Если мы обратимся к самому раннему памятнику христианства Апокалипсису, произведению в значительной степени еще иудео-христианскому, то найдем в нем уже несколько сект: в Ефесе— николаиты, в Смирне — «сборище сатаны», те, «которые говорят о себе, что они иудеи, а они не таковы»; в Пергаме — «держащиеся учения Валаама»; в Фиатире — сторонники пророчицы Иезавели. Наконец, сам автор, очевидно, причисляет себя к какому-то ортодоксальному течению. Таким образом, только в Малой Азии и только на основании одного источника, мы насчитали в первоначальном христианстве пять течений! Энгельс говорит, что христианство началось с образования «многочисленных сект, борющихся друг с другом по меньшей мере с такой же ожесточенностью, как и с общим внешним врагом». Одни из этих сект были и остались чисто иудейскими, в других уже звучали новые мотивы, и эти новые мотивы легли в основу христианства и обусловили его разрыв с иудейством.

Этот разрыв произошел, по-видимому, уже в конце I — начале II в. Во всяком случае, в древнейших апостольских посланиях хотя и отдается еще иногда предпочтение иудеям (например, Римл., 1, 16; III, 1—2), но в целом преобладает космополитическая точка зрения: «Нет уже иудея, ни язычника, нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женщины: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Галат., III, 28, ср. 1 Коринф., XII, 13). В Деяниях апостолов (гл. 15) рассказывается о съезде, имевшем место в Иерусалиме, на котором обсуждался вопрос о том, нужно ли подвергать обрезанию христиан из числа не иудеев и вообще соблюдать «закон моисеев». Съезд дал отрицательный ответ. Хотя в действительности такого съезда в Иерусалиме никогда не было, однако сама проблема и решение ее в отрицательном духе несомненно существовали.

В разрыве с иудейством большую роль сыграло восстание Иудеи против Рима в 66—73 гг., которое привело к обособлению иудейства от греко-римского мира. Поражение этого восстания, равно как и второго восстания (Бар-Кохбы), 132—135 гг., нанесло сильнейший удар еврейскому националистическому, воинствующему мессианизму и усилило в самой еврейской среде настроение пессимистической покорности. Приход мессии отодвигался в неопределенное будущее, но зато возникла и укреплялась мысль о том, что мессия уже приходил на землю и принял там мучения и смерть за грехи людей. Это и было то новое, что лежало в основе христианских сект иудейства и что в дальнейшем выросло в самостоятельную религию.

В I—II вв. н. э. в Римской империи наряду с христианством существовало много других религий и некоторые из них пользовались гораздо большей популярностью, чем зарождающееся христианство. Таковы иудаизм, культы египетской Изиды и иранского Митры. Что же обусловило конечную победу христианства? Мы видели, что новая религия использовала ряд идеологических моментов из других религий. Поэтому поклонники Изиды, Митры и других богов находили в мифе о Христе знакомые мотивы и тем легче могли его принять. В христианстве сильнее, чем в других религиях, было выражено сознание слабости и греховности человека, невозможности для него спастись собственными силами и представление о том, что спасение возможно только путем огромной искупительной жертвы. А какая жертва больше, чем смерть божьего посланника, единородного сына самого бога? Важным моментом первоначального христианства, дававшим ему огромное преимущество перед другими культами, было отрицание всякой обрядности. «Христианство,— пишет Энгельс,— не знало никаких вносящих разделение обрядов, не знало даже жертвоприношений и процессий классической древности. Отрицая, таким образом, все национальные религии и общую им всем обрядность, обращаясь ко всем народам без различия, христианство само становится первой возможной мировой религией» К

Космополитизм христианства был его оригинальной, совершенно новой чертой, которая отсутствовала во всех прежних религиях. Все они, даже наиболее универсальные, каковы культы Яхве, Изиды, Митры, сохранили много местных, национальных элементов. Христианство действительно было первой универсальной, по-настоящему космополитической религией, для которой «нет ни еллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Колосс., III, 11). В этом космополитизме была огромная сила христианства, давшая ему победу над всеми его соперниками.

Первоначальное христианство по социальному составу своих общин имело демократический характер. Об участии в них рабов говорит письмо Плиния Младшего к императору Траяну. Греческие писатели второй половины II в. Цельс и Лукиан подчеркивают социальный уровень адептов новой религии: это рабы, ремесленники, вообще «необразованные люди»; много среди них женщин. В соответствии с этим находилась и социальная идеология первых христиан. В ней выступают антисоб-ственнические и антигосударственные мотивы. Их можно проследить даже в канонической христианской литературе, несмотря на ту обработку, какой она подверглась впоследствии, когда из нее старались вытравить всякий «мятежный» дух. Апокалипсис проникнут острой ненавистью к «великой блуднице» — Риму. В «нагорной проповеди» (Лука, VI, 20—21, 24—25) читаем: «Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие божие. Блаженны алчущие ныне, ибо насытитесь. Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь... Напротив горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете. Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете». Однако в евангелии Матфея (V, 3, 6) это место звучит уже иначе: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное... Блаженны алчущие и жаждующие правды, ибо они насытятся».

