В конце XIX и начале XX в. на борьбу против самодержавия поднялся новый, неодолимый борец, вскоре вставший во главе всего народного революционного движения. Это был российский рабочий класс.

Русская православная церковь с самого начала враждебно отнеслась к идеологии рабочего класса — научному социализму. Борьба с марксизмом, открытая ненависть к нему, многочисленные попытки его «ниспровержения» весьма характерны для дореволюционной деятельности идеологов православия.

В период революции 1905—1907 гг. православная церковь благословляла погромную деятельность реакционной монархической террористической организации, называвшей себя Союзом русского народа. В уставе Союза на первом месте стояли пункты о незыблемости православия и сохранении за ним положения господствующей религии в империи. Новая организация сделала своим знаменем церковную хоругвь с изображением святого Георгия Победоносца. В числе руководящих деятелей Союза был, между прочим, известный мракобес, ненавистник просвещения и социализма, протоиерей Иоанн Кронштадтский, имевший сильное влияние на царя Николая II.

Главари Союза, в числе их фанатик-иеромонах Илио-дор, протоиерей Восторгов, петербургский архимандрит Арсений и др., лично руководили в годы реакции кровавыми погромами, жертвами которых стали многие передовые представители интеллигенции.

Пытаясь помешать росту классового самосознания трудящихся, церковь, как всегда, прибегла к своим методам обмана и провокаций вместе с полицейскими организациями, созданными для отвлечения трудящихся от революционного движения. Один из православных священников, Георгий Гапон, сыграл гнусную провокаторскую роль в «кровавом воскресенье» 9 января 1905 г., когда, возбужденные его демагогическими речами, петербургские рабочие отправились «искать правды» к царю Николаю II в Зимний дворец и были расстреляны царскими войсками.

Когда рухнул царский режим, православная церковь была охвачена величайшим страхом перед развитием революционных событий. Оставаясь монархистами и непримиримыми врагами революции, церковные иерархи в большинстве своем поддержали временное буржуазное правительство. Чтобы сплотить свои силы и противодействовать нараставшей пролетарской революции, церковь в это время решила восстановить патриаршество. В этом были заинтересованы также все эксплуататорские элементы, желавшие использовать религию для обуздания революции. В августе 1917 г. в Москве был созван Всероссийский собор православного духовенства, который избрал патриархом московского митрополита Тихона (Белавина). Новый церковный руководитель был известен своими монархическими взглядами. Объединившееся вокруг него высшее духовенство, а также руководящие помещичьи и буржуазные круги немедленно вступили в ярую борьбу с победившей в октябре 1917 г. властью Советов. С принятием в 1918 г. декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви православная церковь перестала быть государственной, была осуществлена самая полная и последовательная свобода вероисповедания, равноправие всех религий и церквей, а также свобода атеистической пропаганды. Тихоновцы объявили, однако, эти освободительные мероприятия рабоче-крестьянского правительства «покушением на права церкви» и даже начали кричать о «гонении» на веру.

В действительности под видом защиты религии и церкви церковные иерархи стремились мобилизовать верующих на борьбу с Советской властью в целях реставрации старого строя. Они действовали при этом рука об руку с католическими, иудейскими, мусульманскими, сектантскими служителями культа.

Антинародная позиция православного духовенства ярче всего выявилась в период иностранной военной интервенции и гражданской войны в СССР, когда многие руководители церкви были в союзе с белогвардейцами и интервентами. В 1921 г., когда на нашу разоренную интервенцией и гражданской войной Родину обрушилось стихийное бедствие — недород — и жители областей Поволжья были обречены на голод, Советская власть по требованию широких слоев населения была вынуждена изъять из храмов находившиеся там ценности для закупки хлеба. Патриарх Тихон не только не пошел тогда навстречу народным нуждам, но обратился к верующим с призывом всеми средствами противодействовать правительственному декрету об изъятии церковных ценностей. Реакционное духовенство надеялось, что голод обессилит поднявшийся народ и тогда легко будет сокрушить социалистическую революцию.

