По данным Института искусствоведения, этнографии и фольклора АН БССР, 97,5 процента представителей интеллигенции и 96,6 процента служащих ясно представляют себе вред религии и считают необходимым бороться с нею и. Многие из них ведут активную идейно-воспитательную работу среди населения, пропагандируют научно-атеистические взгляды.

Религиозность в среде промышленных рабочих была невелика (среди опрошенных 15—20 процентов верующих). Доля верующих несколько повышалась на малых предприятиях и в сфере бытового обслуживания, в группах рабочих низкой квалификации, занятых преимущественно немеханизированным, ручным трудом. Промышленные рабочие в своей значительной части являются сознательными атеистами, понимающими вред религии, необходимость идейной борьбы с нею. Опросы выявили лишь около 3 процентов рабочих, считавших, что религия приносит какую-то пользу.

Больше других социальных слоев населения религиозности было подвержено крестьянство. По данным обследований, в 1964 году колхозники составляли 63,2 процента общего числа верующих. В их среде значительная часть не осознавала вреда религии, считая ее полезной для поддержания нравственных устоев жизни. В колхозе «Красная звезда» Столбцовского района, например, из 377 опрошенных 42,4 процента ответили, что «религия полезна», 21,6 — «религия не приносит ни вреда, ни пользы», и только 23,5 процента указали на вред религии 15.

Особую группу составляли лица, оторванные от производственной деятельности, оставившие свои трудовые коллективы — пенсионеры, домохозяйки, иждивенцы. В такой группе религиозность была довольно высока и в ряде мест достигала половины опрошенных. При этом она не уменьшалась, а имела тенденцию к стабильности или некоторому росту в связи с переездом в города к своим детям пенсионеров из сельской местности.

Конкретно-социологические исследования обогатили научно-атеистическую пропаганду результатами социально-демографического анализа верующих. Из данных, полученных в ходе исследований, видно, что в среде верующих в республике, как и в целом по стране, преобладали люди пожилого возраста. В городских и сельских населенных пунктах, обследованных научными сотрудниками Института философии и права АН БССР, среди верующих православного и католического вероисповедания лица старше 40 лет составляли более 70 процентов, до 25 лет— 6,3 процента. В основном пожилые и престарелые в Белоруссии являлись и членами различных сектантских общин. В общинах ехб, к примеру, возрастные группы были представлены следующим образом: до 20 лет — 0,4 процента, от 20 до 30 лет — 2,4, от 30 до 40 — 16,8, от 40 до 50 — 9,6 и старше 50 лет — 70,8 процента 16.

Приведенные цифры — свидетельство наглядного проявления тенденции к старению состава религиозных организаций, что, естественно, должно было повлечь за собой поиск специфических форм атеистической работы среди такой категории людей.

Церковные деятели и сектантские руководители пытались и пытаются распространять версию, будто среди верующих много образованных, интеллигентных людей. Между тем, как показывают данные исследований, общеобразовательный уровень опрошенных верующих крайне низок. В среднем по обследованным пунктам Белоруссии неграмотные, малограмотные и с неполным семилетним образованием верующие составили около 90, семилетним и неполным средним — 8 и со средним и высшим образованием до 2 процентов. Последние — преимущественно представители духовенства, получившие высшее духовное образование. Аналогична картина и в общинах ехб, где неграмотных и имевших образование до 4 классов было 76,4 процента, окончивших 5—7 классов — 11,6,                8—9

классов — 4,8, со средним и высшим образованием — 7,2 процента. Образование самих руководителей баптистских организаций в Белоруссии, как правило, не превышало 5—6 классов.

Исследователи доказали, что степень религиозности и образование находятся в обратно пропорциональной зависимости: чем ниже уровень образования людей, тем больше среди них верующих. Из этого следует, что в научноатеистической пропаганде должны получить широкое распространение такие ее формы и методы, которые были бы как можно понятнее и доступнее малообразованным людям, а мировоззренческое воздействие на них более тесно сочеталось с заботой о повышении их образования и общей культуры. Атеистическая пропаганда должна учитывать и более образованных верующих. Обосновывалось это тем, что малограмотные преобладают среди верующих старших возрастов. В более молодых группах возрастает число лиц с неполным средним образованием. Пройдет еще 10—20 лет, и общее число верующих, несомненно, еще более сократится, но их образовательная подготовка может оказаться значительно выше 17.

