(по страницам органов Союза атеистов и свободомыслящих Польши «Аргументы» и «Факты и мысли»)

И. Д. ЭЛЬВИН

Важную роль в научно-атеистической пропаганде в Польской Народной Республике играют еженедельник «Аргументы» (Варшава) и двухнедельник «Факты и мысли» (Быдгощ) — органы Общества атеистов и свободомыслящих Польши. Возникшие в конце 1957 и в начале 1958 г. в ответ па активизацию наиболее реакционных кругов католического духовенства, эти журналы, общий тираж которых превышает 80 тыс., вооружают атеистов народной Польши материалами, прямо или косвенно связанными с проблематикой антирелигиозной пропаганды. Журналы рассчитаны на широкий круг польской общественности и на всех тех, кто проявляет живой интерес к проблемам истории и общественной роли религии.

Не ставя перед собой задачу дать исчерпывающий анализ обоих журналов за 1965 г. и первые месяцы 1966 г., мы остановимся па некоторых вопросах, имеющих особенно важное значение п наиболее обстоятельно освещаемых на страницах «Аргументов» я «Фактов и мыслей». Таковы, во-первых, деятельность и политический курс католической церкви и ее иерархии в народной Польше, во-вторых, политика Ватикана в «польском вопросе» в недавпем прошлом и в настоящее время и, в-третьих, деятельность Общества атеистов и свободомыслящих (Stowarzyszenie ateistow i wolno-myslicieli, SAiW). Вне нашего поля зрения полностью или частично остаются такие вопросы, как история религии, проблемы педагогики, некоторые философские и другие проблемы.

Уместно отметить, что проблемам истории религии и религиоведения посвящены специальные издания — двухмесячник «Эухе-мер» и выходящий 2 раза в год сборник «Студиа з дзеюв костёла католицкего» (Исследования в области истории католической церкви), издаваемые Польским обществом религиеведения (Polskie towarzystwo religioznawcze), объединяющим группу видных польских историков, философов, филологов. Кроме того, при журнале «Аргументы» выходпт двухмесячник «Зешнты аргументув» (Тетради аргументов), в котором публикуются главным образом теоретические статьи по разным проблемам научного атеизма.

Рассчитанные на широкий круг читателей, «Аргументы» п «Факты и мысли», анализируя и освещая отношения между католпческой церковью и государством в народной Польше, исходят, во-первых, из того, что нельзя ставить знак равенства между высшей католической иерархией и массой верующих, тем более что бытовая религиозность в стране, особенно в деревне, в силу исторических и экономических причин была всегда велика. И во-вторых, из того, что в недрах католицизма в Польше происходит расслоение. Не только часть верующих, но и часть духовенства настроена оппозиционно к политической линии высшего клира.

Для первого периода существования Польской Народной Республики характерна откровенная враждебность духовенства, особенно высшего, к победившему строю народной демократии. Печальную известность приобрели выступления кардиналов Хлоида и Сапеги, направленные против важнейших политических, социальных и экономических преобразований в стране, против культурной революции, равно как активное участие реакционного духовенства в действиях вооруженных банд — агентуры реакционных кругов Запада. Но уже в тот период наметились первые признаки расслоения среди католического духовенства под давлением народных масс, в том числе и верующих, поддержавших новую, народную власть, которая с первых шагов провозгласила незыблемость принципа свободы совести.

О враждебной, антинародной деятельности клира на первом этапе существования народной Польши пишет Веслав Мыслэк в статье, опубликованной в журнале «Факты и мысли» (1965, № 7). Автор связывает активизацию церковной реакции в то время с общим политическим курсом западных кругов, началом «холодной войны». В. Мыслэк приводит ряд заявлений представителей церкви в первые годы народной власти. Так, в пасхальном послании епископата в марте 1946 г. («Неделя», № 11—17) говорилось: «...Польша не может изменить христианскому духу своей истории. Польша не может быть коммунистической. Польша должна остаться христианской».

Однако, продолжает Мыслэк, церковная иерархия терпела поражение за поражением. Осуществление социальных преобразований, аграрная реформа, демократизация политической жизни и исключение из нее организованных центров реакционных политических сил, таких, как «партия труда» Попеля, как партия Миколайчпка, разгром террористического подполья, итоги всенародного референдума, наконец, результаты выборов в сейм в 1947 г.— все это не могло настраивать церковных лидеров на оптимистический лад. Тогда они стали прибегать к угрозам, к «религиозно-политическому» шантажу. В своем выступлении во второй половине 1947 г. кардинал Хлонд заявлял: «Быть может, уже недолго ждать, когда бог напомнит о своих извечных правах и сокрушительным ударом сдержит разбушевавшиеся адские силы».

