Бесспорные памятники религии сохранились от эпохи верхнего палеолита (ок. 40—18 тысяч лет до н. э.). К этому времени относятся многочисленные сохранившиеся захоронения, носящие несомненные следы ритуала: костяки лежат строго на спине или на боку, рядом с ними положены разные вещи. Видимо, умершие служили уже предметом каких-то суеверных представлений.

Еще более убедительны памятники искусства — скульптуры и живописи,— появляющиеся как раз в эпоху верхнего палеолита. Очень много таких памятников — особенно пещерных рисунков — открыто за последние десятилетия в Южной Франции и Северной Испании: в пещерах Альтамира, Фон-де-Гом, Комбарелль, Трех братьев, Нио, Монтэспан, Пеш-Мерль, Тюк д’Одубер, Лоссель и др. На рисунках изображены разные животные, иногда пораженные копьем, дротиком; человеческие фигуры в масках, в обрядовых позах; фантастические зооантропоморфные (то есть со смешанными звериными и человеческими чертами) фигуры. Есть такие же скульптурные изображения.

Подобные памятники искусства вполне справедливо истолковываются учеными как отражение каких-то фантастических представлений. Веским подтверждением религиозно-магического назначения памятников верхнепалеолитического искусства служит и то, что такие изображения, носящие религиозно-магический характер, известны у многих современных отставших в своем развитии народов.

На какой же почве зарождались древнейшие религиозно-магические представления? Религия есть, говоря словами Энгельса, фантастическое отражение в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни. Первобытный человек, слабо вооруженный в борьбе с природой, постоянно чувствовал свое бессилие перед ней, свою беспомощность перед подавляющими его стихийными силами.

Это чувство беспомощности особенно усиливалось в моменты бедствий: буранов, наводнений, лесных пожаров, а еще чаще в периоды беспромыслицы и голода. Даже современные охотничьи народы, технически гораздо лучше вооруженные, чем их первобытные предки, нередко оказываются в бедственном и отчаянном состоянии, когда запасы пищи кончаются, а промыслить дичь не удается. В такие моменты «чувственное вожделение» (выражение Маркса) истощенного голодом охотника легко порождало в его голове фантастические образы или побуждало к выполнению колдовских обрядов.

Но, говоря о бессилии первобытного человека перед природой, не следует забывать, что изолированного человека — «Робинзона», стоящего лицом к лицу с природой, никогда и нигде не существовало. Отношение человека к природе всегда опосредствовано общественными отношениями. Поэтому и в религии, даже в самой первобытной, отражается не просто бессилие человека перед природой, но скованность его действий и мышления рамками слаборазвитых общественных производительных сил. Это прекрасно выразил К. Маркс в первом томе «Капитала». Для древних общин была, по его словам, характерна «низкая ступень развития производительных сил труда и соответственная ограниченность отношений людей рамками материального процесса производства жизни, а значит, ограниченность всех их отношений друг к другу и к природе. Эта действительная ограниченность отражается идеально в древних религиях, обожествляющих природу, и народных верованиях».