Г. А. НОСОВА

(на материалах Владимирской области)

Специфические формы и особенности проявления религиозности в быту русского населения, содержание и роль бытового православия были и раньше предметом научного исследования. Так, в 20-е и 30-е годы проблема бытового православия освещалась советскими учеными (И. Маторпиым, А. Невским)1, а позже затрагивалась и разрабатывалась в трудах этнографов и фольклористов В. И. Чичерова, В. Я. Проппа и др.2

Бытовое православие — своеобразное преломление христианской религии в быту крестьянства — исторически сложилось в результате синкретизма язычества и православия. Последнее не смогло утвердиться в широких народных массах в своей официальной форме, а, приспособленное к бытовому обиходу и производственным потребностям, приняло форму аграрно-бытовых веровании. Важной составной частью бытового православия является обрядность, сопровождавшая общественную, трудовую и семейную жизнь крестьян. В настоящее время изучение этой стороны проблемы особенно актуально, так как внешнебытовая религиозная обрядность, опирающаяся на силу традиции, является одной из основных форм проявления религиозности сегодня.

Интерес к указанной проблеме вызван также ее большим практическим значением:       исследование религии в

бытовом аспекте дает возможность глубже раскрыть причины сохранения, живучести религии и наметить действенные методы борьбы с ней.

В настоящей статье рассматриваются некоторые конкретные формы проявления православия в быту сельского населения. Полученные материалы были собраны во время этнографической экспедиции в Собинский район Владимирской области в 1965 г. (Копнинский сельсовет, деревни Цепелево, Копшшо, Тарасово, села Погост, Осо-вец и др.). Обследованный район не является исключительным: социальные процессы, происходившие в прошлом и совершающиеся в настоящее время, характерны для сельских районов центрально-промышленной полосы в целом.

В дореволюционный период и до начала 20-х годов XX в. мужское население этих деревень помимо земледелия занималось отходничеством в крупные города, сезонным плотническим промыслом, женское — надомными промыслами, главным образом ткачеством, что обусловлено связью этих деревень с городом Собинка, местным центром текстильной промышленности, недалеко от которого они расположены.

В настоящее время деревни объединены в Копнинское отделение совхоза имени Лакина земледельческо-животноводческого направления. Материальный уровень жизни населения средний: самые низкие заработки разнорабочих совхоза составляют 45 руб., доярки зарабатывают зимой не меньше 80 руб., летом — до 200 руб., механизаторы — не ниже 100 руб. Возросший материальный уровень, перестройка быта, близость к городским центрам (Владимир, Москва) способствуют повышению роста культурных запросов. Влияние города наложило отпечаток на современный быт деревни (в домах обстановка городского типа, городская одежда, большое количество радиоприемников, телевизоров и т. п.). Основную массу населения составляют пожилые люди, среднее поколение и школьники. После окончания школы и службы в армии молодежь уезжает учиться и работать в города и в деревни почти не возвращается.

В основу статьи положен полевой материал — записи бесед с местным населением, использованы также литературные и архивные источники. Большую помощь в исследовании оказали найденные во Владимирском городском архиве материалы краеведа К. А. Полякова, уроженца деревни Цепелево, погибшего в Великую Отечественную войну. Он оставил ряд неопубликованных работ о быте и культурной жизни этого куста деревень в 20—30-е годы, фольклорные записи и заметки по религии. Они позволяют проследить изменения в культурной и духовной жизни населения в данном районе. Наибольший интерес в изучении религиозных процессов представляет набросок к работе К. А. Полякова «Нравы и обычаи молодежи Копнинского района», часть которого посвящена описанию проведения досуга, праздников и обрядов молодежи 20-х годов, непосредственным участником которых был сам автор.

Полевое исследование охватило несколько групп населения: старшее поколение (свыше 60 лет), пожилых людей (45—60 лет), средний возраст (до 40—45 лет) и молодежь. Среднее поколение, мировоззрение которого формировалось в советское время, почти полностью без-религиозно. Поэтому основная работа была проведена среди населения старшего и пожилого возрастов. Отношение среднего поколения и молодежи к религии также изучалось.