Не случайно, пишет Мыслэк, эти угрозы совпали с обострением международной ситуации, с угрозой серьезного, даже вооруженного, международного конфликта. Если вспомним обстановку тех лет, надежды сил реакции на третью мировую войну как единственный после разгрома внутренней реакции шанс на реставрацию капиталистических отношений, то не приходится удивляться, что высказывание Хлонда зачитывалось в церквах и являлось еще одним толчком к разжиганию психоза, окрашенного в религиозные тона. Но, продолжает Мыслэк, надежды пророков «холодной войны» не осуществились. Последующие годы принесли реакции, в том числе и клерикальной, ряд новых поражений.

Обстоятельную документацию, характеризующую позиции церкви в первые годы народной Польши, читатель найдет в обзорной статье Ст. Маркевича «Церковь и государство» («Факты и мысли», 1905, № 4, 5). Автор приводит выдержки из декрета Совета Министров от 5 августа 1949 г., в котором говорилось: «Польская республика предоставляет всем гражданам свободу совести и вероисповедания... Каждый, кто ограничивает права гражданина по мотивам его вероисповедной принадлежности, религиозных убеждений или отсутствия вероисповедания, карается тюремным заключением на срок до 5 лет». Такая же кара наказания ждет тех, «кто вынуждает другое лицо участвовать в религиозных обрядах пли же незаконно препятствует этому».

В статье приводится текст заявления правительства ПНР от 26 июля 1949 г. в связи с декретом Ватикана (Пия XII) об отлучении от церкви коммунистов и сочувствующих им. В заявлении правительства, врученном секретарю епископата, указывается, что «решение Ватикана противоречит обязательному в Польше правовому порядку, а потому не может ни распространяться, ни выполняться в Польше».

Важным этапом в истории взаимоотношений церкви и государства явилось постановление сейма от 20 марта 1950 г. о национализации крупных костельных земельных владений (так называемых земель мертвой руки), которые были исключены из земельной реформы 1944 г. Это постановление не затрагивало усадеб при католических приходах площадью до 50 га. Костельные владения, главным образом епископские и монастырские, в своем большинстве были базой антинародных действий, центрами эксплуатации. Они были и источником материальных доходов, за счет которых финансировалась деятельность, враждебная народной Польше.

14 апреля 1950 г. было заключено широкое соглашение между государством и церковью. По этому соглашению епископат брал па себя обязательство «призвать духовенство, чтобы в своей пастырской деятельности оно учило верующих уважать закон и народную власть, побуждало верующих к усиленной работе в целях восстановления страны и повышения благосостояния народа». Епископат подтверждал, что как экономические, исторические, культурные и религиозные права, так и историческая справедливость требуют, чтобы освобожденные земли на вечные времена принадлежали Польше, ибо они «являются неразрывной частью Речи Посполптой». В соглашении говорилось, что епископат обратился с просьбой к папскому престолу, чтобы временная церковная администрация на этих землях была заменена постоянными епископскими ордннарнатами. Епископат обязался в доступных ему границах «сопротивляться деятельности, враждебной Польше, а именно антипольским и ревизионистским выступлениям части немецкого клира». Наконец, в соглашении оговаривалось, что авторитет папы распространяется на вопросы веры, морали и церковной юрисдикции, во всех же других вопросах епископат руководствуется интересами польской государственности.

Такие обязательства взял на себя епископат. Однако в целом они оставались только на бумаге. Деятельность виднейших иерархов католической церкви в Польше, пишет Ст. Маркевич, была и продолжает находиться в прямом п открытом противоречии с этими обязательствами.

Два года спустя, 2 июля 1952 г., была принята Конституция ПНР, статья 70 которой провозглашала отделение церкви от государства и обеспечивала гражданам свободу совести и вероисповедания. Таким образом, пишет Ст. Маркевич, имелось формальное соглашение между государством и церковью и была принята конституция, подтверждающая незыблемый принцип свободы совести. Однако конфликты на политической почве между государством и церковью обострялись. Костельным властям не удалось привлечь на свою сторону широкие слои католиков — рабочих и крестьян, которым народная революция в Польше дала так много, а также многих ксендзов, не солидаризировавшихся с их реакционным курсом.

Что же касается польского правительства, то, как подчеркивает Ст. Маркевич, оно строго выполняло условия соглашения, последовательно осуществляя принцип свободы совести, оказывая материальную помощь в строительстве и восстановлении церковных зданий, разрушенных во время войны и гитлеровской оккупации.

