Термин «теодицея» широко распространен со времени Лейбница, употребившего его впервые. Но проблема теодицеи в теологии и религиозной философии возникает значительно раньше. Что такое теодицея? Как возникает проблема богооправдания?

В ранних формах религии первобытнообщинного общества нет нужды в богооправдании, потому что в них нет понятия бога. Мир — результат действия многих духов, как добрых, так и злых, которые ограничивают друг друга и сами ограничены естественным порядком. Нет такой потребности и в политеистических религиях с их множеством богов и строгой иерархией между ними. Боги сами постигаются как объекты судьбы или необходимости, ими управляющей и контролирующей весь мир. На монотеистической стадии развития религиозных верований, когда бог отождествляется с творцом, демиургом вселенной, ответственным за все совершающееся в мире, вырастает проблема теодицеи. В христианстве бог наделяется атрибутами абсолютного знания, полноты власти и безграничной способностью творить добро. Поэтому христианский бог нравственно ответствен за зло, происходящее в мире. Как примирить существование зла с премудростью, всемогуществом и благостью творца мира, первопричины всего существующего,— основной вопрос теодицеи. Проблема, таким образом, поставлена в моральной плоскости, причем следует помнить, что в качестве бога здесь подразумевается вселенная, космос, природа.

На самом деле вопрос ложен, ибо нелепо оправдывать или осуждать единое начало всего — материю, нелепо ставить вопрос о нравственности или безнравственности космоса, природных явлений, существующих в силу развития объективных закономерностей, вне и независимо от сознания людей и их отношений друг к другу, т. е. как нравственно безразличные силы. Моральной оценке подлежат лишь деятельность и отношения людей, даже если в них непосредственно и не проявляется моральное качество. Предметом моральной оценки является вся совокупность общественных взаимоотношений людей.

Если же первопричина всего существующего наделяется указанными выше специфически человеческими свойствами, то неизбежен вопрос теодицеи, ибо это вопрос о том, как совместить существование абсолютно совершенной первопричины — бога и порожденного им несовершенного мира, не имеющего достаточного основания.

Обычно в теологии возникает дилемма такого сорта: так как бог — причина всего, то причина зла также коренится в боге и бог есть или существо, положительно произведшее зло, тогда он не благ, или существо, не имевшее силы препятствовать возникновению зла, тогда он не всемогущ. Эту дилемму богословы решают, наделяя бога атрибутом правосудия. Бог и всеблаг, и всемогущ, и правосуден. Поэтому, не производя зла и имея силу ему воспрепятствовать, он допускает зло как средство наказания свободных людей, злоупотребивших свободой.

Но даже в рамках теологии эта ссылка на атрибут правосудия бога ничего не доказывает, ибо вызывает два основных и чрезвычайно серьезных возражения: зачем бог наделяет человека свободой, предвидя, что человек злоупотребит ею и впадет в грех, и как объяснить факт наличия в мире безвинно страдающих? Эти моменты, показывающие логическую несостоятельность теодицеи, приводят Бердяева к выводу о неудовлетворительности такой постановки вопроса, поскольку все теодицеи, призванные защищать, оправдывать бога, служат противному. Бердяев критически оценивает все разновидности теодицей, говоря, что обычно теодицеи являются одним из источников атеистического сознания.

Особенно придирчиво рассматривает Бердяев теодицею Августина — классический образец христианской теодицеи, пытавшуюся объяснить зло с точки зрения единого мирового порядка. Носителем, созидателем такого единого мирового плана является бог, который есть во всем и по образу и подобию которого все создано.

