Э. КАДЛЕЦОВА (ЧЕХОСЛОВАКИЯ)

Организация и методы исследования

Уже ряд лет в Чехословакии не проводится регистрация граждан согласно их принадлежности к церкви. В анкетах переписи населения не фигурирует пункт вероисповедания. Это — осуществление принципа, согласно которому государство считает религиозность граждан их личным делом. Сведения, которыми мы располагали до проведения социологических исследований, не давали правильной характеристики состояния религиозности населения. В число верующих включались так называемые метрические верующие, т. е. люди, которые давно внутренне отошли от религии, но по каким-либо соображениям или же просто по безразличию не выписались из церкви. С другой стороны, хотя и в виде исключения, некоторые глубоко верующие люди, вероисповедание которых не совпадало с христианством, или же те, которые считались принадлежащими к сектам, не призпаваемым государством, фигурировали в этих списках как находящиеся «вне вероисповедания».

Сегодня состояние релнгиозпости в пашен стране можно определить по так называемым объективным признакам религиозности, т. е. по тому, как изменяются посещаемость церквей, отправление церковных обрядов, взносы в церковную кассу и т. д. Но показатели так называемой объективной религиозности могут в лучшем случае зарегистрировать религиозность, связанную с какой-нибудь пз церквей. В Чехословакии, однако, существует большой процент людей, вера которых не относится ни к какой церкви и по существу выходит уже за границы христианства. Единственным методом, при помощи которого мы можем определить распространение религиозности и ее тип, является метод социологического или же социально-психологического исследования.

Недавно в Чехословакии в рамках изучения проблем культурной революции, развития общественного сознания было проведено исследование состояния религиозности. Это исследование осуществлялось по инициативе областного комитета КП Северо-Моравской области. Подготовка его началась осенью 1962 г., само же исследование проводилось в мае — июне 1963 г.

Исследователи ставили перед собой несколько целей:

1.            Установление состояния религиозности, ее объема, типа и интенсивности, а также активности верующих.

2.            Определение зависимости религиозности и типа ее от возраста, пола, принадлежности к общественным классам и группам, образования, активного, сознательного участия в общественном труде, общественно-политических, культурных интересов и их направленности, принадлежности к рабочему коллективу, состояния здоровья и семейных условий жизни людей.

3.            Выяснение динамики религиозности по сравнению с состоянием религиозности до февраля 1948 г.

4.            Проверка метода и техники исследования в условиях, когда отсутствуют специальные кадры социологов, а также сотрудников в районах исследования, в условиях, когда население не ознакомлено со смыслом и целью этих исследований и нельзя предположить, как оно будет к ним относиться.

Целей, указанных во втором пункте, данное исследование не смогло решить в полном объеме. Результаты исследования в ряде намеченных пунктов должны были лишь подтвердить или опровергнуть рабочую гипотезу, которая рассматривалась как основа для дальнейшего, более подробного исследования всей проблематики.

Теоретическое исследование опиралось на основные положения исторического материализма. Без них нельзя было бы определить ни предмет, ни метод исследования. Если мы задумываемся о состоянии религиозности, то необходимо прежде всего исходить из определенной научной концепции общества и религии. Эта концепция в свое время была создана Марксом. Однако сама по себе она является недостаточной для того, чтобы чисто дедуктивным путем сделать выводы о конкретном данном состояпни. Для этого мы должны пзучить саму действительность. Необходимо собрать эмпирические факты, обработать их и сделать из них соответствующие выводы. Однако на вопрос, какие факты являются необходимыми, на каких нужно прежде всего сосредоточить внимание, какие отношения между ними исследовать, мы можем ответить лишь путем глубокого анализа изучаемой проблемы. Здесь мы снова должны исходить из требований исторического материализма, который является теоретическим исходным пунктом и методологическим руководством социологических исследований.

В период подготовки проводились частичные подготовительные исследования с целью проверки анкеты, метода и техники исследования. Они осуществлялись в Праге в Средне-Чешской области и, наконец, в некоторых местах Остравской области, не принимавшихся в расчет для основного исследования.