Центром религиозной жизни местного населения является действующая церковь в селе Перники, расположенная в нескольких километрах от указанных деревень. В 20-е годы эти деревни входили в церковный приход села Осовец, где была большая церковь с зимним и летним помещениями. В 1929 г. она была закрыта: летнее помещение разрушилось, а зимнее, напоминающее по архитектуре гражданское здание, используется в настоящее время под склад. После закрытия церкви иконы и другое церковное имущество разобрали жители окрестных деревень, поэтому до сих пор в некоторых домах можно встретить предметы церковной утвари, а иногда и целые иконостасы.

Церковь в основном посещают верующие старшего и частично среднего поколений главным образом во время больших церковных праздников. По наблюдению местных старожилов, основной контингент ее посетителей составляют не столько сельские жители, сколько фабричные рабочие из города Собияки и поселка Лакинского. «Если б не они, то существовать церкви нечем было бы» (Н. К., 58 лет, деревня Копшшо). По-видимому, причина этого явления кроется в том, что население фабричных поселков значительно превосходит сельское население, проживающее в пределах церковного прихода. Кроме того, оно росло и пополнялось из жителей окрестных деревень, далеко не свободных от религиозных традиций.

В связи со сравнительной отдаленностью деревень от церкви, куда особенно трудно добираться зимой, несколько лет назад в деревне Цепелево устраивались собрания верующих на дому для пения молитв и чтения церковной литературы. Они проходили в доме одинокой старушки Н. К. (79 лет), которая является единственной во всей деревне обладательницей двух экземпляров Библии, нескольких экземпляров евангелий и другой литературы религиозного содержания. Дом Н. К. был выбран местом сбора верующих еще и потому, что хозяйка его, грамотная по сравнению с другими женщинами ее возраста (Н. К. окончила церковноприходскую школу), легко читает и толкует религиозные тексты, хотя не представляет собой тип фанатичной верующей. Эти собрания для нее и для других старушек долгое время были тем местом, где они проводили досуг и удовлетворяли свои духовные запросы. Однако в последнее время часть участниц собратий переключилась на другую форму проведения досуга — игру в лото. Многие из пожилых считают, что церковь «выходит теперь из моды» (Н. Ш., 69 лет, деревня Тарасово). Подобная оценка самими верующими роли церкви в их повседневной жизни очень показательна. Часто на вопрос «Ходите ли в церковь?» можно услышать ответ: «Я никаких молитв не знаю, в церковь не хожу. Верю, а в церковь не хожу: далеко да и некогда. Здесь все такие верующие, как я» (М. Г., 56 лет, деревня Копнино).

В связи с вопросом об отношении к церкви большой интерес представляет ироническое, а порой и резко отрицательное отношение к местному духовенству даже со стороны тех, кто считает себя верующим. В их сознании религия и церковнослужители строго разграничены. В адрес священников люди говорят: «Я попов ненавижу. Я в бога верую, а попы — обдиралы» (А. И., 66 лет, деревня Копнино) и т. п.

Антиклерикальные настроения имеют в этих местах давнюю традицию. К. А. Поляков в своем дневнике от 20 апреля 1928 г. так описывал настроение в деревне во время крестного хода на пасху, характеризующее отношение населения к духовенству: «После 12 ожидали прихода попа с иконами... Уже несколько лет в нашем доме иконы принимаются только по пасхам. Второй год мать не святила ни куличей, ни пасхи. Да и не знаю, верила ли она в бога. Если и верила, то очень плохо, по крайней мере весьма плохо отзывалась об обрядах, а еще хуже о священниках... В пропаганде против попов мать могла бы смело поспорить с любым антирелигиозником. Но, несмотря на все это, у матери была некоторая жилка воспитания деревни — это «что скажут люди». И сейчас... она говорила: «Разве я принимаю для себя? Просто не хочется разговоров»». По свидетельству К. А. Полякова, часть жителей деревни Цепелево демонстративно заперла ворота перед приходом попа, другие сделали вид, что их дома нет. В деревне Жохово «еще до пасхи попу было предложено, чтобы он не ходил в эту деревню со своим псаломщиком. Поп не послушал этого и пришел. Псаломщика ребятишки закидали снегом, да и попу досталось». Описанные эпизоды свидетельствуют о формальном и даже откровенно отрицательном отношении части населения к религиозным обрядам еще в 20-е годы. И в то же время они указывают на одну из причин поддержания обрядности — боязнь осуждения односельчан.

