Одной из отличительных черт ислама является наличие в нем довольно сложной обрядности, связанной с пережитками характерного для религий древнего Востока «отделения человека от человека» (Ф. Энгельс), по которому люди разных вер не могли вместе ни есть, ни пить, ни заниматься совместно тем или иным делом1. По мусульманскому учению, верующие должны не только признавать положения догматики ислама (то есть верить в единство бога, посланничество Мухаммеда и божественность миссии других пророков, в существование ангелов и чертей, предвечность Корана, рай и ад, воскресение мертвых и т. д.), но и исполнять пять раз в сутки молитву, платить духовенству религиозные подати (закят и др.), соблюдать посты и праздники, со-1 вершать паломничество и выполнять другие обряды и обычаи. Как и в религиях древнего Востока, доказать свою принадлежность к исламу можно прежде всего участием в жертвоприношениях и процессиях, выполнением подробных предписаний относительно приема пищи, омовений и т. п.

Обоснование этой обрядности содержится как в Коране, так и, особенно, в более поздних преданиях (сунна) и своде законов — шариате. При этом в разных мусульманских сектах и течениях эти «обоснования» в ряде случаев различны.

Предписания и запреты шариата составлены так, чтобы участием в жертвоприношениях, соблюдением подробных предписаний относительно пищи, омовений и т. п. опутать всю жизнь верующего, поставить ее под контроль ислама и его проповедников. В шариате, например, говорится, как нужно ложиться и вставать с постели, умываться, есть, держать себя с другими членами семьи, заключать торговые сделки, убивать дичь на охоте и т. д. В назидание верующим приводятся «отцы» ислама. В их числе Ахмед ибн Ханбаль — глава суннитского толка ханбалитов, который будто бы не ел даже арбуза, так как не нашел в Коране и сунне сведений о том, ел ли его пророк Мухаммед, и «святой» Абу-Язид Вистами, не евший зеленых дынь якобы потому, что он не знал, как разрезал такие дыни пророк.

Значительная часть обрядов и обычаев ислама заимствована из старых, доисламских культов, но в исламе эти обряды получили новый социальный смысл. Например, обычай ежедневной пятикратной молитвы (салат, намаз) заимствован исламом из существовавшей в Иране и некоторых других странах Востока древней религии — зороастризма. До этого заимствования в исламе исполнялись лишь три молитвы, то есть столько же, сколько и в религиях доисламской Аравии.

Сохраняя свое старое, колдовское значение, молитвы в исламе вместе с тем все более и более стали использоваться для защиты власти феодалов; в мечетях богослужение сопровождалось особой проповедью — хутбой, с возвеличением правившего халифа, султана, хана.

Подобное изменение социальной роли древних культовых установлений характерно и для мусульманского поста месяца рамазана (саум, ураза, орудж), в течение тридцати дней которого верующим предписывается с рассвета до вечерней темноты ничего не пить и не есть, не вдыхать никаких запахов, не купаться и т. д. Этот пост также восходит к культам древней Аравии, но в исламе он получил иное истолкование и был связан с мифом о первом «ниспослании» Корана Мухаммеду именно в этот месяц.

Превращение древнеарабского поста в мусульманский было облегчено распространением ислама среди неарабских народов и принятием в халифате особого лунного календаря, счет лет которого ведется от 16 (точнее—15) июля 622 г. н. э. Год этого календаря на 11 дней короче солнечного. В високосные солнечные и так называемые чрезвычайные лунные годы эта разница увеличивается или уменьшается на один день. Поскольку пост был отнесен к месяцу рамазану (рамадану) нового календаря, это оторвало его (как и другие посты и праздники ислама) от хозяйственной жизни древних арабов, с которой он раньше был связан.

Выполнение обрядов поста рамазана всегда тяжело отражалось на здоровье верующих, на их трудоспособности. Постясь, верующие физически ослабевают, вследствие чего не могут полноценно работать на производстве, учиться, наносят вред себе и своим детям. В Карачаево-Черкесской автономной области, в ауле Красный Восток, в 1959 г. от истощения умерло несколько грудных детей, так как у матерей, соблюдавших уразу, не хватало молока.

Большой вред приносит и сопровождающийся пиршеством праздник разговенья после поста месяца рамазана — ураза-байрам, или, иначе, ид аль-фитр. Во время него духовенство взимает под видом «милостыни» особый сбор с верующих — «очищение праздника перерыва» (закат аль-фитр). На устраиваемые во время ураза-бай-рама богослужения подчас съезжаются верующие разных селений, расположенных на большом расстоянии друг от друга, а это влечет за собой прогулы, срыв производственных заданий. В такие дни иногда срываются и занятия в школах, так как верующие родители не пускают детей учиться. Подобные факты имели место, как отмечалось в местной печати, и в 1960 г., например в Чечено-Ингушетии.