Понятно, что контрреволюционные церковники наряду с другими врагами революции подвергались заслуженным репрессиям отнюдь не за свои религиозные убеждения, а за антисоветскую политическую деятельность.

Контрреволюционная деятельность Тихона и других высших церковных иерархов вызвала недовольство со стороны многих верующих и части церковников. На этой почве и возникло движение за лояльное отношение церкви к Советской власти, за ее «обновление» с целью ее приспособления к изменившимся политическим и социальным условиям.

Обновленцы откололись от тихоновцев и образовали несколько самостоятельных групп: «Живая церковь», «Союз церковного возрождения», «Союз общин древнеапостольской церкви» и др. На состоявшемся в мае 1923 г. обновленческом соборе идейный лидер обновленцев митрополит А. Введенский осудил деятельность Тихона, потребовал лишить его сана и призвал верующих к поддержке Советской власти. В своей церковной программе обновленцы предусматривали ряд преобразований, касавшихся главным образом церковного управления и быта духовенства.

Убедившись в провале всех надежд на свержение Советской власти с помощью иностранной интервенции и голода, а также в том, что весь советский народ поддерживает Советскую власть, руководство православной церкви, чтобы не изолировать себя окончательно от верующих, пришло к решению изменить свои политические позиции в отношении Советского государства. Перед ними (как и перед деятелями других церквей) в результате победы Советской власти встала необходимость сделать решительный выбор: или примириться с новым общественным порядком, или поставить себя во враждебное отношение к народу. Подавляющее большинство церковников выбрало в конце концов первый путь.

Даже патриарх Тихон, так глубоко скомпрометировавший себя связью с контрреволюцией, открыто признал ошибочность своей позиции. Он подал заявление в Верховный Суд СССР о раскаянии в своей контрреволюционной деятельности. Позже, уже перед смертью, он обратился к верующим с призывом к безусловной политической лояльности: «В гражданском отношении быть искренними по отношению к Советской власти и работать на общее благо, осуждая всякую агитацию — явную и тайную — против нового государственного строя».

Однако среди духовенства и после этого неоднократно давали себя знать антисоветские тенденции, и значительная часть его заняла враждебную социалистическому строительству, в частности проведению коллективизации, позицию. Православные пастыри с трудом освобождались от вековых традиций вражды к прогрессивным стремлениям народа, и многие из них выступали в качестве единомышленников и союзников контрреволюционного кулачества. Коренной перелом в политическом поведении большинства церковников произошел лишь после ликвидации эксплуататорских классов и полной победы социализма.

Свою лояльность к советскому строю Русская православная церковь показала во время Великой Отечественной войны 1941 —1945 гг., когда она призвала всех верующих к борьбе с фашистскими захватчиками. Вместе с тем нельзя забывать и того, что многие представители православного духовенства сотрудничали с гитлеровцами на временно оккупированной ими советской территории.

Одним из проявлений предательской роли большой группы православного духовенства был собор по объявлению автокефальной Белорусской православной церкви, который проходил с 30 августа по 2 сентября 1942 г. в Минске. Его подготовка велась при активном участии гитлеровских оккупационных властей. Архиепископ могилевский и Мстиславский Филофей, главенствовавший на соборе, предложил послать приветственную телеграмму «вождю Адольфу Гитлеру» с благодарностью за «освобождение Белоруссии от безбожников-большевиков» и пожеланием «как можно быстрейшей победы» оружию фашистских захватчиков.

После окончания войны руководители русского православия в своем большинстве выступили против агрессивных происков империализма и стали активно участвовать в международном движении сторонников мира. Как отмечено в постановлении ЦК КПСС, «служители церкви в своем большинстве, как свидетельствуют факты, также занимают теперь лояльные позиции по отношению к Советской власти».

Православная церковь, как и другие религиозные организации в СССР, не находится ни в какой материальной зависимости от государства и существует исключительно за счет добровольных пожертвований верующих.

Не вмешиваясь во внутренние дела церкви, государство осуществляет связь с ней через учрежденный в 1943 г. Совет по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР, который контролирует соблюдение законов и правительственных постановлений, относящихся к Русской православной церкви.