После уточнения и проверки метода и техники исследования началась подготовка участников его. Областной комитет КП предоставил в распоряжение руководителей этого исследования более 600 добровольцев из рядов своего актива. Все эти сотрудники были тщательно проинструктированы. На протяжении всего процесса работы они находились в связи с ведущими работниками, которые постоянно контролировали и координировали их работу.

Основные сведения о коллективе жителей, в котором проводилось исследование, были взяты из переписи населения, домов и квартир, произведенной Государственным институтом статистики в 1961 г. На основе данных о населении Северо-Моравской области: о его принадлежности к экономическим и промышленным отраслям, месте жительства, величине населенного пункта и т. п.— была составлена социологическая «модель» населения. При соблюдении принципа случайного выбора в составленной «модели» спроектировались все группы в соответствии с классами, социальными слоями, полом, возрастом и образованием в тех же пропорциях, что и в действительном расслоении населения. Всего исследование проводилось в 54 населенных пунктах. Опросный лист получило 200 граждан (в возрасте свыше 20 лет) и 2500 молодых людей (14—20 лет). Для каждого населенного пункта (города, деревни) была разработана программа, в которой указывалось, сколько граждан и какого типа необходимо исследовать. Работающие на предприятиях и в учреждениях выбирались на основании списков трудящихся отдельных предприятий и учреждений, а члены кооперативов — на основании списков членов кооперативов. Крестьяне, ведущие частное хозяйство, домохозяйки и пенсионеры выбирались на основании списков избирателей. Школьники, ученики ремесленных училищ и студенты — на основании списков учащихся школ и училищ.

В выборе объектов исследования мы применяли метод случайного механического выбора.

Смысл случайного выбора заключается в том, что если он проводится правильным статистическим методом, то гарантирует каждому гражданину одинаковую вероятность стать составной частицей «модели».

Если объем основного коллектива был таков, что составление номинальных списков было технически невыгодным, применялся метод двухступенчатого выбора. Прежде всего выбирались определенные общественные группы (например, ремесленные училища, классы школ и т. п.), и только на следующей стадии выбирались конкретные лица из этих групп. Если мы сталкивались в первой стадии выбора с неравными большими группами (например, коммунальные предприятия, избирательные округа и т. п.), то применялся метод двухступенчатого выбора на основании куммулятивных сумм. Тем самым учитывалось не только количество общественных групп, но и их величина. В противном случае работники небольшого предприятия, например, имели бы больше шансов попасть в «модель», чем работники более крупного предприятия.

Избранных граждан просили заполнить анкеты. Прямо на бланках перед вопросами помещалась информация об организации и характере исследования, подчеркивалась его анонимность. Приводились технические указания и содержалась просьба о правдивом и искреннем ответе. Основной текст складывался из нескольких групп вопросов, у каждой из них находились возможные варианты ответов, которые обследуемый гражданин только зачеркивал. Первые вопросы касались основных сведений о человеке и месте жительства. Следующая группа вопросов относилась к самой значительной для формирования человеческой личности сфере деятельности — труду и рабочему месту. Несколько следующих вопросов затрагивали жилищные и экономические условия исследуемого лица, состояние здоровья, семейные отношения и т. д. Часть вопросов позволяла выяснить образ жизни и личные интересы человека, и лишь затем шла основная группа вопросов, ставящая цель — выяснить отношение данного человека к религии.

Основной проблемой, от которой зависел успех или неудача исследования, было получение правдивых ответов от обследуемых лиц. Даже самым совершенным методом составленная «модель», самые сложные операции, произведенные с окончательными цифрами, ничего не дают, если основной факт, с которым мы работаем,— высказывание человека — пе соответствует действительности. Поэтому пришлось приложить немало усилий для того, чтобы добиться максимальной объективности ответа со стороны обследуемых.

Прежде всего надо было исключить чуждые и случайные влияния. Социологическое исследование должно показывать состояние исследованного явления, систему его связей и зависимостей по отношению к другим общественным явлениям в данном месте и в данное время. С этой целью перед началом исследования и в течение его необходимо было воспрепятствовать каким-либо мероприятиям, которые бы временно оказывали влияние на исследуемое явление, и ограничить до минимума нарушающее воздействие самого исследования на среду, в которой оно проводится.