Справляющийся через 70 дней после уразы праздник жертвоприношения — курбан-байрам в своем происхождении также связан с культами древней Аравии. Еще задолго до возникновения ислама этот праздник и приуроченное к нему паломничество в Мекку (хаджж) были в обычае у ряда племен Западной Аравии. Приходя в Мекку и совершая в ее окрестностях и у храма Каабы жертвоприношения и другие обряды, верующие молились богам, чтобы они дали хороший приплод их стадам, обильный урожай злаков, фиников и т. п. Многие из этих древних доисламских обычаев сохранены в исламе, хотя они теперь оторваны от определявшего их ранее хозяйственного момента и истолковываются по-новому. Для обоснования жертвоприношений ислам использует то же библейское сказание о попытке принесения в жертву богу праотцом Авраамом (Ибрахимом) своего сына Исаака (по мусульманской версии — Исмаила). Согласно этому мифу, символизирующему переход от человеческих жертв к жертвоприношениям животными, вместо Исмаила закалывается баран. Совершившим жертвоприношение на курбан-байрам в исламе обещается рай. При этом, по шариату, необходимо за грехи одного человека заколоть овцу и козу, семерых — корову и быка, а за грехи десятерых — верблюда.

В нашей стране, где широкие массы отошли от религии и перестали отмечать курбан-байрам и другие религиозные праздники и обряды, некоторые мусульманские проповедники, для того чтобы сохранить в любом виде это культовое установление, уже не требуют на курбан-байрам обязательно резать барана, корову или верблюда, позволяя уплачивать стоимость жертвенного животного деньгами. Однако в ряде мест обычай жертвенных пиршеств на курбан-байрам сохраняется и теперь в его старом виде, принося не малый ущерб народному хозяйству, так как убой скота во время праздника приводит к уменьшению поголовья. К тому же праздничные пиршества обычно сопровождаются массовыми прогулами. Подобные случаи имеют место и в дни других праздников и постов ислама, в частности во время шах-сей-вахсея и эрбаина, праздника вознесения, или путешествия пророка на небо,— раджаб-байрама (ми'радж), праздника рождения пророка — маулюда и т. д.

Но самый большой вред соблюдение этих праздников приносит тем, что с их помощью служители культа создают условия для своей религиозной пропаганды и разжигания религиозного фанатизма. Лишить их этого оружия религиозной пропаганды можно, лишь внедряя в быт верующих-мусульман безрелигиозные праздники и обряды, которые украшали бы их жизнь и быт.

Народы Советского Востока имеют свои революционные, подлинно народные праздники, свои национальные традиции, обычаи торжественного проведения памятных дат в жизни детей и взрослых. Есть у народов нашей страны и массовые народные гулянья и празднества: сабантуй (праздник плуга)—в Татарии и Башкирии, пахта-байрами — праздник начала сбора хлопка в Узбекистане и др. Но все это не религиозные установления. И у советских людей есть все возможности отмечать дорогие им праздники и памятные даты действительно торжественно, так, чтобы они запечатлевались как дни, полные глубокого смысла и ярких впечатлений. У человека, строящего коммунизм, все должно быть красиво. Это касается и его духовного облика и поведения. Ислам, как антинаучная и чуждая народу идеология, несовместим с передовым мировоззрением советского человека.

В последнее время новые, социалистические праздники и обряды, такие, как юбилей города или колхоза, день урожая, день зрелости и совершеннолетия, приобретают все более и более широкое распространение, все более вытесняя религию из быта людей. Советские праздники — это праздники свободы, созидательного радостного труда и счастливой жизни. И религиозным праздникам, освящающим невежество, бескультурье и темноту, несущим с собой пессимизм, неверие в творческие силы людей, перед ними не устоять. Большой вред наносит веруюгцим-мусульманам также обычай посещения разного рода святых гробниц или других почитаемых мест — мазаров, пиров, тюрбе, пир-оджа-хов и т. д., где совершаются общие богослужения,— и другие культовые действия. Чтобы посетить такие места, верующие нередко предпринимают путешествия, надолго отрывающие их от работы и приводящие к значительным расходам. Выполнение же самих религиозных обычаев унижает достоинство человека, заставляя его выпрашивать «милости» у несуществующих бога и святых.