Объектом насмешек над священнослужителями до сих пор является их корыстолюбие. Среди старшего поколения еще живы воспоминания о том, как во время религиозных праздников священники собирали по деревням продукты — «побирались». «Бывало, караваи ему давали, а они у него в сарае плесневеют» (А. П., 66 лет, деревня Коп-нино). И в настоящее время от внимательного взгляда верующих не укрывается возрастающее не по доходам благосостояние церковнослужителей. Так, верующая А. Г. (72 года, деревня Цепелево) сосчитала даже количество риз, которые менял священник в течение службы: «Мы ризы считали, один раз девять насчитали. У нас раньше три ризы, больше не надевали, а теперь поп только и меняет». Она же заметила: «Тот поп машину купил, и этот, наверное, купит»1.

До сих пор сохраняются в быту внешние формы проявления религиозности. Религиозные атрибуты, обрядность индивидуального культа, календарные праздники занимают еще определенное место в жизни села. В обследованных деревнях почти нет домов без икон. Обилие икон в селах Владимирской области объясняется тем, что она издавна была центром иконописи.

В дореволюционное время богомазы носили иконы для продажи по деревням, а нередко писали их на месте по заказу. Большая часть икон была приобретена родителями сегодняшних стариков и досталась нынешнему поколению как память о «родительском благословении». Поэтому они хранятся не только как религиозные атрибуты, но и как знак уважения к старшему поколению, как художественные произведения, выражающие традиционные народные вкусы, многие из них прекрасно выполнены. Объектом поклонения иконы служат лишь в тех семьях, где есть верующие. Наличие икон в домах не всегда свидетельствует о религиозности их обладателей. Главная же причина сохранения икон — это влияние обычая, традиции, в силу которых иконы висят, «чтобы не пустовал угол».

В деревнях еще живут пережитки суеверного страха перед иконой, боязнь с ней расстаться. Коммунист М. Н. (70 лет, деревня Копнино) рассказал: «Я иконы пять раз выкидывал, да старуха опять приносит, хотя она и в церковь не ходит, и не молится».

Прочитать название той или иной иконы и рассказать ее евангельский сюжет могут лишь немногие люди старшего поколения. Младшее и среднее поколения относятся к наличию икон в доме равнодушно, почти не замечают их. Сохранению икон способствует консервативное общественное мнение, поддерживаемое частью старых женщин. Молодежь часто не снимает икон лишь потому, что не хочет столкновения со стариками, которые в свою очередь боятся суда соседей: «Стыдно людей, начнут осуждать» (Г. С., 25 лет, деревня Жохово).

Религиозная литература сохранилась лишь в немногих домах. Это Библия (на русском и церковнославянском языках), Евангелия, Четьи-Минеч, «Жития святых» и др. Так как среди верующих преобладают неграмотные и малограмотные, то чтение этой литературы ограниченно. Наиболее доступна для чтения книга под названием «Начатки христианского православного учениям1. Часть церковных книг и предметов религиозного культа, как упоминалось, была взята населением во время закрытия церкви. К факту закрытия и особенно использования помещения церкви под оклад многие верующие, как и неверующие, относятся неодобрительно. Они считают, что это помещение можно было оборудовать под клуб или детский сад.

Среди внешнебытовых форм проявления религиозности населения важное место принадлежит семейно-бытовым обрядам, связанным с рождением, браком, смертью. Крещению в обследованных деревнях подвергаются большинство детей. Крестят не только грудных детей, но и в возрасте двух-трех лет. Крещение рассматривается как обычай, в котором в качестве крестных принимает участие даже нерелигиозная молодежь. Но в последние годы резко увеличилось количество некрещеных детей. Участились случаи, когда молодые родители активно возражают против крещения.

