Церковь евангельских христиан-баптистов — самая большая по числу своих последователей и наиболее активно действующая христианская секта в СССР. Процесс модернизации, приспособления религиозных понятий и представлений к изменившимся условиям, к современному социальному и научно-техническому прогрессу протекает у евангельских христиан-баптистов несколько своеобразно по сравнению, например, с аналогичным процессом в православной церкви, исламе и др. Это связано прежде всего со спецификой вероучения и идеологии баптизма как типичной буржуазно-протестантской разновидности христианства.

Без понимания буржуазной природы баптизма невозможно правильно оценить процесс его приспособления к новым историческим условиям, отличить действительно новые, модернизированные толкования религиозных понятий от того, что составляет специфику и сущность баптистского религиозного мировоззрения.

С самого начала баптизм выступил как реформированная, подчищенная форма христианства, приспособленная к духовным и практическим потребностям определенных кругов буржуазного класса. Он стал специфическим религиозным выражением буржуазного и мелкобуржуазного сознания, мировоззрения и психологии, проникнутых духом индивидуализма. Баптизм всегда чутко реагировал на изменение этих потребностей и этого сознания, своевременно перестраивая и модернизируя свой идеологический арсенал. Процесс модернизации религиозной идеолопии у евангельских христиан-баптистов затрагивает широкий круг вопросов:         социальных, этических, мировоззренческих и др.

Наиболее ярка, на наш взгляд, модернистские тенденции проявляются в сфере баптистского богословия, в вопросах, связанных с приспособлением Библии к современному научному, культурному и нравственному прогрессу. На решение этих вопросов современными баптистами большое влияние оказывали и оказывают традиции борьбы модернизма и фундаментализма в протестантском, в том числе и баптистском, богословии, развернувшейся в первой четверти XX столетия.

Модернизм как своеобразное религиозное течение в протестантском богословии возник и получил значительное распространение среди протестантских церквей и сект, как европейских, так и американских, в конце XIX — начале XX столетия.

Он появился в условиях расцвета буржуазного свободного предпринимательства эпохи домонополистического капитализма, когда буржуазия и ее идеологи были исполнены исторического оптимизма, веры в человека и социальный прогресс.

Его возникновение было вызвано прогрессом естествознания, успехами биологии, антропологии и других наук во второй половине XIX столетия, и прежде всего созданием Ч. Дарвином теории биологической эволюции и революционным влиянием идеи развития на естествознание, общественные науки, философию. Учение Дарвина нанесло сильнейший удар по религиозным представлениям, в частности по библейской концепции человека как особого творения бога, с самого начала одаренного умственными и духовными способностями.

Другим важнейшим фактором, повлиявшим на формирование модернистского направления средп протестантского, в том числе и баптистского, духовенства, явились традиции богословского рационализма, прежде всего немецкой либеральной теологии в лице Шлейермахера, Трелъча, Велльгаузена, Ричля и др., которые, опираясь на успехи сравнительного изучения религий, достижения лингвистической и исторической критики Библий, отвергали христианскую догматику, стремились аллегорически истолковать библейские чудеса, примирить науку и религию.

Наконец, третьим фактором, под влиянием которого складывались концепции модернистов, были идеалистические учения прагматистов У. Джемса, Д. Дьюи, интуитивиста А. Бергсона и др.

-Виднейшими представителями модернистского направления в баптистском богословии были американцы В. Кларк, В. Раушенбуш, Ш. Матыос, Е. Фоодик и др.

Каковы основные принципы концепции модернистов?

Несмотря на различия, которые существовали между отдельными представителями модернистского течения, их взгляды сводились к следующим основным положениям.

iBo-первых, Библия не является непосредственным откровением бота человеку. В ней нет единой теологической системы; напротив, она включает различные религиозные доктрины (древние верования евреев, религии пророков, учение Иисуса, паулинистическую теологию и др.). Библия — это прежде всего обширное собрание литературных произведений, написанных в разное время и неравноценных по качеству. Это своеобразная летопись религиозного развития еврейского народа, которая не может быть последним авторитетом в делах веры К Божественное вдохновение не распространяется па всю Библию. Богодухновенны лишь те элементы содержания Библии, которые подтверждаются религиозным опытом людей 1 2.

