Из уже упоминавшегося доклада В. Сарычева и других высказываний идеологов современного православия видно, что первоочередным объектом «уточнения», «углубленного исследования» и «раскрытия» (иными словами, модернизации) в богословско-церковных кругах Московской патриархии признан догмат о церкви со всеми вытекающими из него выводами. И в этом нет ничего удивительного. Сами богословы прпзнают, что отсутствие единой трактовки догматического учения о церкви является в настоящее время одним из основных препятствий на пути достижения христианскими церквами «вероучительного единства». «Невозможно пренебречь, — заявил один из руководящих деятелей Московской патриархии, выступая на приеме в честь участников Сессии Исполнительного комитета Всемирного совета церквей, — тем обстоятельством, что именно в экклезиологической области заключены самые радикальные расхождения между конфессиями»

Стараясь как можно быстрее ликвидировать указанные выше расхождения, современные православные богословы начали исподволь пересматривать многие положения того учения о церкви, которого русское православие придерживалось на протяжении многих веков и которое раньше считалось незыблемым. Их нынешняя интерпретация этих положений резко расходится с традиционными воззрениями.

Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить прежние высказывания православных богословов по данному вопросу с тем, что говорят они об этом сейчас.

1.            Раньше в православной апологетической литературе утверждалось, что из всех реально существующих христианских церквей «истинной» (т. е. единой, святой, соборной и апостольской) церковью может быть только одна; в остальных «истина перемешана с ложными человеческими мудрованиями, установлениями и правилами, противными откровению и сильно затрудняющими спасение душ» 1 2.

Эта мысль постоянно подчеркивалась в дореволюционной богословской литературе. «Одна из ныне существующих церквей, и только одна, — говорилось в фундаментальном богословском труде архиепископа Макария (Булгакова),— непременно должна быть истинной»3. Достаточно определенно высказался в защиту данной точки зрения и митрополит Сергий (Страгородский), бывший в то время заместителем патриаршего местоблюстителя. «Достоинство истинной церкви христовой, — писал он, — принадлежит какому-нибудь одному из существующих обществ» 4.

Исходя из такой постановки вопроса, православные богословы категорически отрицали возможность признания за всеми христианскими церквами равных прав на «истину христову». «Существующие ныне религии и известные в истории, —- писал автор статьи «Безразлично ля для человека, какой бы веры он ни держался?»,— ни в коем случае не могут быть все равно истинными... не могут быть и одинаково хорошими... Возможна лишь одна истинная вера, ибо истина может быть лишь одна» К В таком же духе сравнительно недавно высказывались и идеологи современного православия. «Мысль о равноценности всех христианских вероисповедных систем, — говорил, в частности, архиепископ Гермоген, — явно еретическая, и она не может быть принята истинно вселенским православием» 1 2.

Сейчас адепты современного православия заявляют, что в глазах божьих все христианские церкви равны и что ни одной из них он не отдает предпочтения перед другими. Эту мысль глава русской православной церкви выразил следующим образом. Назвав бога отцом, а все поместные христианские церкви его детьми, он заявил: «Дети любят своего отца по-разному, но отец любит всех своих детей одинаково»3. Еще определеннее высказался он в своей речи на приеме в Генеральном секретариате Всемирного совета церквей в Женеве: «Русская православная церковь с готовностью приемлет все лучшее из духовного опыта других христианских исповеданий, ибо считает их последователями нашего общего владыки и учителя, созидающими — в меру своей ревности и духовного разумения — на том же основании, которое есть... Христос» 4.

Таким образом, нынешние поборники православия фактически стали сторонниками идеи «равноценности всех христианских вероисповедных систем», которую сами же они называли «еретической» и категорически отвергали.

2.            В прошлом апологеты православия заявляли, что признаком «истинности» обладает лишь православная церковь, и никакая больше. «Только одна истинная и все-спасительная в мире вера, — писал почитаемый в современном православии Иоанн Кронштадтский, — вера православная; она такова по истории, по своей истине, по самому существу» 1. Высказывания такого рода можно встретить и в трудах других дореволюционных православных богословов.