По Августину, природный порядок как непосредственное выражение божественной мудрости обладает этической ценностью. Все сотворенное богом суть благо. Все вещи существуют, поскольку они причастны единству, благу. Зло — недостаток, порча, лишь случайное и несущественное свойство вещей, извращение их природы; благо же — их природа, натура, без чего они существовать не могут. Августин аргументировал эту мысль так: если отнять у вещей то, что в них дурного, останется только неповрежденная природа, т. е. благое в них; если же отнять все благие свойства, то вещи перестанут существовать. Таким образом, Августин стремился упразднить все временное и свести все существующее к акту вечного божественного законодательства. Зло оказывается как бы внешним по отношению к внутреннему строю вселенной, оно не упраздняется, а упорядочивается, ибо совершенство присуще только целому, единому, т. е. богу, а часть всегда несовершенна. Существование зла нужно для того, чтобы подчеркнуть совершенство, гармонию целого. Августин делал вывод, что зло самим своим существованием свидетельствует о добре, а бог настолько всеблаг и всемогущ, что извлекает добро из самого зла. Более того, зло — необходимое условие эстетического наслаждения миром: в мироздании, как в музыке, борьба контрастов не нарушает гармонии целого, а является существеннейшим и необходимым элементом целого. Бог — абсолютное добро, высшее благо, и нечто обладает благом лишь постольку, поскольку оно обращено к этому высшему благу. Бог не является и виновником зла, хотя он и господствует над злом. Источником зла является отклонение от всеединства мирового порядка, от бога, например, направленность свободной человеческой воли от вечного блага к временным, эгоистическое самоутверждение человека как самостоятельного и независимого существа и т. д.

Несмотря на приемлемое для Бердяева положение о зле как о необходимом компоненте истории, Бердяев называет теодицею Августина жестокой и антигуманной, потому что человек в этой теодицее служит лишь средств-ом осуществления божественного порядка, который и есть абсолютная цель. За это же критикует Бердяев и Лейбница, по которому зло находится лишь в частях и способствует установлению мировой гармонии.

В условиях империализма, в эпоху крайнего обострения социальных противоречий, на которые буржуа смотрит как на зло, способное принести ему гибель, неудобно оправдывать наличие зла — противоречий в мире — гармонией целого. Этот ход мыслей отвергается Бердяевым в тезисе о несостоятельности принципа идеалистического монизма в объяснении мира, противоречий, зла.

Согласно Бердяеву, традиционная теология и идеалистическая философия, которые пытаются объяснить существование зла из замкнутой в себе системы бытия, неудовлетворительны. Их несостоятельность в объяснении зла приводит Бердяева к мысли, что онтология — учение о бытии — вообще невозможна, так как она была бы оправданием зла. Монизм в объяснении мира, единое мировое начало неприемлемы для него еще и потому, что в какой-то мере подводят к мысли об эволюционном процессе развития, существовании закономерностей в мире. В невозможности объяснить наличие противоречий в мире из идеи творца Бердяев видит крах эволюционномонистического понимания мирового процесса. Идея развития по восходящей линии, идея прогресса даже в извращенной идеалистической форме «не подходит» к современным условиям. Бердяев делает шаг назад по сравнению с классическим идеализмом, полностью отрицая прогрессивное развитие. «Ошибочно видеть в мировом целом, в мировом историческом процессе прогрессивное воплощение, прямое выражение духа или прямое действие бога» !.

Бердяев много говорит о всеобщности противоречий, горячо выступает против некоторых симптомов социального зла, но, не умея понять места и значения противоречий в развитии, их сущности, делает вывод, что в силу «ущемленности бытия злом», его разорванности и противоречивости мир как целое объективно не существует — он частичен. «Космос есть регулятивная идея. Космос должен быть еще создан, он явится как преображение мира» 1 2. Идея мира как целого, как космоса, мировой гармонии, согласно Бердяеву, носит этический характер и прикрывает зло и неправду.

Отрицательное отношение к классическим формам идеализма и традиционной теологии, опирающейся на монистический принцип объяснения мира, определяет направление бердяевской критики томизма. Попытка Фомы Аквинского рационализировать христианскую догму рассматривается Бердяевым как прибавление верхнего этажа теологии, зараженной аристотелевскими категориями, над идеализмом античного мира, а философия Аквината осуждается как слишком натуралистическая. Отвлеченный идеализм Фомы Аквинского, по мнению Бердяева, искажает христианство, так как бог Аквината познается по аналогии с предметным миром. По этому поводу Бердяев саркастически замечает: «Он (бог. — И. Б.) есть как бы высочайший природный предмет, наделенный всеми качествами в превосходной степени. Бог есть «сверхъестественное», но «сверхъестественное» оказывается лишь высочайшей степенью «естественного» («естественное» занимает больше места, чем «сверхъестественное»)» *.