Под влиянием такого рода идей традиционные библейские догматы о человеке как погибшем грешнике, о божественном искуплении, оправдании верой, вечном блаженстве святых, предопределении и т. д. стали утрачивать свое значение для многих баптистов, особенно студентов и преподавателей баптистских семинарий. Баптистский историк Р. Торбет, характеризуя это время, отмечает с горечью, что «даже Библия, которая всегда была конечным авторитетом баптистов в делах веры й жизни, казалось, была опровергнута научными открытиями»

Во-вторых, соглашаясь с эволюционным учением, модернисты стремились применить принцип эволюции к самой религии, высказывались за необходимость введения новых символов в христианство с целью сохранения его духа. По их мнению, теория эволюции предоставляет «новые доказательства в пользу существования бога, позволяет глубже понять трудные места Библии» проливая новый свет на тайну зла, кажущуюся жестокость бога в Ветхом завете и т. д. Само откровение они рассматривали как продолжающийся эволюционный процесс. Для взглядов модернистов были характерны представления о внутренней присущности бога природе и истории и связанные с этим пантеистические тенденции.

В-третьих, желая переосмыслить христианство в соответствии с интеллектуальным духом времени, перевести христианские принципы на современный язык науки, модернисты утверждали, что чудеса, содержащиеся в Библии, — это способ описания процессов природы в донаучную эпоху, что, например, воскресение Иисуса из мертвых может быть понято как продолжение его образцовой и святой жизни в ею учениках и т. д. Сама наука не что иное, как средство приближения человека к богу.

Наконец, в сфере социальных взглядов особенностью воззрений модернистов была новая концепция человека, отражавшая оптимистический взгляд идеологов домонополистической буржуазии на природу человека. Эта концепция отрицала характерный для христианства вообще, а для баптизма, выросшего на почве кальвинистских идей, в особенности догмат о прирожденной и глубокой греховности человека. Новый взгляд на сущность человека получил яркое выражение в работах идеологов «социального евангелизма» баптистов Ш. Матьюса и В. Рау-шенбуша. Ш. Матьюс писал, что «Христос сохраняет полное молчание касательно всеобщей греховности» 1 2, и пытался рассматривать грех как результат невежества, как простое уклонение от «социального общения». Сущность человека не в греховности, признание которой неизбежно ведет, по его мнению, к индивидуалистическому лозунгу личного спасепия, а в «социальности».

Подобно Ш. Матьюсу Раушенбуш также пытался развить свою социальную теорию в отрыве от доктрины личного греха и спасения К

Все эти идеи модернистов в баптистском богословии преследовали одну цель — примирить христианство с наукой и современным мышлением, приспособить его с помощью различных новшеств, почерпнутых из буржуазно-идеалистической философии, к научному и культурному прогрессу.

Однако результат модернистской проповеди был обратный. Она неизбежно вела к подрыву основ религиозной идеологии, ее влияния в массах. «Логика модернизма,— писал американский философ М. Коэн,—в корне подрывает не только христианство, но и все существующие религии. На деле религиозное кредо модернистов вряд ли можно отличить от кредо людей, которых обычно считают неверующими» 1 2. С этой, хотя и несколько преувеличенной, оценкой модернизма нельзя не согласиться.

Распространение модернистских взглядов в баптистской и других протестантских церквах вызвало серьезное беспокойство сторонников ортодоксального направления в протестантском богословии, хорошо улавливавших разрушительные последствия модернистских идей для основ христианской религии, ее влияния в массах.

В 1909 г. в США среди протестантских богословов возникает воинствующее движение, ставящее своей целью защиту христианских догм от посягательств модернистов. Это движение вошло в историю под названием фундаментализма.

Многие баптистские лидеры в США, как, например, Э. Ю. Малинз, В. Рилей, И. Налдеман, Д. Стрейтон и др., были организаторами и вдохновителями фундаменталистской реакции. Богослов Э. Ю. Малинз, президент Южной теологической семинарии и президент Всемирного союза баптистов, вместе с Р. Тореем, Ф. Моро и другими реакционно настроенными богословами участвовал с 1910 но 1915 г. в издании серии брошюр, так называемых «фундаменталий», излагавших кредо фундаментализма.

