Важную роль в художественной речи играют специальные изобразительно-выразительные средства: эпитеты, сравнения, метафоры, метонимии, гиперболы, литоты и другие тропы, т. е. слова и выражения, употребленные в переносном значении.

Эпитеты (от греч. epitheton — приложение) — это слова или словосочетания, называющие, поясняющие, оценивающие какое-либо существующее или воображаемое свойство (качество) понятия, явления, предмета. Целенаправленно выделяя и называя определенные стороны предмета речи, эпитеты выступают как средство детали¬зации, типизации и оценки образа.
Зачем от мирных нег и дружбы простодушной
Вступил он в этот свет, завистливый идушный
Для сердца вольного и пламенных страстей?
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным,
Он, с юных лет постигнувший людей?..

В приведенном отрывке из стихотворения М. Ю. Лермон¬това «Смерть поэта» эпитеты, относящиеся к Пушкину, детализируют и одновременно положительно оценивают образ погибшего поэта, раскрывают его прекрасный ду¬ховный облик, а в эпитеты, характеризующие высший свет, ацтор вложил знание наиболее типичных черт этого света и всю силу своего презрения к его низости и под¬лости.
У больших мастеров литературы эпитет — очень дей¬ственное художественное средство. Порой одним удачно найденным эпитетом автор дает воображению читателя целую картину: «Отговорила роща золотая» (С. Есенин), «Ты, держащая море и сушу неподвижно тонкой рукой (А. Блок), «Он был человек до конца человечьего» (В. Маяковский).
В качестве эпитетов могут выступать не только прила-' гательные, но и другие части речи. Всякое слово, худо¬жественно, образно определяющее другое слово, может быть эпитетом. Например: «Пятак упал, звеня и подпры¬гивая» (Ф. Достоевский). В этом примере эпитет относит¬ся к глаголу и выражен деепричастием. «Что ты жадно глядишь на дорогу» (Н. Некрасов). Эпитет — наречие. «Волга-матушка». Здесь эпитет выражен существитель¬ным.
Эпитеты бывают простыми, состоящими из одного сло¬ва, и сложными, в состав которых входит несколько слов, иногда целая фраза.
Подруга дней моих суровых.
Голубка дряхлая моя,
Одна в глуши лесов сосновых Давно, давно ты ждешь меня.
В этой строфе из стихотворения А. С. Пушкина «Няне» первые два стиха — сложный эпитет к слову «ты». Выбор эпитетов определяется не только объективными свойствами предметов, о которых идет речь в художе¬ственном произведении, но и субъективной авторской оценкой этих предметов. В конечном счете в эпитетах, как и в других изобразительных средствах, отражается жиз¬ненный опыт, художественный метод и стиль писателя.
М. Горький часто употреблял в положительном и очень высоком значении эпитет «гордый». В рассказе «Макар Чудра» Горький пропел «торжественный гимн» гордой паре красавцев-цыган». Радда названа «короле¬вой гордой». В «Песне о Соколе» трусливому ужу про-тивопоставлен Сокол — «гордая птица». В «Песне о Бу¬ревестнике» в то время как чайки, гагары, пингвины «стонут перед бурей», «гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем». В пьесе «На дне» горьковское представление о человеке-борце выражено в афоризме «Человек — это звучит гордо». В поэме «Чело¬век» Горьким воспета «святая Гордость». Так писатель пролетарской революции боролся с реакционным, цер-ковным толкованием человеческой гордости, выраженным в словах «Смирение паче гордости».
В эйитетах поэтов-символистов сказалось их мистиче¬ское стремление выйти за пределы материального мира в «миры иные». Символисты воображали, что в их стихах читатели услышат «отзвук песни неземной», увидят «не¬здешние виденья» (В., Соловьев). Типичные эпитеты сим¬волистов: таинственный, чудный, неведомый, незримый, неясный, несбыточный и т. д. В общем, как признавался поэт Н. М. Минский, символистов томили
Тоска неясная о чем-то неземном,
Куда-то смутные стремленья...