До присоединения Московской патриархии к экуменическому движению на такой же позиции стояли и ее представители. «Только православная церковь, — писал патриарший местоблюститель митрополит Сергий, — теперь осталась подлинно христовой церковью... Вне ее — вне Христа» 2. То же самое утверждал и патриарх Алексий: «Все мы убеждены в исключительной истинности только православия» 3. Аналогичные высказывания делали и другие идеологи современного православия.

Католицизм и протестантизм во всех их проявлениях были объявлены внецерковными организациями. «Сознавая себя вселенской церковью, — писал митрополит Сергий,— наша восточная церковь считает и латинство находящимся вне церковной ограды»4. Даже о старокато-ликах, с которыми русская православная церковь еще в дореволюционное время поддерживала наиболее тесные связи, этот первоиерарх говорил, что «они находятся вне церкви». Также характеризовал он и англиканство: «Англиканская церковь для нас не составляет исключения из других инославных обществ, которые все признаются нами состоящими вне церкви» 5.

В настоящее время руководящие деятели Московской патриархии больше не противопоставляют православие другим направлениям христианства и не пропагандируют идею вероисповедного превосходства православной церкви над остальными христианскими конфессиями. Напротив, они уверяют сейчас своих читателей и слушателей, будто приверженцы православия никогда и не настаивали на признании религиозной исключительности своей веры. «Нашим пастырям и верующим, — заявил, в частности, одесский митрополит Борис, выступая перед деятелями экуменического движения, — отнюдь не свойственно чувство самодовлеющей замкнутости. Они верят, что божественный пастыреначальник близок к каждому верующему сердцу и его многочисленные духовные дары ниспосылаются и тем чадам божиим, которые хотя и не принадлежат к святой православной церкви, однако ищут путей к вожделенному христианскому единству» 1.

Несоответствие этого заявления прошлым утверждениям апологетов православия настолько очевидно, что не нуждается в комментариях.

3.            Прежде утверждалось, что в потере христианством первоначального единства повинны только католики и протестанты, которые ушли из церкви, «раздрав ее не-швенный хитон». Само появление этих ответвлений христианства характеризовалось православными богословами не как «разделение церкви», а как их «отпадение» от вселенской церкви. «Не может быть и речи о разделении церкви, — заявлял местоблюститель патриаршего престола Сергий. — Можно говорить лишь об отпадении некоторых зараженных членов от тела церкви» 2. Аналогичные мысли находим мы и в высказываниях нынешнего главы русской православной церкви, хотя выражены они не столь резко и категорично3.

Ныне руководство русской православной церкви отказалось от былых обвинений католиков и протестантов в разрушении церковного единства. Более того, известную долю вины за это оно возлагает сейчас и на православие. «В большей или меньшей степени, — читаем в официальном печатном органе Московской патриархии, — все христиане виновны в утрате любви христовой и потому несут ответственность за разделения» 4.

И это утверждение принципиально отличается от всего того, что говорилось по этому поводу в недавнем прошлом (и что составляло одно из основных положений ортодоксальной трактовки догматического учения о церкви).

4.            Раньше православные богословы заявляли, что поскольку католики и протестанты являются «отпавшими от вселенской церкви», то преодоление раскола в христианском мире может быть осуществлено только при условии их отказа от «заблуждений» и возвращения на позиции, занимаемые православием. «Что касается наших отношений к двум великим разветвлениям христианства — латинянам и протестантам, — говорилось в Обращении святого Синода русской православной церкви к вселенскому патриарху Иоакиму III от 25 февраля 1903 г., — то российская церковь вместе со всеми автокефальными православными церквами всегда молится, ждет и пламенно желает... чтобы они снова возвратились (Курсив наш — Н. Г.) в лоно святой, соборной и апостольской церкви» *.