Теория эволюции Ч. Дарвина стала для фундаменталистов врагом номер один. Они отлично понимали всю опасность малейших уступок этой теории. По их мнению, дело не в том, что она находится в противоречии с первой книгой Библии, а в том, что она разрушает всю систему взглядов, построенных на признании грехопадения Адама и Евы. «Нет падения,— рассуждали фундаменталисты,— нет реальной проблемы греха; нет греха — нет нужды в спасении; нет спасения — нет божественного спасителя и, следовательно, нет христианства» К

Малинз и другой видный баптист, Брайан, государственный и политический деятель США, были организаторами и вдохновителями крестового похода против эволюционной теории Дарвина. Брайан играл главную роль в организации и проведении получившего печальную известность «обезьяннего процесса» в 1925 г., осудившего учителя Скопса за преподавание эволюционного учения. Фундаменталистски настроенные баптисты требовали запрещения преподавания учения Дарвина, увольнения учителей, преподававших дарвинизм.

Основные идеи, выдвинутые фундаменталистами в борьбе против модернистов, были обобщены в знаменитых пяти пунктах, объявленных Генеральной ассамблеей пресвитерианской церкви в США в 1910 г. и требовавших признания в качестве непререкаемых догматов: 1) непогрешимости Библии, 2) чудесного рождения Христа от девы Марии, 3) его искупительной жертвы на кресте за грехи людей, 4) его физического воскресения и вознесения на небо, откуда он должен лично возвратиться, чтобы установить свое царство на земле, 5) реальности всех совершенных им чудес.

Борьба модернизма и фундаментализма в американских и европейских баптистских церквах оказала известное влияние и на идеологию баптизма и евапгелизма в России. Сложившись к началу XX столетия в тйпично буржуазно-протестантские церкви, баптистские и еван-гелистские организации в России стремились идти в ногу с «веком», выдавали свою религию за «культурную», «современную», за «живую веру», свободную от «обрядо-верия» православия — «старой» религии, которая, по их мнению, непонятна народу.

В этом отношении ни евангельские христиане, ни баптисты не были оригинальны. Еще в конце 90-х голо® XIX столетия попытка модернизировать устаревшие идеи христианства была предпринята Обществом образованных молокан, основателем (которого был А. С. Проханов, брат И. С. Проханова, основателя Союза евангельских христиан. Это общество, находившееся под сильным влиянием неокантианской философии, стремилось к объединению «образованного сектантства на почве такого мировоззрения, которое исключало бы веяное противоречие между религией и наукой и приводило бы их во взаимную гармонию» *. Руководители этого общества отвергали авторитет Библии в вопросах происхождения солнечной системы и Земли, возникновения жизни и человека, опираясь на данные астрономии, геологии, биологии, в том числе на эволюционное учение Ч. Дарвина. По их мнению, человек в поисках истины должен руководствоваться не верой и Библией, а разумом. «Образованные молокане» решительно отвергали буквальную богодухновенность и авторитет Библии. Подобного рода воззрения оказали особенно сильное влияние на идеологов евангельского христианства, которое подобно баптизму в значительной мере пополнялось за счет выходцев из молоканства.

В стремлении к обновлению религиозной жизни, характерному для евангельского христианства, отражались прежде всего политические устремления и взгляды определенной части русской либеральной буржуазии, кадетов, которые рождали известный либерализм и в вопросах вероисповедания, организации церкви. Газета «Утренняя звезда», издававшаяся И. С. Прохановым,в №24 за 1914 г. рекламировала евангелизм как «новое мировоззрение». основанное на «новом понятии Евангелия», содержащего в себе все основы христианства.

На страницах этого органа евангельских христиан неоднократно публиковались статьи, авторы которых, пытаясь приспособить религию к научному и культурному прогрессу, заимствовали свою аргументацию из работ либеральных богословов-рационалистов, находившихся под влиянием неокантианства или неогегельянства.

Так, в статье «Наука и религия», опубликованной в JVTs 97 «Утренней звезды» в 1910 г., автор И. Корякин ратовал за необходимость установления гармонических отношений между религиозной верой и научными знаниями в рамках «философии духа». По его -мнению, наука и религия не должны стоять на точке замерзания, но всегда должны прогрессировать, видоизменяясь согласно духу времени. Религия будет питать науку, а наука обновлять религию, отбрасывая устаревшие формы,— так себе представлял «единство» науки и религии евангелистокий автор.