Случаи венчания молодежи в последние годы стали редкими, молодежь предпочитает гражданский брак.

Обряд похорон существенно изменился по сравнению с дореволюционным периодом, но в нем сохранилось гораздо более, чем в других обрядах индивидуального культа, элементов, ведущих свое происхождение от дохристианских представлений о покойнике.

Отпевание практикуется в основном заочное. Как правило, поминки устраивают непосредственно после похорон, иногда еще на 9, 20, 40-й день с приглашением ближайших родственников. К столу помимо ритуальной поминальной еды — блинов, меда, каши (чаще пшенной) — нередко подается вино и закуска, что раньше не практиковалось.

Значительное место в бытовом укладе верующих раньше занимали посты, особенно великий. Из записок К. А. Полякова видно, что в 20—30-е годы молодежь хотя и отрицательно относилась к церковным запретам, но все же боялась их нарушать. Во время поста прекращались гуляния, посиделки не были шумными и веселыми. К. А. Поляков замечает, что петь песни постом считалось грех (а про себя считают — не грех, поют), на гармони играть — грех (а все-таки иногда пройдутся по деревне), семочки грызть хоть и грех (Богородице глаза заплюешь), а все грызут. В пост по вечерам никуда не ходят, прядут. Если в описанное краеведом время соблюдались церковные обряды лишь внешне, то сейчас под влиянием своих детей пожилые люди отказались от соблюдения постов. Они считают необходимым приспособиться к новому порядку в семье, определяемому молодежью: «Молодые едят и старые тоже». Некоторые как бы осуждают себя за такой «грех»: «Теперь и старые с ума сошли: все едят», но оправдываются распространенными в этих местах поговорками: «В еде греха нет», «За еду не сидят в аду». Многие старики считают пост пережитком старины: «Пост не соблюдаю, все это зря» (А. П., 66 лет, деревня Копнино).

Небольшая группа пенсионерок частично соблюдает великий пост следующим образом: если на масленицу они играют в лото ежедневно, то во время поста собираются лишь по субботам и воскресеньям. Однако те же женщины пели и плясали на складчине, устроенной в женский день 8 Марта, который пришелся в 1965 г. на «чистый» понедельник. Это свидетельствует о том, что даже старшее поколение все больше осознает бессмысленность церковных обрядов. Пост соблюдает только несколько наиболее религиозных старушек.

В религиозной жизни обследованных деревень до конца 20-х годов большую роль играли праздники годового цикла. Престольным праздником в деревнях Цепелево, Копнино, Жохово, Коптево, Брызгуново, в селе Погост был Никола Зимний. «Годовой» праздник отмечали целую неделю: ходили в гости в соседние деревни и на ярмарку в село Осовец. Молодежь задолго до начала праздников готовилась к ним. В той деревне, где проходил праздник, приводились в порядок и украшались избы для посиделок. Молодежь из различных деревень отправлялась туда партиями; парни брали с собой гармони, девушки — несколько нарядов. В посиделочных избах, набитых битком, устраивали танцы, каждая деревня старалась показать лучших танцоров. Гуляние на посиделках продолжалось в течение двух-трех дней. Сейчас «годовые» праздники если и отмечаются, то только в семье.

Местные календарные праздники включали большое количество традиционных элементов, характерных для всей среднерусской полосы. Начиная с покрова молодежь снимала избу для посиделок по возрастным группам и старалась использовать любой праздник для гулянья. Рождественско-крещенский цикл сопровождался колядованием, гаданием, ряженьем. Основными участниками колядования были дети, которые ходили со звездой славить Христа. В настоящее время колядки сохранились только в памяти немногих старушек.

До организации колхозов в обрядности ряда календарных праздников (пасхи, троицы и др.) сохранялись древние черты. Официальная часть пасхи проходила так: служба, освящение куличей и яиц, крестные ходы. В крестном ходе принимали участие в основном женщины, которые носили по деревням икону Богородицы, украшенную кумачами, Но в пасхе, как и в других церковных праздниках, значительную роль играл не религиозно-церковный ритуад, а древние народные обряды и обычаи. В конце 20-х годов, по описанию К. А. Полякова, пасха представляла собой массовое гулянье в «городке», куда приходили жители окрестных деревень. На троицу перед каждым домом ставили зеленую березу, молодежь уходила за реку на пойму (ио другому варианту — в рожь), где девушки пекли яичницу. В духов день обливали друг друга водой. На Ивана Цветника гадали: рвали 40 различных цветков и клали на ночь иод подушку, приснившийся сон считался вещим.