Очень важно было добиться, чтобы те, кто проводили исследование, не могли оказывать (намеренно или непроизвольно) влияния на содержание ответов обследуемых людей. Для этого предварительно были везде исключены из числа лиц, участвовавших в исследовании, те, которые могли бы быть по той или иной причине заинтересованы в результатах исследования или считали себя таковыми.

Не менее важным было добиться, чтобы обследователь был по отношению к объекту своего исследования в таком положении, когда ему совершенно безразлично, какого он мнения о человеке и его взглядах. Ведь могло бы случиться, что обследуемый при опросе «шел навстречу» предполагаемой точке зрения или желанию ведущего опрос. Мы сознательно обращали внимание на то, чтобы было исключено чувство фактической или предполагаемой зависимости обследуемого от обследователя. Зависимость понималась не только по линии формального подчинения, но и по неформальной линии, т. е. по линии личного авторитета и воздействия. Начальник предприятия или член партийного или профсоюзного комитета не мог прийти к сотруднику этой организации, учитель — к родителям своего ученика, а пропагандист-атеист — к людям в том месте, где он был известен своей активностью.

Разговор с избранным гражданином происходил всегда в его собственной среде, где он чувствовал себя непринужденно: на месте работы, в его квартире, на поле, в парке и т. д. Мы не вызывали людей в кабинеты их начальников, в бюро разных организаций или учреждений. Мы не хотели вызывать в человеке впечатление чего-то необычного, звать его туда, где он бывает изредка или вообще не бывает. Мы хотели добиться, чтобы беседа была свободной и неофициальной.

Социологические исследования у нас долгие годы не проводились, и люди с ними не знакомы. До тех пор пока они не привыкли к их существованию и к их методам, нужно было действовать очень осмотрительно, на каждом шагу и в связи с каждым мероприятием исследования заранее давать людям ряд новых гарантий в том, что наше исследование действительно служит лишь той цели, о которой мы информируем. Таким образом, нашим принципом было подходить к гражданам с полным доверием, но не требовать доверия с их стороны. Все участники исследования обязаны были соблюдать абсолютную тайну. Исследование религиозности требует большой деликатности. Религиозное убеждение и религиозная жизнь людей являются их личным делом, о котором многие граждане не любят говорить открыто. Кроме того, здесь играет большую роль проблема личного престижа и проблема опасений возможного конфликта. Обе вещи взаимно связаны, хотя их и нельзя отождествлять. Все это приводит к тому, что определенные люди избегают ситуаций, в которых они выступают как верующие. На этом основании исследование производилось анонимно, и обеспечению анонимности уделялось главное внимание.

Обследователь обязан был в первую очередь информировать обследуемое лицо о том, что его участие в исследовании является совершенно добровольным, объяснить, какой смысл и значение с научной точки зрения имеет такое исследование, указать на его необходимость для правдивого познания социальной действительности. Обследователь указывал также на то, как социологическое исследование связано с пониманием и сотрудничеством граждан. Затем он просил выбранного человека включиться в работу и заверял его, что это сотрудничество не потребует много времени. Он очень подробно излагал принцип анонимности исследования и указывал на все меры предосторожности, которые предпринимаются для его обеспечения. В особенности подчеркивал, что если гражданин решится сотрудничать и заполнит анкету, то не надо отдавать ее какому-нибудь человеку, а следует опустить ее в заклеенном конверте с напечатанным адресом в любой почтовый ящик. Анкетер не должен брать анкету в руки и не должен находиться близко от исследуемого, как только тот начал заполнять анкету.

Категорически запрещалось заводить с заполняющим анкету человеком разговоры об устанавливаемых фактах или же выносить какие-либо оценки, которые касались бы взглядов или деятельности, о которых мы собирали информацию. Если бы, например, анкетер в ходе разговора стал убеждать обследуемого в пагубности религии, то результат показал бы не действительное отношение человека к религии, а способ реакции последнего на аргументы обследователя.