Эти взгляды во многом сходны с концепцией либерального немецкого богослова неогегельянца О. Пфлейде-рера, который, стараясь найти «положительные пути к примирению религии и науки, к их честному взаимному признанию, уважению и содействию», видел их в том, что религия должна служить «регулятивом» для науки, охраняя ее от односторонностей материализма и атеизма, а наука в свою очередь — аналогичным регулятивом для религии. «Религиозное миросозерцание,— писал Пфлей-дерер,— должно согласоваться с тем, что устанавливается наукой относительно природы или истории... религия должна, следовательно, отказываться от тех унаследованных ею от прошлого представлений, которым противоречит точное научное знание» *.

В статье «Сущность веры как состояния духа», опубликованной в № 16 «Утренней звезды» в 1914 г., была сделана попытка истолковать сущность религиозной веры в духе идей неокантианства и субъективно-идеалистической философии У. Джемса, А. Бергсона, Н. Лосского, В. Соловьева и др. Подобно идеологам американского модернизма автор стремился обосновать непротиворечив вость науки и религии ссылками на специфику «религиозного опыта», «религиозной веры» как особого способа познания, независимого от познания «рассудочного и логического».

По сравнению с евангельскими христианами, стремившимися к обновлению религии, идеологи баптизма выглядели гораздо консервативнее как в вопросах социальных и политических, так и в вопросах религиозного мировоззрения. Это объяснялось прежде всего позицией руководства Союза русских баптистов во главе с Д. Ма-заевым и его сторонниками, чьи политические симпатии и устремления были близки наиболее правым октябристам.

Эта промонархическая позиция во (многом определила интерес консервативного крыла русских баптистов к работам лидеров фундаменталистской реакции. Мракобесие американских фундаменталистов, их нетерпимое отношение к прогрессу науки, к эволюционному учению оказали большое влияние на идеологов баптизма в России. Именно из этого источника они черпали свои взгляды на научный прогресс, на роль и значение науки и культуры в общественной жизни. Обращаясь за помощью к «заатлантическим и английским братьям», они перепечатывали и широко пропагандировали, прежде всего в журнале «Баптист», долгое время находившемся под контролем Д. Мазаева, наиболее обскурантистские статьи Малинза, Моро, Торрея и других лидеров американского фундаментализма.

В большой статье Ф. Моро «Мир и его бог», опубликованной в ряде номеров журнала «Баптист» за 1908 г., содержались резкие нападки на теорию Дарвина, на эволюционистские взгляды Гекели, Спенсера и др. Обрушиваясь на материалистов, ученых-естествоиспытателей, религиозных модернистов, Моро утверждал, что эволюция действует только в «человеческих делах и больше нигде во всей вселенной». Не кто иной, как Адам, по наущению сатаны предал «человеческий род доктрине эволюции». Стремление к улучшению и совершенствованию условий жизни, борьба за социальный, научный и технический прогресс и т. д. — все это объявлялось следованием за «сатанинской доктриной самоулучшения». Подобные идеи как нельзя лучше соответствовали настроениям идеологов консервативного направления в баптизме. Однако среди русских баптистов, в том числе среди руководства, имелось либеральное течение, возглавляемое отцом и сыном Павловыми. Будучи сторонниками прогресса в его буржуазном понимании и западноевропейского буржуазного парламентаризма, представители этого течения ратовали за право верующих интересоваться окружающей общественной и политической жизнью, наукой, культурой.

Настроениям и взглядам этой части баптистов импонировали идеи, изложенные в брошюре американского богослова-баптиста Ч. Акеда «Баптисты, их учение и задачи». В этой брошюре утверждалось: «Библия принадлежит многим векам, содержит многие философии и цели. Принимая ее за авторитет, мы все же удерживаем за собой обязанность выносить из этой сокровищницы старое и новое. Баптистское богословие должно все дальше исследовать истину, не должно отставать от общественного просвещения и должно быть прогрессивным богословием» 1.

