Приспособление религии, т. е. многообразные формы ее обоснования и защиты, сводится к двум основным видам — консерватизму (ортодоксии) и модернизму. Для богословского консерватизма характерно осторожное отношение к намечающимся переменам в религии и церкви, он тяготеет к традиционным формам вероучения, обрядности и церковной жизни. При этом консерватизм не отрицает необходимости корректирования и перестройки религиозных структур, когда это вызвано потребностями изменившейся обстановки, но осуществляет эти перемены средствами старыми, надежными, уже испытанными историей и опытом церкви. Приверженцы консерватизма выжидают, не хотят рисковать, при надобности обращаются к прошлому и не любят экспериментировать в настоящем. Впрочем, многое из того, что теперь консерваторы считают устойчивым, традиционным, ортодоксальным, было когда-то модернистским и даже еретическим. Одна из закономерностей исторического развития религии такова, что все ее важнейшие идеи приходят в мир вначале как ереси, а затем становятся догмами. Поэтому в известном смысле можно сказать, что консерватизм есть вчерашний модернизм. Церковная ортодоксия есть не что иное, как приспособление религии, опрокинутое в прошлое.

Модернизм в религии представляет собой систему мер, направленных на обновление, порой весьма смелое, устаревших церковных доктрин и форм религиозной жизни. Он охватывает практически все стороны религии: рано или поздно пересмотру подвергаются вероучение, культ, организационные принципы церкви. Архаичные обряды, изжившие понятия и социально-политические установки получают иную интерпретацию либо вовсе отбрасываются, заменяются новыми. Прилагаются усилия примирить знание и веру, социальные принципы религии и коммунизма. Обоснование и защита религии осуществляется на основе богословского осмысления достижений науки, культуры, социальной практики. Однако модернизм в религии не беспределен, в нем всегда существуют границы, далее которых обновление не допускается. Это и попятно. Ведь что стало бы с любой современной монотеистической религией, если бы, к примеру, идея бога в пей начала развиваться вне всяких внутренних запретов? Религия превратилась бы в одно из философских течений: пантеизм, деизм и т. д. и т. и., а при благоприятных условиях это развитие переросло бы в материализм и атеизм.

Разум представляет смертельную опасность для религии, когда ему дают слишком большую волю в делах веры. Не подлежит сомнению, что в свете критического мышления все религиозные догматы — заблуждения, глубоко противоречащие истипе. Это сразу же открывается разуму, свободному от веры. Поэтому сторонники модернизма, признавая за человеческим разумом определенную способность постижения «богооткровенных истин» и даже пытаясь соединить эти истины с данными пауки, неизменно подчеркивают, что вера выше разума, что у последнего есть пределы понимания и ему не дано осмыслить божественное во всей его глубине. Как бы далеко пи заходили богословы-модернисты в изобретении новых приемов обоснования религиозного мировоззрения, они в любом случае свято хранят и ревностно защищают существо религии, ее фундаментальную мысль — идею сверхъестественного как начала и конца мира, как виновника всего сущего. В модернизме, следовательно, внутренне заключен консерватизм.

В религиозном модернизме и консерватизме находят отражение различные ориентации церковных организаций на верующих. Известно, что состав верующих не однороден. Наряду с малограмотными приверженцами религии, составляющими основную массу верующих, есть и такие, общеобразовательный уровень которых сравнительно высок. Это в первую очередь сами служители культа, особенно молодежь, затем интеллигенты, по тем или иным причинам исповедующие религию. Характерно, что в сохранении этой категории верующих религиозные организации заинтересованы не меньше, чем основной массы бого-верцев. Именно молодым, сравнительно высокообразованным служителям культа и верующим интеллигентам культовые организации и надеются передать эстафету религии. Религиозные проповедники учитывают неоднородность верующих до образованию, общей культуре, степени знания вероучения и т. д. и ведут пропаганду иллюзорных взглядов дифференцированно, в зависимости от состава аудитории, уровня ее подготовленности. Рассчитывая на интеллигенцию, па людей мало-мальски знакомых с наукой и богословием, они пытаются пайти способы примирения старой религиозной картины мира с современными представлениями о природе и обществе па основе онаученной теологии и мистифицированной науки. Таким образом, модернистское приспособление религии обнаруживает стремление церковников и сектантов превратить грубую веру в утонченный, рафинированный фидеизм.

Религиозный консерватизм, напротив, ориентируется прежде всего на основную массу верующих. Это, как правило, наиболее отсталая часть населения, с неразвитыми общественными связями, с довольно ограниченными духовными запросами. Обычно такая аудитория не воспринимает утонченные рассуждения по поводу науки и религии, она тяготеет к простой и ясной вере, свободной от каких-либо умствований, она привержена к устойчивым формам религиозной жизни.

Кроме того, консерватизм учитывает горький опыт модернизма. Он исходит из того обстоятельства, что в наше время опираться на разум в делах веры стало практически невозможно. Научно-технический прогресс убедительно обнаружил несостоятельность любой модернизированной картины мира, тщетность попыток соединить несоединимое. Богословы-консерваторы не без оснований опасаются, как бы этот прогресс окончательно не разрушил религиозное миросозерцание. Поэтому они не только не отваживаются пользоваться достижениями научно-технического прогресса для защиты религии, по, напротив, делают все для того, чтобы оградить верующих от его влияния. Выражением этого является безграничное возвеличение веры и принижение знания, принципиальное нежелание использовать науку для подтверждения религиозных «истин». Чтобы верить, вовсе не обязательно знать предмет веры, говорят сторонники консерватизма. Наоборот, чтобы познать бога, необходимо глубоко уверовать, что он существует, уверовать безрассудно, не сомневаясь. Отрицая значение разума в обосновании веры, богословы-консерваторы надеются таким своеобразным способом нейтрализовать влияние науки на религиозные представления верующих, вытравить из их сознания элементы научных знаний, неизбежно проникающие в него под влиянием научно-технического и общественного прогресса, закрепить на этой основе пережитки дремучего невежества.

Отличаясь по форме, богословский модернизм и консерватизм совпадают по сущности. И тот и другой единым фронтом выступают против научного мировоззрения, за сохранение религиозных пережитков.