Враждебная деятельность высшего клира и части духовенства в новой Польше не прекращалась и в последующие годы, а в копцо 1956 г. приняла острые формы. Благодаря мероприятиям, предпринятым руководством Польской объединенной рабочей партии во главе с Владиславом Гомулкой, эта клерикально-контрреволюционная вспышка погасла. В октябре 1956 г. между правительством и церковным руководством была достигнута договоренность об урегулировании ряда спорных вопросов и создана совместная комиссия с участием представителей правительства и епископата. Можно ли, однако, утверждать, что церковь лояльно выполняла условия соглашения? Практика последующих лет показала, что оно не было выполнено.

На IV съезде ПОРП Первый секретарь ЦК В. Гомулка, говорится в статье Т. М. в «Аргументах» (1965, № 27), со всей ясностью подчеркнул, что церковь рассматривается государством и ПОРП как религиозное учреждение, отделенное от государства и могущее действовать свободно исключительно на началах признания существующего в Польше общественного строя и соблюдения в своих действиях государственных интересов ПНР. «Церковь, — как подчеркнул Гомулка, — должна быть только церковью, она должна ограничить себя только вопросами веры и остаться в церкви». Однако такое единственно возможное понимание сферы деятельности церкви в настоящее время наталкивается на возражения со стороны клерикальных сил, особенно реакционной части высшего клира. В этом и заключается причина конфликтов в отношениях между государством и руководством епископата, которое так и не сделало выводов из опыта 20 лет и которое все более изолирует себя от народа, желающего нормализации отношений между церковью и государством не на основах средневековой теократии, а на принципах уважения и фактического признания церковью существующей в Польше конституционно-правовой системы.

Положение внутри католической церкви в Польше, позиция духовенства по ряду вопросов церковного и внецерковного характера, повседневная деятельность клира и т. д. — все это находит отражение на страницах «Аргументов» в регулярном разделе «Из католической печати».

В народной Польше выходит несколько десятков католических периодических изданий, принадлежащих разным группам и потому не всегда единых в оценке тех или иных политических событий.

Чаще других острой критике на страницах «Аргументов» подвергается журнал «Тыгодник повшехны», являющийся органом официальных церковных инстанций. В «Аргументах» вскрывается грубая тенденциозность этого католического издания. Примером служит помещенное в «Тыгоднике повшехном» сообщение об открытии при иезуитском костеле в Кракове выставки, посвященной 400-летию появления иезуитов в Польше. Выставка эта, пишет католический журнал, напоминает о «больших заслугах иезуитов в области культуры». При этом перечисляются имена польских писателей и ученых, принадлежавших к ордену. Обозреватель «Аргументов» замечает: «Я, конечно, не собираюсь ставить под сомнение заслуги Нарушевича или Богомольца в развитии национальной культуры, но я решительно оспариваю утверждение, будто эти заслуги следует приписать ордену. И не только потому, что значительная часть их творчества относится к периоду, последовавшему за запрещением ордена иезуитов в 1773 г., но и потому, что источники их творческого вдохновения были именно ан-тииезуитские, равно как и вся культура эпохи Просвещения в Польше. Просвещение развивалось именно в борьбе против господства иезуитов в области школы и во всей интеллектуальной жизни».

«Аргументы» не прошли мимо события, отмеченного темп католическими кругами, которые находятся в оппозиции к официальному руководству католической церкви; мы имеем в виду двадцатилетие Пакса, католического движения, возглавляемого Пясецким и находящегося в резкой оппозиции к официальным церковным инстанциям в вопросах внутренней и внешней политики. «Не подлежит сомнению, — пишет обозреватель И. X. С. («Аргументы», 1965, N° 46),—что опыт Пакса развивается на базе реальных социальных потребностей, проистекающих из своеобразия путей строительства социализма в стране со значительными католическими традициями. Этот опыт представляет собой ценную и поучительную часть более широких процессов, связанных с непосредственной встречей католицизма и социализма в условиях европейской культуры... Сам факт участия верующих п неверующих в создании социалистической экономики и культуры не может не вызвать интереса к Паксу со стороны марксистских организаций».

«Аргументы» приводят ряд материалов из печати Пакса («Слово повшехне», «Керунки», «Жпце и мысль»), в которых подводятся итоги минувшего двадцатилетия в жизни этого движения.