Религиозная сторона аграрно-календарных праздников вряд ли имела существенное значение уже в 20-е годы. Во время бесед с местными жителями было замечено, что они при проведении праздников обычно выделяют лишь их игровую сторону и те элементы обрядности, которые в той или иной степени связаны с их бытовой и хозяйственной жизнью. В настоящее время религиозный смысл многих праздников утерян. На вопрос о религиозном содержании праздника типичны ответы: «Преображенье — годовой праздник, надо в церковь идти. Я не знаю, в честь чего этот праздник, что он означал. Я не читала ни Евангелие, ни Библию» (Н. Ш., 69 лет, деревня Тарасово); «Вознесенье — вознесся Христос на небеса. Мы сами уже ничего не знаем, мы этого меньше застали, своим детям этого и не говорим» (А. Ш., 59 лет; А. Е., 59 лет, деревня Коннпно).

Обряды старых праздников по своему характеру и значению были различны: одни из них имели религиозное содержание, другие были нерелигиозны по своей сущности. Многие обрядовые действия (ряженье, гадание и т. п.) и игры давно утратили дохристианское магическое осмысление и превратились в безрелигиозные развлечения, но они вносили в праздники веселье и красочность. Жизнерадостность их была обусловлена еще и тем, что основными исполнителями ряда обрядовых игр, раскрывавших главным образом брачные темы, была молодежь. Сейчас, когда проводится большая работа по созданию яркой и оригинальной обрядности советских праздников, было бы целесообразно использовать те безрелигиозные элементы обрядности, которые слились с жизнью и приемлемы для новых форм быта. Оки оказываются очень уместными в проведении праздника русской зимы, русской березы и многих других. Пример такого слияния и переплетения старых форм обрядности с новыми мы встретили в Муромском районе Владимирской области, где в 1960 г. удачно были организованы проводы русской зимы. В празднике сочетались элементы, характерные для многих традиционных праздников: это конкурс на лучший блин, лучший костюм, наиболее интересно оформленную тройку и т. п. При организации его были учтены интересы различных возрастных групп населения. Старшее поколение вспомнило старинные песни и хороводы, часть женщин появилась в местных русских сарафанах, сохранившихся кое у кого, с веретенами и прялками в руках. Школьники приняли участие в сооружении и оформлении чучела Зимы, в украшении праздничного обоза. Старинный обряд — зажжение костров на масленицу — получил новую окраску: он был превращен в факельное шествие и сожжение чучела Зимы (село Борисо-Глеб). В проведении таких праздников само население часто вносит оригинальные и интересные моменты.

В деревенском быту еще встречаются некоторые магические обряды как дохристианского, так и христианского происхождения. Сейчас можно видеть еще крещенские кресты, нанесенные мелом на дверях и стенах двора, где содержится скот, следы от четверговой свечи на потолке комнат, освященную вербу за иконами («за богом»). Весной во время первого выгона скота пастух иногда обходит стадо с иконой (чтоб бог спасал скотину).

Семейные неудачи и болезни иногда служат причиной обращения некоторых женщин к услугам знахарок. Но большая часть населения давно уже перестала верить в знахарские способы лечения и предпочитает обращаться к врачам. О полном доверии к медицине свидетельствуют слова А. П. (66 лет, деревня Копнино): «Сколько раньше родами помирало, бог не спасал. А сейчас врачи спасают, уколами отходят постепенно... Дети оттого помирали, что не было уходу».

