Современный католицизм находится в состоянии глубокого кризиса. Усиливается процесс дехристианизации, падения веры, особенно среди рабочих. По данным Мюнхенской народной миссии, в Западной Германии только 3—5% рабочих посещают мессу по воскресеньям. Сейчас в большинстве высокоразвитых капиталистических стран (Франция, Италия, ФРГ и др.) не более четверти католиков являются религиозно практикующими, т. е. посещающими церковь и выполняющими религиозные обряды. Например, во Франции число католиков, посещающих воскресную мессу, сократилось с 27% в 1966 г. до 21% в 1971 г., а к 1980 г. процент практикующих верующих, по подсчетам христианских социологов, снизится здесь до 10. В результате опросов, проведенных в 1971— 1972 гг. в ФРГ и охвативших 4,5 млн. католиков, выяснилось, что большинство из них — 3,2 млн. человек — «всерьез задумываются о выходе из церкви». С католической церковью все чаще порывают даже священнослужители. С 1967 по 1972 г. число священнослужителей в ФРГ уменьшилось наполовину. Накануне заседания епископского синода 1972 г., подтвердившего безбрачие духовенства, сняли с себя духовный сан в различных странах 25 000 католических священников.

Усиление процесса дехристианизации, углубление разрыва между социальным учением церкви и современной социальной действительностью заставило лидеров католицизма в конце 50-х годов искать новые пути вживания церкви в современный мир. Это совпало с понтификатом 1 папы Иоанна XXIII, который принял решение созвать XXI (II Ватиканский) собор католической церкви.

Соборы собираются обычно не чаще одного раза в столетие, в переломные, кризисные периоды развития церкви. II Ватиканский собор, проходивший с перерывами с октября 1962 г. но декабрь 1965 г., провозгласил курс на «аджор-наменте», т. е. на «обновление» католической церкви под воздействием гигантских социально-политических, технических, культурных, научных и других преобразований в современном мире. Однако это «обновление» ни Иоанн XXIII, ни особенно сменивший его на посту папы в 1963 г. Павел VI не рассматривали как отказ от основных догматов и традиций католицизма. Они отчетливо высказали стремление не преобразовать, а приспособить многовековую традиционную структуру католической церкви к условиям, сложившимся в современном мире. При этом все компрометирующее церковь, будь то осуждение Галилея, костры инквизиции или сотрудничество с фашистами, просто замалчивается или объясняется ошибками «заблуждающихся христиан», но не самой церкви. Своеобразие современной реформации в католицизме заключается в том, что она организуется и контролируется «сверху», путем узаконения высшими органами церкви нововведений в области социально-католической доктрины, культа, обрядов и т. п., в результате чего новое и старое переплетаются самым причудливым образом.

Но даже и эта весьма урезанная «модернизация» не встретила полной и единодушной поддержки католических кардиналов и епископов. В ходе собора и после него проявились серьезные разногласия между так называемыми новаторами, обновленцами, выступающими за активное приспособление церкви к требованиям времени, и консерваторами, традиционалистами, противящимися «новому курсу». Если церковные обновленцы, реалистически оценивающие современную действительность, ратуют за такое оформление католической доктрины, которое хотя бы формально не связывало бы ее с капитализмом, колониализмом, антикоммунизмом, и готовы вступить в диалог с современным миром, в том числе и с неверующими, то традиционалисты выступают против переориентировки католицизма и пытаются вернуть церковь к традиционно-догматическому курсу Пия XII. Папа Павел VI, выступающий на словах за обновление, на деле больше симпатизирует традиционалистам и стремится занять промежуточную, центристскую позицию по отношению к двум враждующим группам католической верхушки. Это во многом предопределило и характер основных документов, принятых собором, а также последующие акции Ватикана. Обновленческие тенденции, зафиксированные в них, во многом половинчаты, двусмысленны, противоречивы.

Но при всей противоречивости и множестве оговорок курс на обновление получил одобрение собора и официальных лидеров Ватикана. Для современного католицизма характерны отказ от анафемы коммунизма и социалистических стран, открещивание от колониализма, с которым церковь была тесно связана ранее, призыв к оказанию помощи слаборазвитым и развивающимся странам, осуждение войны и призывы к миру, допущение сотрудничества католиков с некатоликами, в том числе с неверующими и даже с коммунистами, признание огромной роли научно-технического прогресса в жизни общества.

Однако нельзя не замечать, что эти особенности нового курса Ватикана не изменяют реакционного характера католицизма, его роли идеологического защитника отживающего капиталистического строя, а также его сущности как извращенного, антинаучного мировоззрения. Нельзя упускать из виду, что католические епископы США одобряли войну во Вьетнаме, что в ФРГ церковная верхушка поддерживает реваншистов, что в Испании она оказывает поддержку профашистскому правящему режиму, в Латинской Америке в сговоре с империалистами США выступает против социально-экономических преобразований, а в странах Африки препятствует национально-освободительному движению.