В ряде обзоров «Из католической печати» критически рассматриваются философские концепции и рассуждения католических авторов. Однако не всегда авторы обзоров подвергают рассматриваемые статьи анализу и критике, а ограничиваются лишь отдельными замечаниями. В частности, это относится к обзорам, посвященным статьям проф. Гавецкого, Л. Вернера и др. То же относится и к изложению опубликованного в журнале «Керунки» отчета о международной встрече, организованной осенью 1965 г. Тейаровским обществом во Франции, в которой также участвовали философы-марксисты.

В конце 1965 г. польская общественность была взволнована беспрецедентным событием: в западногерманской печати появился текст послания 36 польских епископов во главе с Вышинским епископам Западной Германии. В нем подвергались ревизии положения, которые для мировой демократической общественности перестали быть дискуссионными, вопрос об ответственности за гитлеровскую агрессию и зверства оккупантов в Польше, равно как вопрос о западных польских землях и западных границах. Это послание вызвало тем более острую реакцию, что, как выяснилось, авторы его не сочли нужным ознакомить с ним ни польское правительство, пи собственную паству.

«Факты и мысли» и «Аргументы», как и вся польская печать, посвятили посланию ряд статей и других материалов и опубликовали письма читателей, в которых вскрывался политический и общественный смысл провокационного выступления епископов. С большой обстоятельностью это сделано в статье Тадеуша Плу-жанского, напечатанной в жур. «Факты и мысли» (1966, № 1).

Автор напоминает, что в течение первой половины 1965 г. польский епископат сделал заявления о западных польских землях, положительно встреченные как верующими, так и неверующими. Понимание жизненных интересов народа, его исторических прав на западные земли было проявлено, например, в пастырском послании от 20 нюня 1965 г., вызвавшем недовольство в официальных кругах ФРГ, в заявлениях епископов и самого кардинала Вышинского, сделанных в начале сентября во Вроцлаве. И вдруг послание от 30 сентября!

В основе этого послания, которое приглашает западногерманских епископов прибыть на празднование тысячелетия христианизации Польши, лежит ложная историческая концепция взаимоотношений Польши и ее немецких соседей. Крещение было, пишет Т. Плужанскпй, политическим актом, направленным на то, чтобы в максимальной степени оградить независимость польского государства от немецких влияний. Первые правители Польши из династии Пястов вели непрерывные оборонительные войны против немецкого «натиска на Восток», сопротивлялись германской экспансии бранденбургских маркграфов и императоров Генриха II, Конрада III и др. Епископское послание сознательно игнорирует эти факты. Вслед за «современной немецкой историографией» нас стараются убедить, пишет автор, что князь Мешко и король Болеслав Храбрый стремились лишь «вмонтировать» Польшу в Священную Римскую империю германской нации.

В своем пресмыкательстве перед западпогермапскимн епископами авторы послания идут настолько далеко, что выдают польский народ за «младшего брата своих старших братьев в христианской Европе», подчеркивая при этом «особенпо сильные культурные связи» Польши с южными немецкими землями. Польские епископы забывают, что немецкое влияние было осуществлено пе столько в результате мирных контактов, сколько вследствие агрессивных войн. Послание выражает сожаление по поводу того, что определение «крестоносец» стало в представлении каждого поляка понятием враждебным, «которое, увы, слишком часто и издавна идентифицируется со всем германским».

Период второй мировой войны изображен в документе как «одна страшная темная ночь», «когда все мы были беспомощны и безоружны...». Авторы послания ни словом не упоминают о польском движении Сопротивления, о героической, ожесточеннейшей борьбе польских патриотов против гитлеровских агрессоров.

Когда же в посланпи говорится об «освободительных движениях» в Польше, то обязательно подчеркивается, что «поляки шли на баррикады со своими символами: белый орел находился на одной стороне знамени, богоматерь — на другой». Таким образом, из истории народа вычеркиваются все освободительные движения и антигитлеровская борьба, проходившая под лозунгами социальной справедливости, национальной независимости и революции.

1945 год — год великой победы — в епископском документе преподносится как «год Потсдама», обозначающего, по словам церкви, для польского и немецкого народов лишь приказ о переселении из восточных областей Польши в «западные потсдамские области». Епископы сокрушаются при этом о «страданиях миллионов немецких беженцев и переселенцев». В послании говорится но о «польских западных и северных землях», а о «западных потсдамских областях», не об односторонней агрессин фашистской Германии, а об «обоюдной вине» и «обоюдных страданиях». «Дорогие немецкие братья, — говорится в посланпи, — не ставьте нам в вину то, что мы напоминаем о том, что произошло на последнем отрезке нашей тысячелетней истории. Смотрите на это не столько как на обвинение, сколько как на наше самооправдание! Давайто попытаемся забыть! Никакой полемики, никакой более «холодной войны»... Мы протягиваем вам наши руки со скамей завершающего свои работы собора, мы прощаем вас и просим о прощении».