Интересно сопоставить бердяевскую критику понятия бога с определениями бога у современного неотомиста И. Бохенского: «Существование бога надо признать. Такое бытие не ограничено в своей сущности; поэтому оно должно быть бесконечным чистым действием, обладать полнотой бытия и, следовательно, полнотой добродетели, красотой и всеми другими ценностями. И все же бога не следует понимать как некое бесконечно увеличенное сотворепное бытие. Он есть бытие по аналогии, то есть в ином смысле, чем творение» 1 2.

Такой подход к пониманию бога, по мнению Бердяева, приводит к дурному антропоморфизму, к приписыванию богу самых «нехороших» человеческих аффектов — гнева, мести, ревности, обидчивости, жестокости. Действие этих ныне уже «божественных» эмоций проявляется как желание со стороны бога унизить сотворенного им человека, держать его в страхе и под угрозой террора. Все это суммируется в понятии злого бога. В конечном счете бог традиционной теологии и объективного идеализма — злой бог, так как ведет к установлению отношений между богом и человеком типа «господин и раб», «судья и подсудимый». Такой бог подавляет самостоятельное развитие человеческой личности, исключает творческую активность человека. В ортодоксии остается нерешенной проблема соотношения личности и общества, значения творческой активности человека. Бердяев торопится предъявить томизму упреки, которые сформулирует любой интеллигент, стоящий даже на позиции недифференцированной антитезы религии и философии.

В истории философии идея злого бога, согласно Бердяеву, как бездвижного существа, статичной субстанции приводит к метафизическому волюнтаризму Шопенгауэра и Э. Гартмана с основным началом слепой, неразумной воли, уже лишенной всякого нравственного содержания, кроме свойства зла.

В рамках этих определений бога остается неясным, как быть с человеком? Зачем творец создал человека, если человек должен угаснуть и остается один бог? Почему произведение великого творца может быть ничтожным, жалким?

Поэтому, по мнению Бердяева, источником стихийно атеистического сознания широких масс, не знакомых с естественнонаучным, философским н историческим опровержением религии, является традиционная ложная человеческая вера в бога. Вот уж поистине «соломоново» решение! Бердяев пытается доказать, что массы отвергают не религию вообще, не бога, а всего лишь ложную идею бога, суд же над богом — суд над человеческим искажением образа божья. И в этом одна из наиболее значительных фальсификаций.

Что же предлагает Бердяев взамен дискредитировавшего себя бога ортодоксальной теологии?

Задача создания новой теодицеи требует прежде всего иного понимания бога: «Поистине должно быть произведено очищение наших богословских и метафизических идей о боге, очищение бога от недостойных и принижающих свойств, которые наводят на мысль о существовании злого бога, создавшего человека и мир, чтобы их унизить и заставить страдать, чтобы показать свою силу и власть» *.

Культ бога ни в коем случае не может быть уподоблен культу успеха, грубой силе, в котором и выражается, по мнению Бердяева, деляческий подход буржуа к религии. Образ бога должен быть очищен от всех антропоморфных атрибутов, а также свойств, заимствованных из социального мира, этого «царства кесаря».

Из двух аспектов бога, даваемых «священным писанием»,— бога как силы, власти, судьи и бога как любви, жертвы, надежды — надо удержать, выдвинуть на первый план второй — духовный.

Обычно представители самых различных направлений религии и богословия приписывают богу следующие признаки: 1) бог — личное существо, обитающее во вселенной и вне ее; 2) бог создал вселенную; 3) бог управляет вселенной; 4) бог — воплощение в себе всех мыслимых совершенств, абсолютно совершенное существо, он всемогущ, всеблаг, всеведущ, вссхмилостив и вездесущ; 5) человек не может познать его до конца.