В числе мусульманских святых (вали, аулия) много султанов, халифов, ханов, беков. С помощью этого культа в исламе, как и в христианстве и других религиях, издавна обожествлялась власть эксплуататоров. Используя культ святых, служители мусульманской религии до сих пор, несмотря на полную и окончательную ликвидацию эксплуататорского строя в нашей стране, понуждают верующих обращаться с молитвами к давно умершим эксплуататорам, чей гнет трудящиеся нашей страны сбросили почти полвека тому назад. Некоторые из мусульманских служителей культа, понимая всю ложность подобного положения, выступают сейчас против почитания некоторых святых и священных мест, объявляя их культ уступкой многобожию и язычеству. Тем самым эти служители как бы встают на позиции реформистских и сектантских течений, вроде ваххабитов, учения которых они еще недавно отвергали, как ересь. Впрочем, эти же круги мусульманского духовенства до самого последнего времени продолжают использовать культ других святых и святых мест для получения с его помощью огромных доходов.

Точно так же в отдельных случаях духовенство стало «разрешать» изготовление чачвана не из конского волоса, а из окрашенной в черный цвет марли, замену чачвана широким ситцевым платком, шить паранджу не по традиционной форме, а в виде легкого халата, носить укороченную чадру и т. д. И здесь духовенство идет на уступки не ради освобождения женщины и вообще верующих от унизительных предписаний ислама, а для их сохранения и укрепления. Такие хранители старины хотят ценой отдельных внешних изменений увековечить и женское затворничество, и калым, называя его «подарком», и все религиозные праздники, и ритуальное обрезание, изображая их как национальные обычаи. Чадру, чачван, паранджу и яшмак они, например, пытаются выдать за украшение, представить символами нравственной чистоты женщины, хотя всем хорошо известно, что в действительности чадра всегда была символом унижения и порабощения женщины. Под чадрой не раз скрывались не только любовники и растлители, но и разного рода авантюристы. Так, совсем недавно под чадрой пытался скрыться из Багдада заклятый враг иракского народа Нури Саид.

В целях усиления религиозного воздействия и большего привлечения верующих в мечети духовенство также пытается воспользоваться достижениями искусства, техники, науки, различных областей знания, по своему существу глубоко атеистических, противостоящих исламу, как и всякой другой религии.

Еще недавно изображение живых существ и человека исламом запрещалось. Этот запрет серьезно тормозил развитие живописи, искусства во многих странах Востока. Теперь же в некоторых из этих стран даже при мечетях продаются нарисованные от руки или отпечатанные художественные изображения пророка Мухаммеда, халифа Али, его сыновей и т. п. Мечети электрифицируются, верующих призывают на молитву с помощью огромных радиорупоров, установленных на минаретах. Религиозные тексты и проповеди записываются на патефонных пластинках. Как мы видели выше, какой-либо единой богословской «схемы», независимой от древних религиозных представлений людей, его исповедующих, ислам никогда не представлял. В разных местах своего распространения он воспринимал влияния других культов, тем самым получая известные отличия. Словом, ислам, как и всякая религия,— явление историческое, подверженное изменениям и ограниченное во времени.

История ислама при ряде особенностей во многом схожа с некоторыми чертами истории других монотеистических культов. И его корни в основном социальные. Оформившись в условиях феодализма, он отразил интересы господствовавших эксплуататорских классов. Социальный гнет, противоречия, разъедающие антагонистическое общество, являются источником постоянного оживления религиозных настроений вообще, и в том числе ислама: и мусульманские проповедники, и мусульманская печать в наше время сознательно поддерживают в массах верующих кажущуюся беспомощность перед стихийными силами социального гнета в капиталистических странах, призывая их покорно ожидать лучшего от всевышнего. Так, например, в выходящем в Лондоне журнале «The Islamic Review» на всю страницу жирно набираются такие советы: «Нас просят снискать помощь бога в терпенье и молитве, тихо и смиренно, и мы не можем просить лучше, чем повторить молитву Авраама, пророка: «Господь! Удостой меня мудростью,