Совершив такое «отпущение грехов», послание предостерегает о «неслыханных опасностях морального и социального характера, угрожающих душе нашего народа, равно как и его биологическому существованию...». «Трудно поверить, — пишет Плужанскнн, — но это действительно так:      польские епископы позволяют себе

инсинуировать насчет угрозы «душе народной» и «биологическому существованию народа», облыжно обвиняя современную действительность народной Польши, где впервые в истории польского народа созданы условия как для полного расцвета с точкп зрения биологического существования, так и для культурного и духовпого развития всей нации».

Не удивительно, что западногерманская печать почти всех политических направлений восприняла высказывания польского епископата с нескрываемым восторгом.

Таким образом, замечает Т. Плужанскнн, не подлежит сомнению, что послание представляет собой с точки зренпя внешней политики резкий поворот в нознцип польского епископата, совершившийся между сентябрем и октябрем 1965 г. Причины такого поворота автор видит в стремлении Ватикана успокоить западных немцев, показать, что он «уважает их чувства» и ищет «точки соприкосновения между католиками обеих стран», как пишет западногерманская газета «Нойе Рейн-Рур цейтунг». Однако, пишет Тадеуш Плужанский, польское общественное мнение, тот самый «верующий народ», от имени которого говорят в послании польские епископы, придерживается иной точки зрения. Народ требует отчета о политике, проводимой кардиналом Вышинским и многими другими епископами. Он требует ясного и недвусмысленного ответа, в частности, на следующие вопросы:

1.            Почему в «Послании польских епископов» отсутствует Польская Народная Республика, как и Германская Демократическая Республика, с которой Польшу уже много лет связывают дружеские отношения?

2.            Почему послание фальсифицирует историю родной страны, следуя линии реваншистской германской историографии?

3.            Почему в послании нет ни слова о подчеркиваемой всем миром борьбе польского народа против немецкого гитлеризма?

4.            По какому праву польские епископы вмешиваются в вопросы внешней политики, являющейся прерогативой лишь правительства каждой страны?

Политика Ватикана освещается в «Аргументах» и «Фактах и мыслях» в двух достаточно тесно между собой связанных аспектах: деятельности Ватикана как верхушки всемирной католической церкви (включая и работы II Ватиканского собора) и политическом курсе Ватикана по отношению к Польше в прошлом и настоящем. Раскрытие природы и основных тенденций в политике Ватикана имеет тем большее значение для польских католиков, что Ватикан претендует на духовную гегемонию над верующими.

Несколько раз «Аргументы» возвращаются к вышедшей в 1965 г. книге итальянского исследователя истории Ватикана Карло Фалькони «Молчание Пия XII», вызвавшей многочисленные отклики на Западе. Книга содержит богатый материал, в значительной части не публиковавшийся ранее и малоизвестный.

Книге Фалькони посвящена серия статей Войцеха Помыкало («Аргументы», 1965, № 30, 32, 34). Эта книга со всей отчетливостью показывает, пишет автор статей, что Ватикан и лично Пий XII (кардинал Пачелли) вопреки некоторым утверждениям апологетов папы были хорошо информированы о том, что происходило в оккупированной гитлеровцами Польше. «Таким образом, — пишет Помыкало, — надо еще раз поставить под вопрос имеющие хождение теории о том, будто святой престол ни в чем не повинен перед польским народом в период второй мировой войны, будто конкордат разорван не ватиканской стороной...»

Журнал «Аргументы» прокомментировал и другую книгу, посвященную той же проблеме,— книгу Эрнеста Буонайути, католического священника-модерниста, автора биографии Пия XII. Эта работа была написана в конце 1946 г., т. е. задолго до смерти папы. В статье Юлиуша Стройновского («Аргументы», 1965, № 43) указывается, что книга Буонайути была незаслуженно забыта в период «холодной войны», между тем в ней дан серьезный анализ понтификата Пачелли. Документы, опубликованные значительно позднее, подтвердили правильность анализа Буонайути. Он тоже говорит о «страшно ограниченном понимании римской курией международных политических и духовных явлений». «Впервые, — пишет Стройновский, — в историографии Пачелли проблема ответственности была поставлена так широко». Кошмаром Ватикана на протяжении десятилетий был «призрак коммунизма»; отсюда поддержка фашистских режимов церковью. В этих условиях вполне естественно, что, «становясь выше идиосинкразии» теоретического и религиозного характера, курия давала гитлеризму дипломатическое признание, которое должно было консолидировать антибольшевистские силы в Европе. «Папа Пачелли,— отмечает автор,— стал самым непреклонным представителем ©политизированного католицизма, что неизбежно углубляло разлад между церковью и современным миром».