Убеждаемый верующий заколебался бы, например, под воздействием аргументации и влиянием более образованного и находчивого собеседника; возможно, что отступил бы перед ним лишь внешне, чтобы прекратить разговор и избежать необходимости дискутировать с человеком, по отношению к которому он чувствует себя неуверенно. Однако после ухода анкетера он бы снова размышлял, советовался с другими верующими, которые помогли бы ему преодолеть сомнения. В анкете же, однако, был бы запечатлен преходящий момент воздействия обследователя, который является случайным фактором по отношению к обычным условиям, окружающим обследуемого. Это означает, что такой гражданин не может фигурировать как представитель целой группы других людей, на которую обследователь не мог воздействовать. Таким образом, РСДИ погнаться за двумя зайцами (объек1ивной установкой данного состояния плюс переубеждение верующих), то вся работа окажется напрасной. Единовременное воздействие на религиозного человека в плане переубеждения не принесло бы таких результатов, которые соразмерны усилию, затраченному на все мероприятие, а познавательная ценность приобретенных сведений была бы ничтожна.

То, что мы сочли такой метод неправильным и вредным при исследовании религиозности и поэтому принципиально отвергли его, еще не означает, что подобные методы невозможны при ином типе исследования. Если бы мы, например, исследовали вопрос, какие проблемы и какие вопросы в особенности интересуют верующих разных общественных групп, какие аргументы на них действуют, а какие нет при индивидуальной атеистической пропаганде, то было бы не только возможным, но и необходимым дискутировать с верующими, так как подобный способ работы был бы важным средством добывания нужной информации.

Таким образом, обследователь не имел права оказывать влияние на обследуемого в том, что было связано с содержанием анкеты. Это не является отступлением с позиций партийности на позиции объективизма. При установлении фактов (разумеется, не при их изложении) не должна господствовать оценивающая точка зрения.

Подобно тому как мы заинтересовали участников исследования, нам удалось также возбудить интерес и у обследуемых граждан. Первоначальное удивление и осторожность выражались в стереотипных вопросах: почему выбор пал на меня, почему спрашиваете именно меня? В ответ на это мы подробно рассказывали о методе и технике случайного выбора. Многие граждане не жалели времени, чтобы познакомиться с каждой деталью всего плана случайного выбора, который сотрудник имел с собой. Следующая серия вопросов касалась обеспечения анонимности.

После этого граждане обычно начинали с неожиданным интересом расспрашивать об общих проблемах социологического исследования: каков уровень достоверности исследования; как это возможно, чтобы на основании ответов нескольких людей можно судить, что другие люди думают и действуют так же; каково состояние социологического исследования в других странах; как принимают проводящих исследование другие граждане; создается ли впечатление, что люди отвечают правдиво; как обрабатываются анкеты; будут ли исследования продолжаться и почему они не производились раньше и т. п. В замечаниях граждан непроизвольно проявилось понимание внутренней связи проводимых исследований с углублением социалистической демократии.

Доверие и готовность людей помочь проявились и в том, что 60% обследуемых написали сверх требований своими словами о своем личном отношении к религии, хотя это не предусматривалось анкетой. Интересно, что факты отрицательного отношения к религии, поскольку мы с ними столкнулись, не были вызваны содержанием исследования. Для участия или неучастия в исследовании не было решающим, является ли гражданин, к которому мы обратились, верующим или атеистом. Нельзя сказать, чтобы работа с верующими была более затруднительной. Наоборот, самыми активными были или явные атеисты, или глубоко верующие люди.

Завершение исследования позволило положительно ответить на один из основных вопросов, который мы себе ставили: возможно ли в наших условиях исследование подобного типа, приносит ли оно новые и надежные сведения? Положительный ответ на этот вопрос имеет ценность не только для социологии. Он имеет и гораздо более широкое значение, поскольку служит подтверждением того, что граждане интересуются общественными делами, говорит об их стремлении помочь всему, что приносит пользу нашему обществу, даже если непосредственно для них самих из этого не проистекает никакой пользы.