чтобы соединиться мне с истиной»» К

С развитием капиталистических отношений идеологи буржуазии все чаще пытаются реформировать ислам, как и другие религии, с тем, чтобы эта религия еще лучше служила эксплуататорам в новых условиях. Такого рода приспособления и лежат в основе новых истолкований ислама, особенно за рубежом. Эти истолкования не всегда принимаются массой верующих, но среди служителей культа получают все более широкое распространение. Они коснулись и представлений об Аллахе, и того, как понимать имеющиеся в Коране красочные описания рая, ада, воскресения мертвых, и ряда других вопросов. Власть монополистического капитала безлична. И как бы отражая это обстоятельство, богословы в буржуазных странах на первый план теперь выдвигают тексты Корана, содержащие следы религиозно-философских (гностических) влияний, где бог изображается как безличное существо (24, 35: «бог есть свет небес и земли»). Другие же места, где Аллах изображен как некий всемогущий творец и деспот, наделенный антропоморфными чертами, они теперь толкуют как иносказания. За иносказания выдаются при этом даже красочные описания ада и рая, сомнение в реальности которых раньше считалось за величайший грех, неверие. Но и сейчас мусульманские богословы стремятся сохранить антинаучное представление о душе, как каком-то «двойнике» человека, ибо отказ от подобных представлений привел бы к подрыву самых основ религии.

Приспособлением ислама к новым условиям хотели бы воспользоваться и представители колонизаторских кругов Западной Европы и Америки. Они заигрывают с мусульманским духовенством, издают журналы и сборники, посвященные проблемам истории и современного ислама, проводят по этим вопросам совещания и т. д.

Больше того, империалисты Запада поддерживают, снабжают оружием и боеприпасами такие реакционные банды, как «Дар-уль-ислам» («чертоги ислама»), под лозунгами панисламизма долгое время выступавшие против Индонезийской республики. Панисламистские призывы используются в реакционных целях и в ряде других стран, особенно в Иране и Пакистане. Резкое усиление религиозной пропаганды в Иране, сопровождающееся открытием новых богословских школ и мечетей, произошло в последние годы.

Факты, однако, показывают, что планы и начинания современных мусульманских богословов и буржуазных востоковедов по использованию ислама и его модернизации в интересах реакционной, империалистической буржуазии становится все труднее и труднее проводить в жизнь. На зарубежном Востоке, в странах распространения ислама, особенно в тех, которые добились политической независимости и активно борются за мир и прогресс, поднялись и все более крепнут силы, ведущие борьбу против бесправия, рутины и косности. Для этих стран, идущих по пути национальной независимости, весьма характерна черта, отмеченная Н. С. Хрущевым во время пребывания в Афганистане. «Не скрою,— говорил Н. С. Хрущев, вспоминая недавнюю встречу с жителями столицы дружественного Афганистана,— больше всего меня тронуло то, что среди десятков тысяч жителей Кабула, стоявших по обеим сторонам улиц, можно было видеть много открытых и улыбающихся женских лиц, слышать слова их доброго привета. Они стояли рядом с мужчинами, стояли без паранджи, которая так уродовала их, превращала в безликие тени. Мне вспомнилось, что четыре года назад я не встретил на улицах Кабула ни одного открытого женского лица».

Мусульманские служители с целью усиления своего влияния на верующих много внимания уделяют приспособлению своей религии и к условиям нашей страны. Это приспособленчество имеет уже довольно длительную историю. Так, еще в 1925 г. на Дискуссионном съезде мусульманского духовенства и верующих Адыгейско-Черкесской автономной области они, например, приняли такое решение: «Признать доводы старого духовенства о загробной жизни, существовании ангельских душ, судов в могиле над умершим мусульманином, оживление умершего в гробу после похорон и чтение молитв ни на чем не обоснованными и являющимися выдумкой других религий. Таковых впредь не допускать и особенно, начиная с сегодняшнего дня, упразднить» 1.

Однако такие решения никогда не принимались всеми верующими. В данном случае, несмотря на подобное решение, само мусульманское духовенство и сейчас в своей массе учит о существовании ангелов и загробной жизни, о том, что после похорон в могиле происходит допрос покойника ангелами Накиром и Мункиром, и т. д. Чтобы «подсказать» умершему правильные ответы, мулла и теперь задерживается у могилы верующего после того, как остальные провожавшие покойного уходят.

Если муллы-приспособленцы стали говорить о том, что почитание камней на горных перевалах и у многочисленных гробниц (мазаров, тюрбе) — проявление язычества, то одновременно они же продолжают выдавать другие камни за «священные», даже будто бы спущенные на землю из рая (как «черный камень», вмурованный в стену храма Каабы), организуют к таким камням паломничества и т. д. Таким образом, отказ происходит только на словах или от незначительных частностей, не играющих серьезной роли в религиозной пропаганде.

Сдержать закономерный процесс окончательного отхода верующих-мусульман от религии подобные ухищрения не могут.