Отношение Ватикана к Польше после победы народной власти нашло свое отражение в серии статей Веслава Мыслэка под рубрикой «Католическая церковь и народная Польша» («Факты и мысли», 1965, N° 19, 23). В статьях указывается, что Пий XII, выступавший против какого-либо соглашения между католиками и коммунистами и предававший анафеме коммунизм, настаивал на том, чтобы такая же позиция соблюдалась и в отношении возглавляемого коммунистами польского государства.

Весьма обстоятельно на страницах «Аргументов» и «Фактов и мыслей» освещался ход работы II Ватиканского церковного собора. Заслуживает внимания статья Ст. Маркевича «Опыт ватиканского баланса» («Аргументы», 1965, N° 45), в которой читаем: «Возникает вопрос: как могло произойти то, что движение в пользу реформы стало столь активно проявляться сейчас в жизни римско-католической церкви, той церкви, которая всего лишь полтора десятка лет назад казалась абсолютно монолитной и единой, где безраздельно господствовал традиционализм и которая всегда успешно преодолевала модернистские тенденции, рождавшиеся время от времени в ее недрах? Почему церковным традиционалистам, сторонникам продолжения твердой политики Пия XII, несмотря на все усилия и старания, все же но удалось преодолеть это реформаторское движение?»

Отвечая на поставленные вопросы, автор пишет, что следует учесть тот глубокий кризис, который переживает папство в период после второй мировой войны. Политика папства в годы, предшествовавшие войне, и во время войны потерпела полное фиаско и подорвала авторитет церкви, тем не менее Пий XII продолжал эту политику и в послевоенные годы, что углубило кризис церкви и потребовало немедленных перемен, выразителями чего и явились реформаторы. Поддержка папством крайне правого фланга политических сил перед лицом широкого развития левых движении компрометировала церковь и вела к утрате ею влияния в трудящихся массах. Такое положение вызвало оппозицию в церкви, на сей раз сильную, и преодолеть ее было трудно.

Таким образом, активизация реформаторского движения объясняется тем, что оно обусловлено объективными факторами, дающими католическому ревизионизму такие возможности, каких ранее у пего не было. Что же касается результатов семилетней борьбы реформаторов, то можно сказать, что, хотя в ряде областей они и добились определенных успехов, все же еще остается существенное расхождение между сформулированной стихийно программой и действительным положением в современной церкви.

Что касается оживленно обсуждаемой в настоящее время проблемы диалога, то отношение к нему со стороны католиков противоречиво. Владислав Лещинский в журнале «Факты и мысли» (1965, № 21) отмечает, что в католических кругах в последнее время открыто выражается надежда на «модификацию марксизма» как прямое следствие диалога. Этот диалог рассматривается ими как путь к такому «преобразованию марксизма», которое сделало бы последний приемлемым для церкви. В таком диалоге, по мысли некоторых католических деятелей, атеисты явились бы лишь объектом идейного давления и разного рода спекуляций. В марксистах и атеистах католические партнеры по диалогу хотели бы видеть... потенциальных христиан! Такова позиция реакционного направления.

Однако, продолжает Лещинский, и многие католические публицисты в Польше придерживаются той точки зрения, что христиане могут мирно, по-братски сосуществовать с атеистами. На конференции, созванной так называемым Христианским социальным обществом (Chrzescija/Vskie Stowarzyszenie Spo/eczne), Казимеж Моравский и другие ораторы высказали мнение, что дпа-дцатилетний опыт «конфронтации» социализма и католицизма в Польше должен быть изучен Ватиканом. К. Моравский писал, что «гармонические отношения между церковью и социалистическим государством вполне возможны», возможно и сотрудничество верующих и неверующих в общих целях.

Большое место на страницах «Аргументов» и «Фактов п мыслей» занимают материалы, связанные с деятельностью Общества атеистов и свободомыслящих (ОАиС), основанного в конце 1956 г.

Уже сам факт создания в Польше, где еще недавно столь велико было влияние католической церкви, организации атеистического направления свидетельствует о значительном углублении культурной революции в стране.