В послереволюционное время верность этой точке зрения на восстановление христианского единства не раз демонстрировалась на страницах официальных церковных изданий. «Примирение православной церкви с отпадающими от нее,— писал митрополит Сергий,— может состоять лишь в том, что она принимает их в свои недра» 1 2. Само собой разумелось, что предварительным условием такого приема считался безоговорочный переход «отделившихся обществ» на позиции православия.

Как видно из последних высказываний современных православных богословов, Московская патриархия больше не считает непременным условием восстановления «христианского единства» возвращение католиков и протестантов на позицию православия. Более того, ее представители заявляют сейчас, будто православная церковь никогда и не выдвигала подобных условий. «Послушание Истине,— говорится в статье известного богослова Л. Воронова, посвященной проблемам экуменизма,— не означает капитуляции одного исповедания перед другим. Православная церковь никогда не придерживалась того взгляда, будто все богословские мнения, которые она приемлет или допускает, и все формы церковной жизни, которые она сама бережно хранит и почитает, безусловно обязательны для христианина, принадлежащего к иной церковной традиции. Православное сознание неуклонно держалось и держится известной формулы: «В необходимом единство, в необязательном свобода, во всем любовь»»3.

Приведенное выше высказывание неверно по самому существу своему: в нем идеализированы былые взаимоотношения православия с остальными христианскими церквами и сектами, которые в действительности строились на обоюдной нетерпимости и вражде. Но нам в данном случае важно отметить не эту сторону дела, а тот факт, что слова протоиерея Л. Воронова резко расходятся с тем, что утверждалось поборниками православпя в недавнем прошлом.

5.            В прошлом утверждалось, что для получения «спасения» мало быть просто христианином, надо обязательно принадлежать к православной церкви. «Не хочу входить в суждение, спасутся ли каголикн,— писал одпп из дореволюционных церковных деятелей,— одно знаю: если я оставлю православие и уйду в латинство, то несомненно погибну» 1.

Идеологи современного православия в прошлом неизменно подчеркивали свое согласие с таким подходом к решению данного вопроса. Только православная церковь, заявлял митрополит Сергий, получает все благодатные силы для спасения людей, только ее таинства благодатны и спасительны2. То же самое утверждали и другие православные богословы.

Совершенно по-иному заговорили представители Московской патриархии сейчас. Поскольку, заявляют они в настоящее время, выбор веры фактически не зависит от воли и желания человека, а определяется неподвластными ему факторами (в частности, волей родителей и т. п.), то в цринципе нельзя обусловливать право верующего на «спасение» непременной принадлежностью лишь к православию — таким правом обладает любой христианин.

Такой взгляд на проблему «спасения» не нов. Его давно уже высказывали западные теологи. Однако в богословско-церковных кругах Московской патриархии он поддержки прежде не получал. «В культурном христианском обществе,— писал митрополит Сергий,— не принято ставить вопрос об истинной церкви ребром. Там чаще слышится так называемый широкий взгляд, по которому наши земные перегородки до неба не достигают, церковные разделения — плод властолюбия духовенства п несговорчивости богословов. Пусть человек будет православным, католиком или протестантом, лишь бы он был по жизни христианином, и он может быть спокоен за свою загробную участь. Но такая широта, столь удобная в жизни и успокоительная, не удовлетворяет людей подлинно церковных, привыкших давать себе ясный отчет в своей вере и убеждениях. Под этой широтой им чуется просто скептицизм, холодность к вере, равнодушие к спасению души. Поэтому они высказывают радикально противоположный взгляд» ].

Тот факт, что некогда отвергнутый «широкий взгляд» на «спасение» ныне принимается современными православными богословами, говорит сам за себя; и в данном случае мы имеем дело с пересмотром представителями Московской патриархии одного из основных положений ортодоксального учения о церкви.

Таким образом, между традиционным толкованием догмата о церкви, которого все время придерживались в русском православном богословии, и нынешней интерпретацией его идеологами современного православия существенная разница. Пересмотру подвергся каждый аспект ортодоксальной трактовки данного догмата, что и дает основание говорить о модернизации богословско-церковными кругами Московской патриархии этого раздела православного вероучения.