Г. М. Филист, исследовавший развитие общин ехб в пяти городах Брестской области, отмечает ряд перемен, происшедших там с 1964 года. За истекшие годы несколько возрос образовательный уровень членов общин, увеличилось среди них число работающих, занятых квалифицированным трудом, более свободным стало отношение сектантов к культурно-развлекательным мероприятиям. Изменения в социально-демографическом составе, по мнению исследователя, ставят вопрос о пересмотре позиции, утверждающей, что только пожилые люди определяют облик сект18. А из этого вытекает необходимость определенных корректив и в формах научно-атеистической пропаганды, которые должны учитывать происходящие изменения.

Важнейшей демографической особенностью верующих в республике является преобладание среди них женщин, составляющих 70 и более процентов верующих. Женщина старше 50 лет являлась типичной фигурой в религиозной общине, независимо от того, православная, католическая она либо сектантская. Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что, по сравнению с верующими мужчинами, женщины имели более слабые социальные связи с обществом, более низкий культурный уровень, наконец, они были старше своих единоверцев-мужчин. Относительно высокая приверженность женщин к религии требует серьезного социального анализа. Атеистическое воспитание женщин, обладающих особым авторитетом в семье, занимающих главенствующее положение в воспитанйи детей, имеет ряд специфических моментов. В данном случае отметим лишь, что многие исследователи справедливо считают успех преодоления религиозности населения зависящим прежде всего от преодоления религиозности женщин.

Конкретно-социологические исследования свидетельствовали о том, что верующие в республике не представляли собой однородной массы. В их среде, в зависимости от уровня религиозного сознания и поведения, выделялись типологические группы, в конечном итоге отражавшие падение влияния религии, ослабление веры в бога. Знание и учет особенностей каждой из них являлись необходимой предпосылкой эффективности воспитательной работы.

В литературе, изданной в республике, отражаются попытки классификации верующих на основе обобщения конкретно-социологического материала. Неоднозначный типологический анализ проводился по итогам исследований и в других регионах страны. В литературе, дающей общую характеристику типологическим группам верующих, совершенно справедливо оговаривается то обстоятельство, что далеко не легко и просто определить, к какому типу относится тот или иной верующий, так как у каждого из них свой неповторимый взгляд на мир, свои собственные представления, своя духовная жизнь, в силу чего грани между группами подвижны и условны 1а.

В практической работе партийные организации и атеистические кадры чаще всего применяют классификацию, приведенную в книге украинских авторов Е. Дулумана, Б. Лобовика, В. Танчера «Современный верующий». Авторы в зависимости от степени религиозной убежденности и поступков людей, господства религии в их мировоззрении выделяют группы убежденных верующих (в среднем около 10 процентов общей численности членов религиозных общин), обыкновенных, или, как иногда их называют, верующих по традиции, привычке (55—60 процентов) и колеблющихся (30—35 процентов). Данные цифровые показатели в основном совпадают с выводами, вытекающими из исследований, проведенных в различных районах Белоруссии.

Отвечает представлениям, сложившимся у практических работников республики, занимающихся организацией конкретно-социологических исследований, приведенная в книге характеристика особенностей сознания и поведения представителей указанных групп.

Убежденных верующих, как показывают исследования, отличает крайняя приверженность к религии. В их сознании религиозные идеи господствуют над всеми остальными, определяя повседневное поведение и поступки. Они регулярно читают церковную литературу, хорошо разбираются в вопросах вероучения, культа, знают обрядовую сторону религии, смысл религиозных церемоний и праздников. Убежденные признают существование не только бога, но и дьявола, наличие нечистой силы. Верующие этой группы нередко состоят в активе религиозных организаций, систематически посещают учреждения религиозного культа, молятся также и дома, соблюдая культовые требования.

В сознании обыкновенных верующих религиозные и безрелигиозные представления занимают примерно одинаковое положение, однако религиозные убеждения постепенно отступают под логикой материалистических взглядов. Представители этой группы, как свидетельствуют материалы исследований, почти не знакомы с религиозной литературой, о библии знают лишь понаслышке. В вопросах религиозного вероучения и культа ориентируются слабо, церковь посещают редко. Церковные богослужения оказывают на них влияние прежде всего своей эмоциональной стороной, смысл служб им не совсем понятен.