Подобно лидерам евангелизма идеологи левого крыла баптизма проявляли интерес к модернистским теориям «социальных евангелистов». Так, например, в журнале «Баптист» № 35 за 1911 г. была опубликована речь В. Ра-ушенбуша на всемирном конгрессе баптистов в Филадельфии в 1911 г. на тему «Социальный кризис и церковь». В этой речи, выдержанной в духе социальной демагогии модернизма, Раушенбуш характеризовал современную эпоху как эпоху перехода от капитализма к коллективизму, от экономического строя, «покоящегося на социальной привилегии и промышленном самодержавии», к строю, «покоящемуся на равенстве и промышленной демократии», и призывал баптистов к участию в «социальном движении», к борьбе за социальные принципы «демократии и братства», к «наполнению рабочего народа» «религиозной верой в его дело», «терпением и мужеством в его борьбе».

Однако в условиях царской России в годы реакции даже эта умеренная проповедь буржуазного реформизма была расценена правящими кругами как пропаганда «революционных идей», родственных «социал-демократии». Идеологи баптизма и евангелизма выну1ждены были дать объяснение, чтобы снять с себя утрени в симпатии к «революционным идеалам социал-демократии». Газета «Утренняя звезда» в № 38 за 1911 г. специально разъясняла, что у Ваушенбуша речь идет не о революции и об эволюции, что он зовет не только к «мужеству в борьбе», но и к «религиозной вере и религиозному терпению». В этом факте как нельзя лучше отразилась трусливая природа либеральной буржуазии, в том числе и баптистской, заискивающей перед самодержавием. В то же время этот факт показывает, что в царской России начала XX в. не было условий для сколько-нибудь значительного развития и распространения среди верующих либерально-модернистских взглядов, хотя бы в форме идей «социального евангелизма».

Страх русской буржуазии перед революционным движением, с одной стороны, и перед царским самодержавием — с другой, не только определил узость ее политического идеала — конституционной монархии, но и существенно ограничил ее либерализм и в сфере религиозной идеологии. Однако элементы религиозного либерализма, выразившиеся в попытках баптистских идеологов заигрывать с естествознанием и философией с целью их примирения и установления гармонии между ними вполне соответствовали социальным и духовным потребностям шедшей за баптистами части буржуазных слоев. Они были выражением буржуазной специфики баптизма с его прагматическим подходом к науке: принятие ее практических достижений и отбрасывание научного мировоззрения, материализма и атеизма.

Новый этап в (борьбе либерально-модернистских и консервативно-фундаменталистских тенденций в идеологии евангелизма и баптизма наступил после Октябрьской революции.

Приспосабливая религиозную веру к условиям социалистического общества, идеологи и проповедники евангельских христиан-баптистов в то же время утверждают, что они в неизменности сохраняют основные принципы баптистского учения, что современный модернизм, «который, как ржа, разъедает фундамент церкви», для них «совершенно чужд». Действительно, если идеологи модернизма считали Библию простым собранием литературных произведений, отражающих религиозную и социальную историю еврейского народа, то евангельские христиане-баптисты признают ее «богодухновенность» и «непогрешимость». В то время как модернисты стремились очистить Библию от всего, что противоречит науке и здравому смыслу, современные идеологи баптистов рассматривают все, что сказано в Библии, как «слово божие», а различные чудеса и небылицы — как реальные исторические факты, даже если их несовместимость с научными представлениями бросается в глаза.

Они решительно отмежевываются как от старого, так и от новейшего модернизма в христианском богословии — так называемого нового богословия. Р. Бультмана и других, основанного на «модернизированном толковании слова божия» и удаляющего из него все то, что «не может быть принято человеческим разумом».

Стремясь уберечь Библию «от какого бы то ни было повреждения», они категорически отвергают все попытки модернистов представить Христа как простого человека, «великого учителя нравственности». По их словам, «новое богословие, утверждающее, что Христос -умер за свое учение, как все мученики христианства, как человек», направляет свои стрелы против божественного Христа, против его искупительной жертвы. «Такое учение о смерти господа нашего Иисуса Христа мы отвергаем решительно и категорически, как учение, противоречащее всему священному писанию» *. Для идеологов евангельских хри-стиан-баптистов Христос — это прежде всего бог, воплотившийся в человека, творивший чудеса, воскресший после смерти и вознесшийся на небо.