В этом отношении весьма характерна позиция, занятая папой Павлом VI и рядом верховных иерархов католической церкви в отношении к кровавому фашистскому режиму чилийской хунты. Когда в сентябре 1973 г. чилийская военщина, поощряемая империалистическими кругами из-за рубежа, свергла правительство единства, убила конституционного президента страны Сальвадора Альенде и установила режим кровавой диктатуры, ПавелУ1, не найдя ни слова в осуждение военного фашистского переворота, сказал только «о политической и трагической драме», переживаемой народом Чили, и выразил единственное пожелание —- «избежать гражданской войны» в стране. Такое заявление, по словам известного католического богослова Джулио Джирарди, означало озабоченность: удастся ли мятежникам как можно скорее покончить с вооруженным сопротивлением и обуздать инакомыслящих. Тем самым, писал Джирарди во французской газете «Монд», «Ватикан возмутил и оскорбил большую часть христианского мира и мира в целом снисходительным беспристрастием своего отношения к чилийским преступникам, которые топят в крови шаткую надежду целого народа и целого континента».

Весьма противоречивым было отношение к правительству Сальвадоре Альенде, а затем и к кровавому режиму военной хунты со стороны католической церкви Чили. Поддерживая вначале правительство Народного единства, католическая церковь Чили встретила благосклонно военный переворот и на первых порах открыто симпатизировала мятежникам. Но по мере того, как кровавый режим, установленный хунтой, вызывал все большее возмущение населения, в том числе и верующих, в стране и за ее пределами и все более решительное осуждение со стороны мировой общественности, многие церковники стали отмежевываться от хунты. В апреле 1974 г. национальная конференция епископов Чили осудила антинародные действия хунты, а в августе 1974 г. постоянный комитет чилийского епископата потребовал от кровавого диктатора страны Пиночета объявить амнистию политическим заключенным и положить конец кровавым репрессиям в Чили.

Все это говорит о том, насколько сложны переплетения политических интересов, симпатий и антипатий в современном католицизме, насколько различные позиции могут занимать различные группировки внутри католической церкви по одним и тем же актуальным проблемам современности.

Социально-политическое расслоение в католической церкви никогда не достигало таких масштабов, как в последние годы. Если большинство церковной верхушки по-прежнему активно поддерживает, защищает и пытается увековечить капиталистический строй, то массы рядовых верующих все чаще выступают с резким осуждением капиталистической эксплуатации, за коренные социальные преобразования в обществе. Учитывая эти настроения и устремления широких масс верующих, далеко не все служители церкви поддерживают взгляды реакционной католической верхушки. В Италии, Испании, Франции, странах Латинской Америки немало священников осуждают политику подчинения церкви интересам эксплуататорских классов, выступают за осуществление социальных преобразований в интересах трудящихся. Это размежевание учитывают в своей деятельности коммунистические партии Италии, Франции, Испании и других стран, которые на основе всестороннего анализа эволюции современного католицизма вырабатывают принципиальную линию, состоящую в разоблачении реакционного характера религиозной идеологии и вместе с тем в выработке совместных действий с верующими в борьбе против политики монополий, за мир, демократию и безопасность народов.

Гигантские социально-политические, научно-технические и культурные преобразования в современном мире, приведшие к повсеместному распространению атеизма, к изменению самого строя мышления людей, заставили католическую церковь внести изменения в культ и практику богослужений. Сейчас богослужения проводятся не па латыни, непонятной верующим, как это было до II Ватиканского собора, а на местных языках. Культовые церемонии, отличавшиеся прежде пышностью и сложной обрядностью, упрощаются, сокращаются во времени, приближаются к местным обычаям. Все это делается для того, чтобы активизировать воздействие богослужений на разум и чувства верующих, а тем самым усилить влияние религии.

Проводя линию «обновления» церкви, католицизм старается всеми силами проникнуть в среду рабочего класса, воспрепятствовать прогрессирующему отходу его от церкви, растущему влиянию идей марксизма-ленинизма. С этой целью все чаще проводятся заседания богословов, посвященные рабочему вопросу, а католические иерархи, включая самого папу, выступают перед рабочими. Они пытаются убедить рабочих, что церковь близка трудящимся, печется об улучшении условий их жизни. Но это — далекая от фактического положения дел пустая демагогия, которая не в состоянии остановить процесс отхода трудящихся от религии, возрастания доверия их к коммунистам, являющимся действительными борцами за счастье трудового народа.

Все попытки католических реформаторов приспособить социально-политическую доктрину и практическую деятельность церкви к новым условиям могут лишь частично ослабить, но не преодолеть кризис, который переживает современный католицизм. Под воздействием социального и научно-технического прогресса этот кризис будет углубляться и в дальнейшем и все новые массы верующих будут отходить от церкви.