В сознании колеблющихся удерживаются религиозные идеи, хотя и занимают они незначительное место, уступая стихийно-материалистическим взглядам. Колеблющиеся соглашаются с целым рядом положений религии, однако с оговорками, с известной долей сомнения признают и существование самого бога. Относят себя к верующим, но также не без колебаний. Никакой религиозной литературы, как правило, не читают, о вероучении имеют смутное представление, в вопросах культа практически не разбираются. Культовые учреждения посещают редко, больше интересуясь внешней стороной богослужения, чем его сущностью. В обыденной жизни о вере забывают, религиозные праздники привлекают их только с чисто бытовой стороны.

На основании подобных фактов часть исследователей выделяет колеблющихся в отдельную группу, стоящую между верующим и неверующим населением.

Из наличия в среде верующих таких групп, которые отражают общее ослабление влияния религии на сознание и поведение ее сторонников, партийные организации отмечали важность учета их специфики, необходимость усиления работы в первую очередь с обычными и колеблющимися верующими, чтобы помочь им сделать очередные шаги к атеизму.

Исследования выявили наличие групп, отражающих процесс становления и степень атеистической убежденности в среде неверующего населения, что, в свою очередь, предполагает выбор конкретно-специфических приемов воспитательной работы в каждой из них.

Низшую, наиболее слабо выраженную группу неверующих составляют так называемые безразличные или индифферентные по отношению к религии люди. Их мировоззренческая позиция не имеет ни отчетливой религиозной, ни ярко выраженной атеистической направленности. Религиозное мировоззрение у них, по существу, отсутствует, однако место вытесненных жизненным опытом ложных идей еще не заняли в должной мере научные взгляды и представления.

Следующую группу составляют лица, стихийно отвергающие веру в бога и во все сверхъестественное, вместе с тем обладающие известной суммой взглядов о несостоятельности и вреде религии, часто несистематизированных, полученных под воздействием пропагандистских мероприятий или окружающей социальной и природной среды, непосредственного житейского опыта.

Показатель высшего достижения атеистического воспитания — идейно убежденные, сознательные, социально активные атеисты. Они с научным обоснованием подходят к отрицанию религии, глубоко осознают ее реакционную сущность и социальную роль, способны аргументированно, с позиций диалектического материализма, современпых научных знаний показывать и доказывать другим полную несостоятельность религиозного миропонимания, активно участвуют в распространении атеистических взглядов, ведут наступательную научно-атеистическую пропаганду.

Конечно, и здесь грани между группами подвижны, условны. Но их определение имело принципиальное значение, поскольку обеспечивало эффективность разработки мер комплексного атеистического воздействия с учетом особенностей религиозного и нерелигиозного населения, всего своеобразия мировоззрения, духовного мира, нравственного поведения людей.

Конкретно-социологические исследования дали возможность партийным организациям, идеологическим кадрам получить более полное представление об особенностях религиозного сознания верующей части населения.

Исследователи единодушно отмечают, что это сознание отличается противоречивостью, раздвоенностью, сочетанием несовместимых, подчас взаимоисключающих элементов, причудливым переплетением религиозных идей и представлений с научными знаниями. Не случайно в домах многих верующих можно видеть на одной полке произведения классиков марксизма-ленинизма, научную литературу, учебники и книги религиозного содержания. Религиозные атрибуты (например, иконы, оформленные в виде плакатов библейские изречения и другие) выставлялись в местах всеобщего обозрения в единичных случаях, но зато они нередко соседствовали с портретами видных деятелей нашего государства, картинами, отражающими нашу, советскую жизнь. В ответах на вопрос «Ваш любимый праздник?» наряду с годовщинами Великого Октября, 1 Мая, Днем Победы назывались пасха и рождество.