Модернисты, по словам А. В. Карева, «прилагали все старание своего ума и таланта, чтобы освободить Христа от чудесности... Они стремились этим сделать Христа понятным для ума. С именем «Чудный» Христос для них неприемлем. Давид Штраус заявил, что он преследует благую цель, лишая Христа чудесности: сделать его понятным для профессоров, академиков, для людей культуры. Но, освободив Христа от всех чудес, он сделал его простым человеком. Христос без чудес — не сын божий. И как таковому, ему никто не поклонится. Не поклонюсь ему и я» К

Открыто заявляя о своей фундаменталистской позиции, идеологи евангельских христиан-баптистов вынуждены в то же время на деле отступать от своих исходных позиций. Это и понятно. Никакая религиозная идеология не может существовать, не приспосабливаясь к условиям своего времени. В условиях социалистического общества сама обстановка заставляет баптистских проповедников приводить свое учение в соответствие с духом времени. Следуя традициям заигрывания с религиозным либерализмом, которое наметилось у евангельских христиан и у левого крыла баптизма еще до революции, современные идеологи евангельских христиан-баптистов пытаются перестроить свое учение с учетом модернистских, либеральных веяний в богословии.

Возьмем, к примеру, толкование ими догмата о «бого-вдохновенности» Библии.

В 1925 г. идеологи баптизма категорически утверждали: «Мы боремся за каждое слово Библии и боговдохно-венность священного писания по его словесному выражению, по букве (курсив мой.— Э. Ф.) и верим, что другой какой-либо вдохновенности не может быть. Если у нас будут взяты слова, то вместе с этим для нас само собой потеряется совершенно и внутренний смысл Библии»1 2. Взгляды идеологов русских баптистов, настаивавших на боговдохновенности Библии не только по мысли, но и по слову, по букве, совпадали с позицией наиболее консервативно настроенных представителей фундаментализма среди протестантских церквей и сект.

Но, как отмечают даже буржуазные исследователи, приверженность ревностных защитников религиозной веры к теории «механического вдохновения Библии и крайнего буквализма» по существу дискредитировало фундаментализм 3. В современных условиях ни один фундаменталист не в состоянии последовательно отстаивать концепцию буквального (вербального) вдохновения Библии.

Для того чтобы сохранить свою верность .исходным догматам и в то же время осовременить их, идеологи евангельских христиан-баптистов прибегают к приему, аналогичному тому, который используется православными богословами при обосновании необходимости «более глубокого раскрытия догматов». По их мнению, «церковное сокровище (т. е. Библия.— Э. Ф.) никогда не исчерпывалось и не может исчерпываться той мерой постижения его, которую в силах вместить тот или другой век, и всегда оставляло место более широким взглядам и дальнейшему углублению в тайны религиозного ведения» К

Тем самым подводится своеобразная теоретическая основа под произвольные толкования Библии. Такая точка зрения позволяет всякого рода «новое осмысливание» старых положений с позиций изменившихся условий выдать за «более глубокое» проникновение в сущность религиозных догматов.

Подобный более широкий взгляд на проблему бого-духновенности Библии проявляется в учении евангельских христиан-баптистов о так называемом невербальном вдохновении Библии.

Согласно этому учению, в Библии следует различать две стороны — «божественную» и «человеческую», порожденные обоюдным действием «духа божьего и духа человеческого». «Пророки, писавшие Библию,—утверждает проповедник К. В. Сомов,— излагали не свои человеческие мысли, а мысли божии, это и есть божественная сторона Библии; но излагали они мысли, внушенные им духом святым, языком своего времени, употребляя иногда примитивные понятия своего времени и используя скудный словесный запас своего времени. В этом и заключается человеческая сторона Библии» 1 2.

Из такого понимания вытекает, что Библия боговдохновенна лишь по содержанию, а не по форме, лишь по мысли, а не по слову и букве.

Какие цели преследует этот взгляд на «священное писание»?

Проповедь подобного рода идей, хотя и соответствует специфике протестантско-буржуазного идеала аскетизма, приходит в определенное противоречие с принципами «(мирского» или «духовного аскетизма», характерного для баптизма, особенно для русского, формировавшегося под большим влиянием традиций немецкого пиетизма с его сдержанным отношением к мирским удовольствиям, призывами к внутреннему благочестию, культом скаредности и буржуазной бережливости. Желая приспособить христианские моральные поучения к условиям социалистического общества, баптистские проповедники нередко вступают в противоречие с коренными принципами христианской морали и баптистского вероучения.