Важными вопросами при анализе религиозных пережитков в быту являются степень знакомства верующих с православным вероучением, священными книгами, их представления о происхождении и развитии мира, отношение к религиозной морали и др. Как мы уже отмечали, процент верующих в обследованных деревнях невелик. Это в основном старые и пожилые женщины, неграмотные и малограмотные, окончившие один-два класса церковноприходской школы и сохранившие отрывочные воспоминания об изучении закона божьего. О догматическом смысле обрядности и содержании религиозной литературы они (за редким исключением) имеют слабое представление, в их сознании почти отсутствуют научные знания о естественных причинах и закономерностях природных и общественных явлений. Отдельные старушки еще верят, что на луне сидят Кавель да Вавель, что солнце на пасху играет, что гром посылает на землю Млья-пророк; другие уже посмеиваются над этими «сказками», но все же не могут объяснить многих явлений иначе как проявлением какой-то господствующей над миром силы, хотя не называют ее словом «бог». «Мы, конечно, не знаем, но будто бы над нами что-то есть»,— говорит одна из них (Н. К., 79 лет, деревня Целелево). Религиозные настроения людей пожилого возраста нередко связаны со страхом перед смертью, перед неизвестностью: «Я в бога верю, мы ведь не знаем, что будет. Мы все готовимся туда» (А. Г., 72 года, деревня Цепелево).

Интересны моменты проявления религиозности у такой категории женщин, которые сами не могут определить, верующие ли они. В различных жизненных ситуациях они то обращаются к религии, выполняют некоторые обряды, то вновь забывают о ней. «Люди молятся — и мы молимся, люди поют — и мы поем. Было время, верила, а сейчас некогда. Но спать ложишься — перекрестишься» (А. Е., 58 лет, деревня Копнино). Такая категория колеблющихся воспринимает религию главным образом как определенную обрядность и посредством ее стремится застраховать себя от возможных случайностей, крестится и молится по привычке или на всякий случай.

За последние годы в общественной и культурной жизни обследованных деревень произошли крупные сдвиги. С организацией совхоза вырос материальный уровень жизни населения. Это открыло новые возможности для удовлетворения растущих культурных запросов люден, усовершенствования их быта. Процесс перестройки бытового уклада ускоряется сильным влиянием города, которое в первую очередь ощущает на себе молодежь, несущая в жизнь села новые веяния. Большая роль в повышении уровня культуры на селе принадлежит общественным организациям, таким культурным центрам, как клуб, библиотека, школа и др. Все это является причиной роста атеистических настроений, приводит к отказу от изживших себя обрядов и традиций.

Пережиточные формы религии частично находят почву в старшем поколении, главным образом среди женщин, возможность которых раздвинуть рамки своего мировоззрения была ограничена домашним бытом. Они и сейчас меньше связаны с производственной и общественной жизнью села.

Что же касается характера сохранившихся пережитков религиозной обрядности, то материалы изученного района показывают, что в современной форме обрядности все больше усиливается тенденция к утрате религиозного содержания и превращению ее в бытовую, безрелигиозную. В настоящее время религиозного содержания праздников многие часто не знают, соблюдают их в основном по традиции, кроме того, эти праздники в какой-то мере удовлетворяют определенные потребности, например потребность в отдыхе. Многие элементы прежней обрядности, даже и религиозной, сейчас уже забыты, утеряны. Поэтому там, где обрядность утратила свое религиозное содержание, вполне целесообразно заимствование некоторых элементов праздничного ритуала для советской обрядности. Проведение таких праздников не должно быть единичным. Население должно принимать самое активное участие в проведении праздника, а не быть пассивным зрителем театрализованного представления или клубной самодеятельности. Только такая организация может привести к утверждению гражданской безрелигиозной обрядности.

Нужно отметить, что в обследованном районе с сохраняющимися религиозными обрядами и суевериями борьба ведется еще недостаточно. Антирелигиозная работа проводится в основном силами учителей и сосредоточена в клубе и Копнинской средней школе, где организован атеистический кружок, руководимый учительницей биологии. Школьникам и родителям регулярно читаются лекции на антирелигиозные и естественнонаучные темы. Однако недостаточное внимание к атеистической работе вызывает тем большее сожаление, что возможность для окончательного преодоления религиозных пережитков в этом районе подготовлена процессом отхода верующих от религии, падением интереса к ней и новыми условиями жизни советской деревни.