На протяжении десятилетия существования Общества атеистов и свободомыслящих в его деятельности произошли значительные изменения. Если в первый период существования в связи с усилившимся давлением клерикальных кругов, читаем мы в «Аргументах» (№ 45), работа общества ограничивалась главным образом отрицанием, разоблачением реакционной роли и деятельности католической церкви и ее организаций, защитой светских учреждений и завоеваний перед лицом широкой церковной экспансии, то позднее сопротивление клерикалам становилось делом все более широких слоев общественности, менялись формы и цель работы в области распространения светской культуры. В деятельности общества стала доминировать программа, которую можно охарактеризовать как программу материалистического, научного воспитания в широком смысле слова. При этом немаловажную роль играли и давние традиции свободомыслия, сложившиеся в прогрессивных слоях польской общественности еще в период буржуазного господства.

Со временем Общество атеистов и свободомыслящих стало серьезным фактором культурного строительства. Отнюдь не ставя перед собой задачу объединить всех неверующих граждан Польши, общество стремится сплотить вокруг себя активные силы польского рабочего класса, крестьянства и интеллигенции, которые готовы и способны вести широкую научно-атеистическую пропаганду. Общество атеистов и свободомыслящих в сотрудничестве с другими организациями, такими, как Общество светской школы, Польское общество религиеведения, Общество распространения научных знаний, Союз социалистической молодежи, Союз сельской молодежи, добилось в этом отношении определенных положительных результатов.

Журналы «Факты и мысли» и «Аргументы» на своих страницах широко освещают деятельность воеводских, уездных и городских организации общества. Представление об их деятельности можно составить по сравнительно подробным отчетам о воеводских съездах, состоявшихся в течение 1965 г. в Люблине, Лодзи. Белостоке и дру1 их городах, по отчету о пленуме Главного правления общества в Варшаве (в «Аргументах» автором большинства отчетов был Анджей Велюньскпй).

Как видно из этих отчетов, организации общества на местах действуют в неодинаковых условиях. Различен экономический н общекультурный уровень разных районов Польши, различна н степепь влияния духовенства, степень бытовой религиозности населения. Неодинакова и сила традиций свободомыслия в тех или иных областях Польши. Однако ясно, что условия работы организаций общества более сложны и трудны в сельскохозяйственных районах, чем в индустриальных. Существенное значение имеет и наличие или отсутствие «академического тыла» в данном пункте, т. е. палпчие или отсутствие высшего учебного заведения, особенно университета. С другой стороны, немаловажным фактором является и сила церковного аппарата в воеводствах.

На межвоеводской конференции в октябре 1965 г. в Познани присутствовали представители организаций ОАнС в Быдгоще, Гданьске, Кошалиие, Щецине и других городах, а также Главного* правления. В числе других рассматривались вопросы, связанные с подготовкой к намечаемому на копец 1966 г. всепольскому съезду общества. На конференции подчеркивалась необходимость всемерного усиления пропагандистской работы в связи с тем, что католический епископат возлагает особенно большие надежды на запланированные на этот год церковные празднества по поводу тысячелетня крещения Польши (тысячелетне польской государственности отмечено польским народом как большой национальный праздник. Католическое духовенство стремилось использовать его в своих узких целях, как повод для всемерного возвеличивания вопреки исторической правде роли церкви в становлении и развитии польской государственности).

В отчетах о воеводских конференциях особое внимание уделяется лекционной практике. Лекции и доклады — основная форма деятельности общества. Из отчетов явствует, что тематика лекционной работы стала заметно меняться. Если ранее преобладали проблемы религии и религиеведения, то в последнее время все большее место занимают лекции по общим мировоззренческим, философским проблемам. Лекции завоевывают популярность. В этом, как отмечается в журналах, находит свое отражение повышенный интерес как неверующих, так и верующих к таким вопросам, как смысл жизни, проблемы этики, естествознания. Лекционную работу, особенно в университетских центрах, ведут преподаватели вузов, учителя средней школы, а также ученые.

Расширение объема лекционной работы и углубление содержания лекций ставят со всей остротой вопрос о систематическом повышении квалификации лекторов. С этой целью организации ОАиС проводят семинары, созывают теоретические конференции, особенно по наиболее актуальным проблемам лекционной тематики.

Заслуживает внимания и такая форма деятельности, к которой прямо или косвенно причастны организации Общества атеистов и свободомыслящих, как кружки молодых рационалистов, возникшие в последние годы во многих средних учебных заведениях страны (гимназиях, лицеях). Кружки объединяют юношей и девушек, стремящихся расширить свои знания в области религиеведения, этики, морали, изучить проблемы марксистской философии. О зарождении, развитии и нынешней деятельности кружков сообщается в статье Элеоноры Сыздек («Аргументы», 1965, № 10). Кружки становятся как бы базой действенного отпора усилиям духовенства сохранить свое влияние на школьную молодежь, особенно в небольших городах. К сожалению, отмечает автор, не везде школьная администрация понимает важность этих кружков, не везде и не всегда ограждаются они от наскоков со стороны духовенства. В кружках с помощью учителей проводятся беседы на общие мировоззренческие темы.