Богоискательство Бердяева состоит в отбрасывании традиционных признаков, конкретизирующих образ бога, говорящих о присутствии бога во вселенной, о боге — создателе вселенной.

Идея бога, сформулированная ортодоксальным богословием, непригодна в современных условиях, она вообще непригодна для всех времен — вот основной богоискательский тезис Бердяева.

По мысли Бердяева, необходимость изменения понимания бога, религии обусловлена изменением условий жизни человека. Первоначально религия — это поклонение человека угрожающему ему миру, страх перед внешним миром. «Первоначальное значение священного — это табу. Паническое — первоначально священное» *. Старое значение священного ныне утрачено. По мере развития науки и техники, овладения человечеством стихийными силами природы сознание освобождается от страха перед внешним миром. Человек, ранее терзаемый демоно-латрией, становится бесстрашным. В природе, во внешнем мире не остается места для бога — понятие бога должно измениться.

Если во внешнем мире нет более места для бога, то основание священного надо искать во внутреннем мире человека, построить его в сознании человека. «Отныне человек должен искать священное, искать бога в другом плане, в мире духовном, в мире внутреннего существования, не в объекте, а в субъекте, — утверждает Бердяев.—Иной, лучший мир, находящийся за пределами этой жизни, нельзя мыслить натуралистически, нужно мыслить прежде всего как изменение направленности сознания, его структуры, как мир духа, который не есть иная природа» 1 2.

Бердяев пытается создать более абстрактную, философски окрашенную, гибкую идею бога, которая могла бы отвечать следующим требованиям: во-первых, учитывать расширение кругозора человека, рост его знаний, потребностей, интенсификацию ритмов жизни; религиозный объект должен допускать изменение религиозного субъекта; во-вторых, бог не управляет миром и не присутствует в нем; в-третьих, понятие бога должно явиться базой для объяснения и истолкования главным образом творческой активности человека; в-четвертых, основным признаком бога должпа явиться трагичность. Бог трагичен, ибо трагична жизнь человека. Бог Бердяева — бог, чуждый какого-либо образа и контуров, удобное и портативное приспособление, выполняющее время от времени обязанности врача по психическим и иным недомоганиям, которого можно обременять любыми поручениями.

Но как совместить требования, выдвигаемые Бердяевым, с понятием бога-творца, без чего идея бога теряет смысл. Как же Бердяев выходит из этого затруднения?

Прежде всего отвергается возможность говорить о боге в терминах положительной теологии, которая не в состоянии рациональными средствами описать его. Бог — тайна, при помощи логического аппарата его описать нельзя. Положительная теология должна быть заменена отрицательной.

Со времени неоплатонизма Плотина развивается отрицательная, или апофатическая, теология, которая строит свои доказательства при помощи отрицательных определений, отвечает на вопрос, чем бог не является, какими качествами он не обладает. По Плотину, о боге, «об едином ничего нельзя утверждать, нельзя к нему приложить никакого признака в качестве сказуемого. Мы не можем сказать: единое есть то-то. Можно сказать, что единое не есть то-то. Оно по ту сторону всего мыслимого, а потому непознаваемо и не может быть обозначено никаким названием»

Освобождение от антропоморфных качеств, достигаемое при помощи отрицательной теологии, предполагает простоту, устранение различий между предметом и качествами, сущностью и свойствами. Понятие бога становится еще более неопределенным. Бог Бердяева — бог-пустышка, в которую можно вложить любое содержание. Поиски Бердяева весьма значительны. В них есть попытки учесть угасание религиозных верований в массах, отход от привычных религиозных представлений, есть принятие выводов исторической науки, в особенности выводов критики о фактической несостоятельности и неверности множества библейских сказаний, есть попытка выступления против разума, за иррационализм, за «озарение», за откровенную мистику. Все эти моменты сказались на отношении Бердяева к историческому христианству, которое он подчас зло и метко критикует. Эту критику Бердяевым идеологии христианской церкви атеисты должны знать и уметь использовать.

Но на негативной основе одну религию построить нельзя. И бердяевская система критики дополняется позитивной частью. Ею является учение о богочеловечестве.