Современные религиозные проповедники не могут игнорировать тот факт, что нравственные и справедливые дела творятся не только верующими, но и неверующими. Как же совместить с религиозным учением добрые дела атеистов? Ведь согласно баптистскому учению, неверие — самый страшный грех и безбожников ожидает печальная участь. Но это противоречит понятию бога как всемилостивого существа, который не может наказывать за содеянное добро. Пытаясь разрешить это противоречие, баптистские проповедники утверждают, что гуманистические деяния атеистов не только не противоречат вере в бога, но исполнены глубокого религиозного смысла, поскольку совершаются по совести, а совесть — «голос бога в человеческой душе». Тот, кто стремится жить йо совести и посвящает себя служению людям, исполняет волю бога. При этом безразлично, являются ли они верующими или атеистами. И атеисты получат спасение, если они свою жизнь отдали на служение людям К

Подобная точка зрения идет вразрез с баптистской доктриной, так как последняя подчеркивает (в качестве главного условия спасения веру в искупительную жертву Христа, покаяние и т. д. Утверждение, что можно без веры заслужить спасение, без божественной благодати вести нравственную жизнь и т. д., объективно противоречит основам баптистского учения.

Известно, что отрицание чувства ненависти как греховного чувства, недостойного христианина,— характерная черта христианской морали, провозглашающей заповедь о любви к врагу и непротивлении злу насилием. Отдавая себе отчет в том, что открытая проповедь подобной морали идет вразрез с социалистической моралью и общественным мнением, баптистские проповедники за]Являют, что «любовь и ненависть идут параллельно друг другу».

«Предположим, мы любим какого-либо человека, и вот кто-то причиняет зло любимому нами человеку, и наше сердце преисполняется ненавистью к человеку, творящему зло. И если мы вообще любим людей, то мы не можем не испытывать в своем сердце законного негодования на тех людей, которые мешают мирно жить всем людям» 1 2.

Против справедливости этих слов возражать не приходится. Непонятно только, как можно согласовать подобные заявления с заповедями Нагорной проповеди. Ведь эти слова не только не осуждают ненависть, но и считают ее «законной» для христианина. Подобные заявления являются прямым отступлением от христианского этического учения, рассматривающего ненависть по отношению к человеку, причинившему зло, величайшим грехом.

Все эти факты свидетельствуют, что процесс модернизации, приспособления религиозной идеологии к социализму принимает в баптизме разнообразные формы. Эта деятельность баптистских идеологов, несомненно, является свидетельством того кризиса, который переживает в условиях социалистического общества религия вообще и баптистская религия в частности. Вместе с тем нельзя не учитывать, что вся эта модернизаторская деятельность баптистских проповедников направлена на то, чтобы ослабить этот кризис, задержать крушение религиозного мировоззрения.

Каковы размеры и значение этой модернизаторской деятельности?

При всем внимании, которое она к себе требует, ее значения нельзя переоценивать. Прежде всего следует учитывать, что все эти попытки, направленные на согласование религиозной веры с современной наукой, культурой, моралью, обращены к наиболее активной, образованной, преимущественно молодой части сектантов-баптистов, стремящихся к рациональному осмыслению содержания своей веры, ее соответствию современной науке и культуре и несогласных с попытками пожилых и консервативно настроенных членов баптистских общин сдержать это стремление к знанию, к разностороннему общению с миром. В то же время для многих евангельских христиан-баптистов, по преимуществу пожилых, малограмотных женщин, воспитанных в иных условиях, характерна привычка к старым, консервативным формам быта и верований. Они с недоверием относятся к различного рода «мудрствованиям» со стороны образованных проповедпиков и богословов и проявляют большую сдержанность п консерватизм, предпочитая патрпархальный фундаментализм различного рода «новым» толкованиям.

Руководство и идеологи евангельских христиан-баптистов вынуждены учитывать эти противоречивые потребности и запросы различных групп верующих. Этим,, вероятно, и объясняются многочисленные противоречия в статьях «Братского вестника», стремящегося к компромиссу, к удовлетворению противоположных стремлений.

Процесс модернизации баптизма внутренне противоречив, определяется различными факторами, отражает различные интересы и стремления как верующих, так и идеологов секты. Всякое одностороннее толкование этого процесса было бы неверным.

Глубокое изучение этого явления во всей его сложности и противоречивости — одна пз важнейших задач, стоящих перед атеистами.