Существуют группы ОАиС и в воинских частях. О работе некоторых из них мы узнаем, например, из статьи Анджея Монастырского «Наши проблемы» («Факты и мысли», 1965, № 11).

Жизнь общества, его отделений на местах отражена в систематически публикуемой «Аргументами» рубрике «Деятели говорят».

Интересные соображения о причинах недостаточного развития антирелигиозного движения среди крестьян содержатся в статье Владислава Лоранца («Аргументы», 1966, № 5), представляющей собой текст доклада на семинаре лаицкого актива в Андрыхове, посвященном проблемам лаицизации на селе.

Антиклерикальные тенденции в Польше в межвоенный период поддерживались традиционной позицией церкви в защиту частной собственности, т. е. позицией, враждебной крестьянству, заинтересованному прежде всего в изъятии земель у богатых землевладельцев. В таких условиях бедняк крестьянин видел в лице церкви союзника крупного помещика, святость собственности которого духовенство отстаивало. Это вело к радикализации движения молодежи на селе. Крестьянство в силу своих классовых интересов прямо или косвенно, активно или пассивно было настроено против церкви, что, разумеется, вызывало беспокойство в церковном лагере, вело к активизации «Католического действия». Требованиям земельной реформы, исходившим от беднейшего крестьянства, церковники противопоставляли тогда идею «повышения культурного уровня деревни», «повышения культуры обработки земли».

В итоге земельной реформы, объявленной еще в конце 1944 г., трудовое крестьянство получало свыше 6 млн. га земли. В результате начавшейся и быстро развивавшейся индустриализации страны возрос рынок труда. Теперь старый лозунг о святости частной сооствснности стал ассоциироваться в представлении крестьян не с поддержкой крупного землевладения, которое в результате аграрной реформы было ликвидировано, а, наоборот, в какой-то степени воспринимался как лозунг, отвечающий интересам самого же трудового крестьянства. Между тем, пишет автор, хотя деревня стала иной, мы не всегда учитываем новую ситуацию: наша пропаганда в деревне о роли и функции церкви часто не учитывает реальных интересов крестьянства в условиях народной Польши, когда защита права собственности, и в частности земельной» уже не содержит в себе, по представлению крестьянства, враждебного ему смысла.

Автор статьи рекомендует в лекционной практике теснее увязывать разоблачение реакционной сущности религии с экономикой и запросами деревни, особенно сельской молодежи. Существенную роль в такой пропаганде должен сыграть Союз сельской молодежи, насчитывающий 700 тыс. человек (из них около половины — девушки — явление, беспрецедентное в истории польской деревни).

В обществе сейчас дебатируется вопрос о его наименовании. По мнению одних (см., например, статью А. Велюньского в жур. «Аргументы», 19G5, N° 24), это название устарело, так как отражает пройденный этап в жизни организации. Наименование следовало бы, говорят они, заменить более широким и общим, например Общество светской культуры, что облегчило бы присоединение к обществу тех, кто еще не принимает слово «атеизм», в том числе и некоторые прослойки интеллигенции.

Противоположной точки зрения придерживается, например, Тадеуш Мрувчинский («Аргументы», 1965, № 19). ОАиС, говорит он, стало неразрывной частью процесса лапцизацип в нашем социалистическом обществе. В практической деятельности создана организация с несравненно более широким, чем прежде, охватом социального воздействия. Не следует, говорит Мрувчинский, абстрагироваться от того факта, что Общество атеистов и свободомыслящих завоевало прочное положение именпо как атеистическая организация. И уже этот факт обязывает нас соблюдать максимальную осторожность при решении вопроса о переименовании общества. К тому же само понятие «светский» слишком общо и переименование общества таит в себе ряд серьезных опасностей, оно способно увести организацию в сторону от основной задачи — пропаганды научно-атеистических знаний, пропаганды научного атеизма.

Мы рассмотрели лишь часть проблем, которые освещаются на страницах обоих польских атеистических журналов. Круг вопросов, которыми повседневно занимаются журналы, значительно шире и разнообразнее: здесь и исторические, и философские, н литературные проблемы, и библиография, и литература но вопросам религии и атеизма, и многое другое.