Известная притча о Лазаре ярко отражает идеологию бедноты (Лука, XVI, 19—25): «Некоторый человек был богат; одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях; и желал напитаться крошками, падающими со стола богача; и псы, приходя, лизали струпья его. Умер нищий, и отнесен был Ангелами на лоно Авраамово. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его. И возопив, сказал: «отче Аврааме! умилосердись надо мною, и пошли Лазаря, чтобы смочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем». Но Авраам сказал: «чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь».

Однако, несмотря на антисобственническую идеологию этой притчи, разрешение противоречия между богатыми и бедными предполагается ею не в земной жизни, а в загробной. И это не случайно. Во-первых, христианство было религией и, следовательно, исключало возможность земного, посюстороннего решения социальных противоречий. Во-вторых, как указывалось выше, трудящиеся массы Римской империи ко времени образования христианства были охвачены отчаянием, сознанием собственного бессилия. Среди них распространяются настроения апатии и покорности. Отдельные бунтарские вспышки тонут в общем состоянии депрессии. На этой почве и выросла христианская мораль непротивления злу, особенно ярко выраженная в известном месте из Евангелия от Матфея (V, 44): «А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас».

Возникнув еще в раннем христианстве, эта мораль покорности и непротивления в дальнейшем, когда в христианские общины начали проникать состоятельные элементы, оказалась очень удобной для имущих классов. Поэтому она и стала официальной моралью христианской церкви.

В первоначальных христианских общинах отсутствовала всякая сколько-нибудь прочная и постоянная организация; в частности, в них не было постоянных должностных лиц, кроме, быть может, одного-двух человек, заведовавших несложным хозяйством общины. Духовное руководство принадлежало проповедникам — пророкам, учителям, апостолам, большинство которых были странствующими. Они и являлись создателями и пропагандистами новой религии. Среди них встречались и темные личности, примазавшиеся к новому движению. Яркий образ такой фигуры создал Лукиан в произведении «О кончине Перегрина».

Социальный состав раннехристианских общин объясняет некоторые уравнительные тенденции, которые в них существовали. Указания на это имеются в новозаветной литературе (см., например, Деяния апостолов, II, 44—45; IV, 32—37; V, 1 —10). По этому поводу Энгельс замечает: «Следы общности имущества, которые также встречаются на первоначальной стадии новой религии, объясняются скорее сплоченностью людей, подвергавшихся гонениям, чем действительными представлениями о равенстве. Очень скоро установление различия между священником и мирянином положило конец и этому зачатку христианского равенства» К

Изменение в характере раннехристианских общин было связано с обострением кризиса римской рабовладельческой системы. Начало этого обострения совпало с правлением императора Марка Аврелия (161 — 180 гг.). Оно коснулось всех сторон жизни и, в частности, проявилось в дальнейшем углублении кризиса идеологии. Этот кризис, как мы видели, имел место еще в I в. н. э. и привел к появлению христианства. Но тогда он захватил преимущественно низы римского общества. Теперь кризис был шире и глубже, и поэтому порождаемые им настроения охватили более широкие круги римского общества. Произведения греческих и римских писателей II в.— Лукиана, Апулея, Марка Аврелия — показывают, что рост пессимизма, скептицизма и неверия сопровождался усилением идеализма, религиозными исканиями, увлечением восточными культами, мистикой, магией и пр. Эти настроения широко распространялись в римском обществе и прокладывали дорогу христианству.

Кроме моментов идеологических, в этом же направлении действовали и факторы экономического порядка. Для торговцев и ремесленников, страдавших под ударами кризиса, принадлежность к христианам становилась выгодной. Христианские общины были разбросаны по всем крупным городам империи и поддерживали друг с другом тесную связь, что создавало большие удобства для торговцев и ремесленников. Разбирая произведения Тертуллиана, христианского писателя конца II — начала III в., мы видим, что в христианских общинах этого времени начинает преобладать среднее городское население: торговцы, ремесленники, средней руки землевладельцы. Изменение социального состава христиан неизбежно должно было сказаться в усилении антидемократических тенденций в христианских общинах. Этот процесс легко можно проследить по более поздним апостольским посланиям. На смену антисобственническим уравнительным и антигосударственным формулам являются другие: «Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу» (Ефес., VI, 5). О том, что среди христиан во II в. были рабовладельцы, говорит следующее яркое место из первого послания апостола Павла к Тимофею (VI, 1 — 2): «Рабы, под игом находящиеся, должны почитать господ своих достойными всякой чести, дабы не было хулы на имя божие и учение. Те, которые имеют господами верных, не должны обращаться с ними небрежно, потому что они братья; но тем более должны служить им, что они верные и возлюбленные и благодетельствуют им. Учи сему и увещевай». По-видимому, нерадивость рабов-христиан, принадлежащих господам-христианам, была настолько частым явлением, что потребовалось специальное обращение к ним.