В самом деле, если логически развить тенденцию субъективизма и релятивизма в рассуждениях Бердяева, то необходимость идеи бога вообще исчезает, ее функцию может выполнить любая установка сознания, как сказал бы сам Бердяев, исходящая из субъекта, отвергающая существование внешней действительности. Тогда каждый человек в зависимости от социального окружения и интеллектуальной среды, в которых он существует, создаст свой особый мир. Абсолютный релятивизм приводит к утрате духовного единства человечества. Теряется общее духовное качество, т. е. религия, которая, по мнению Бердяева, объединяет весь мир, все человечество. Это подрывает исходные посылки философии Бердяева и неприемлемо для него в социальном плане, так как для сохранения социального status quo надо дать массам общую идеологическую пищу — религию.

Сознательно уклоняясь от тенденции абсолютного релятивизма, желая удержать понятие бога-творца, но в то же время сделать это понятие весьма простым и гибким, Бердяев создает своеобразное объективно-идеалистическое учение о сущности бытия и бога, в рамках которого находят свое объяснение все проявления творческой активности человека, а бог защищен от упреков в том, что он себе оставляет блаженство, а людям страдание.

Как обычно, Бердяев обращается к истории философии, заимствуя основные положения своей теории сущности бытия у оригинального немецкого философа начала XVII в. Якоба Беме и немецких средневековых мистиков.

Обращение к творчеству Беме (1575—1624 гг.) не случайно. Любой религиозный мыслитель должен ответить на вопрос о возникновении мира и происхождении зла. Бердяева привлекает в философии Беме его отправная точка — иррациональное начало, рассматриваемое в качестве сущности бытия.

По Бердяеву, в основе мира лежит Ungrund (бездна) — безосновная, ничем не обусловленная иррациональная стихия, предшествующая бытию. Ungrund выступает как свобода, вечная воля, способная развиваться в любом направлении. Из этого начала рождается бог, творящий вселенную. Только благодаря динамике этого хаоса возможен переход от единого к множественному, от вечности к времени. Природа всегда вторична и производна. Свобода, воля не есть природа. Бог рождается из Ungrund’a всегда и везде, он есть и основа, и безосновность. «Свободная воля имеет в себе и любовь, и гнев, и добро, и зло» *, т. е. это такое бескачественное начало, из лона которого может возникнуть все существующее. Эта воля лежит и в глубине божества, и до божества. Поэтому бог не несет ответственности за все проявления этой свободы, за зло, царящее в мире, за неурядицы в человеческой жизни.

Это мистическое начало Ungrund «не есть обоснование нравственной ответственности человека и не урегулирование отношений человека к богу, к ближнему, а объяснение генезиса бытия и вместе с тем гепезиса зла как проблемы онтологической и космологической» 1 2.

Бердяев часто ссылается па Беме как на мистика, творившего на основе внутренних озарений и нашедшего принцип познания мира из субъекта, а не из объекта. Беме изображается как предшественник современного волюнтаризма.

В действительности Бердяев фальсифицирует творчество Беме. Как известно, Беме отождествлял природу и бога, выступал как пантеист. Лент, конспектируя «Лекции о сущности религии» Фейербаха, записывает: «Якоб Бёме — «материалистический теист»: он обожествляет не только дух, но и материю. У него бог материален — в этом его мистицизм».

В основе философии Беме лежит учение о качестве, попытка раскрыть процесс превращения одного качества в другое. В основе всего сущего лежит ничто, Ungrund, которое есть одновременно и ничто, и все, хаотическая масса, бескачественное начало, которое в процессе развития создает природу и общество. Главная задача Беме — раскрыть развертывание многообразия и взаимопе-реходов качественно определенных видов движения, образование качественно определенного мира. Переход бесформенной массы в качественно определенный мир есть переход ничто в нечто, переход от единства к множественности. Беме мучит вопрос: предопределен ли заранее процесс становления качественного мира, или никакого божественного плана становления нет? Фактически речь идет о принятии или непринятии положения протестантской реформации XVI в. об абсолютном божественном предопределении. Беме отрицает божественное предопределение, выдвигая принцип формирования божественных сил в процессе самого развития природы. Проступает представление о самоформировании природы. В то же время он признает противоречивость процесса развития, кладя в основу движения борьбу двух отрицающих друг друга пачал как необходимое условие развития, к примеру добро и зло — две стороны одного и того же.

Бердяев присоединяется к отрицанию Беме учения о предопределении и в свою очередь резко критикует Лютера, Цвингли, Кальвина. Неприятие Бердяевым абсолютного предопределения вызвано не материалистическими тенденциями его философии, как у Беме, а обусловлено социальной направленностью его взглядов.

Волюнтаризм, объявляющий волю высшим принципом бытия, отражает в современную эпоху экспансионистские, милитаристские устремления реакционной империалистической буржуазии, не желающей считаться с развитием социалистического лагеря, крахом колониальной системы, народно-освободительным движением народов за мир, за предотвращение новой мировой войны. Поэтому в теории для буржуазной философии важно определить исходное начало, обладающее такими потенциями, которые можно исходя из субъективных устремлений развить в любом направлении. Таков социальный заказ, предопределяющий в конечном счете сущность самых запутанных мистико-волюнтаристских теорий. Этому и служит бердяевское положение об UngruncTe как первооснове мира, хотя следует понять, что социальная обусловленность не означает непременно осознанную заинтересованность. Ungrund всего лишь символическое указание на социальные источники.

Волюнтаристски истолкованное понятие Ungrund’a служит Бердяеву для обоснования изменения направленности и структуры сознания. «Мы вращаемся в разных мирах в зависимости от того, на что направлена наша избирающая духовная воля... Мир религии создается иной направленностью духа, иным избранием воли, фиксированием сознания на том, от чего отвращено сознание обыденное, и отметанием того, на чем обыденное сознание сосредоточено»

Первичная воля может производить перестановки в объекте опыта, построить любой определяемый ею мир. Если познание внешнего мира до некоторой степени принудительный акт, так как невозможно уклониться от признания внешнего мира и отрицать реальность стола, за которым пишутся мистические произведения, то вера есть акт свободы духа. Нельзя отрицать реальность стола и стула, но можно отрицать реальность бога. Поэтому, резюмирует Бердяев, «требование гарантий в вере и доказательств есть непонимание ее природы, есть отрицание вольного подвига веры».

Учение Бердяева об Ungrund’e как об изначальной свободе, иррациональной, ничем не детерминированной стихии, безосновности представляет сочетание разнородных тенденций, вызванных потребностями разных сторон его учения. С одной стороны, стремление представить мир как порождение воли субъекта определяет субъективно-идеалистическую направленность в трактовке бытия, с другой — развитие религиозного типа идеологии, религиозная проповедь требуют признания единого божественного начала, бога-творца, что определяет тенденции объективного идеализма в учении Бердяева.

Туманность и мистичность бердяевского учения об Ungrund’e настолько очевидны, что он сам говорит о нем как о мифе. Откровенная несовместимость религиозных построений с наукой и здравым смыслом не вызывает и тени смущения у Бердяева. Напротив, он пытается из нее исходить и свою философию так и называет: миф о человеке. Создание нового типа христианской апологетики, по мнению Бердяева, возможно лишь при условии утверждения мифа в качестве достоверной реальности. Сама история человечества объявляется мифом.