В подавляющем большинстве верующие честно выполняют свой гражданский долг, вносят посильную долю своего труда в общее дело. Ю. Н. Сафропов, обследовавший в 1966 году жителей деревни Поречье Пинского района, пишет, что никто из 177 ответивших на вопросы анкеты не мечтал о «райском блаженстве» в потустороннем мире. Люди жили земными делами, создавали собственными руками реальное счастье, путь к которому видели в честном труде. На вопрос «На кого хотели бы Вы быть похожим, каков Ваш нравственный идеал?» все, включая отнесших себя к верующим (58 человек), назвали передовиков производства, известных общественных деятелей страны, ученых, космонавтов. Ю. Н. Сафронов отмечает изменения во взглядах жителей села на местные авторитеты. Только 15 человек допустили обращение при необходимости за советом к религиозным людям, все остальные назвали агитаторов, пропагандистов, учителей, людей, умудренных жизненным опытом20.

Будучи не в силах отказаться от привычных религиозных убеждений, многие из верующих всех направлений стремились как-то совместить, примирить свои убеждения с идеями социализма и коммунизма, обосновать мысль о том, что христианская религия не мешает строительству нового общества. Материалы исследований позволяют утверждать, что примерно около двух третей евангельских христиан-баптистов в республике придерживались мнения, что коммунизм, как учение, и христианство имеют много общего или даже тождественны21. Некоторые из них убеждены, что коммунистами были уже первые христиане, которые ненавидели богатых, имели все общее.

Вся повседневная советская действительность, наполненная пафосом творчества и созидания, порождала и порождает в сознании верующих сомнения в правильности религиозных догматов. Иногда эти сомнения касаются лишь внешней, обрядовой стороны религии, но все чаще затрагивают самую ее сущность, главный структурный элемент религиозных убеждений — идейное содержание, традиционные представления о боге и мироздании.

Постепенно разрушается вера в бессмертие души и загробный мир. Исследователи столкнулись с такими, например, высказываниями. Верующая М. (деревня Студеница Мядельского района, доярка, 55 лет, православная): «Кто ж его знает, есть ад или нет? Может, и нет. Никто этого не знает». Другая верующая П. (деревня Нарочь Мядельского района, колхозница, 50 лет, католичка) говорит: «Я плохо представляю себе царство небесное и слабо верю в то, что души людей там живут. Я вижу лишь, как умерших несут на кладбище. Главное — это жизнь на земле, здесь надо пожить как можно лучше, и за это я молю бога. Я молю бога, что живу хорошо, что есть что кушать, во что одеться, что хорошо устроена моя дочь». Верующая Ш. (деревня Прошицы Слуцкого района, колхозница, старше 40 лет, баптистка): «Я не берусь спорить и доказывать, что бог существует и находится в раю, на небе. Этого никто не видел, оттуда никто не приходил. Я верю, как и другие».

По утверждению белорусского этнографа В. М. Иванова, библейские представления о мироздании, возникновении Земли и других планет, растений и животных, человека у многих верующих в республике утрачены частично или полностью. Более стойко держится в их сознании идея бога, которая нередко сочетается с потерей веры в бессмертие души22. Однако и идея бога претерпевает серьезную трансформацию. По данным Института философии и права АН БССР, лишь 1—2 процента опрошенных верующих сохранили в своем сознании образ бога таким, каким создали его авторы Ветхого и Нового заветов23. Примерно 70 процентов из 600 верующих, опрошенных в Минской области, ответили, что вообще не имеют о боге ясного представления. Для сравнения отметим, что в 1929 году на аналогичный вопрос в Белоруссии из 600 опрошенных лишь 17,1 процента ответили, что о боге не имеют представления, часть воздержались от ответа, остальные написали, что в боге они видят сверхчеловека, властелина мира и представляют таким, как видят его на иконах24. В целом, как вытекает из исследований, в современном религиозном сознании получают развитие идеи деизма и пантеизма, представление о боге становится более утонченным и абстрактным, верующие постепенно освобождаются от примитивных библейских взглядов.

Характер и особенности обыденного религиозного сознания и происходящие в нем изменения, естественно, требовали соответствующего учета в атеистической пропаганде. Практикам-атеистам приходится иметь дело с верующими, религиозные представления которых во многом отличаются от официальной богословской доктрины. У каждого верующего свое индивидуальное сознание, в котором по-своему преломляются предписания религии. Советский исследователь Д. М. Угринович убедительно показывает, что для успешного воздействия на таких людей иногда недостаточно лишь теоретической, научной критики религиозных догматов, теологии и философского идеализма. Для успеха атеистического воспитания необходим максимальный учет особенностей всей массы верующих, в частности их эмоциональной жизни, чувств и настроении, связанных с религией.