Для народной поэзии характерны постоянные эпитеты, как бы навсегда сросшиеся с теми словами, ко¬торые они определяют: добрый молодец, красная девица, руки белые, ноги резвые, пески сыпучие, леса дремучие, реки быстрые, берега крутые, месяц ясный, трава шелко¬вая, полынь горькая и т. д.
От эпитетов, художественных определений надо отли¬чать простые логические определения понятий. Например, в словосочетании «железная воля» слово «железная» — эпитет, подчеркивающий и высоко оценивающий каче¬ство человеческой волщ А в предложении «Железная до¬ рога построена давно» словосочетание «железная доро¬га» выражает одно понятие.
Одним из самых распространенных образных средств языка является сравнение. Художественным сравнен и- е м называется оборот речи, в котором предмет высказы-вания сравнивается, сопоставляется с другим предме¬том с целью придать высказыванию большую образ¬ность, эмоциональность, выразительность.
С помощью сравнений художники слова делают «зри¬мыми» и конкретными отвлеченные понятия:
Нынче юность моя отшумела,
Как подгнивший под окнами клен.
(С. Есенин)
Сравнения могут выступать как одно из средств пере¬дачи психологического состояния человека:
Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском Я был, как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.
(С. Есенин)
Конкретизируя читательское представление о предме¬те речи, сравнения одновременно выступают как очень действенное средство положительной или отрица¬тельной оценки этого предмета. Так, с помощью сравне¬нии Н. А. Некрасов в поэме «Мороз, Красный нос» создает опоэтизированный образ «величавой славянки»- труженицы:
Есть женщины в русских селеньях С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях,
С походкой, со взглядом цариц,—- Их разве слепой не заметит,
А зрячий о них говорит:
«Пройдет, словно солнцем осветит!
Посмотрит, рублем подарит!»
А вот пример того, как сравнения помогают создать сниженный, сатирический образ помещика-последыша в поэме «Кому на Руси жить хорошо»:
Худой! как зайцы зимние,
Весь бел, и шапка белая,
Высокая с околышем из красного сукна.
Нос клювом, как у ястреба, Усы седые, длинные И разные глаза:
Один здоровый — светится,
А левый мутный, пасмурный, Как оловянный грош.
Непревзойденным мастером комических сравнений яв¬ляется Н. В. Гоголь. Сравнения Гоголя часто имеют раз¬вернутый характер. Приведем одно из таких сравнений — описание того, как Ноздрев приказывает своим слугам бить Чичикова, отказавшегося играть с ним в шашки:
«Бейте его! — кричал Ноздрев, порываясь вперед с черешневым чубуком, весь в жару, в поту, как будто под¬ступал под неприступную крепость.— Бейте его! — кричал он таким же голосом, как во время великого приступа кричит своему взводу: «Ребята, вперед!» какой-нибудь отчаянный поручик, которого взбалмошная храбрость уже приобрела такую известность, что дается нарочный приказ держать его за руки во время горячих дел. Но поручик уже почувствовал бранный задор, все пошло кругом в голове его; перед ним носится Суворов, он ле¬зет на великое дело. «Ребята, вперед!» — кричит он, по¬рываясь, не помышляя, что вредит уже обдуманному плану общего приступа, что миллионы ружейных дул вы-ставились в амбразуры неприступных, уходящих за обла¬ко крепостных стен, что взлетит, как пух, на воздух его бессильный взвод и что уже свищет роковая пуля, гото¬вясь захлопнуть его крикливую глотку. Но если Ноздрев выразил собою подступившего под крепость отчаянного, потерявшегося поручика, то крепость,-на которую он шел, никак не была похожа на неприступную. Напротив, кре¬пость чувствовала такой страх, что душа ее спряталась в самые пятки».
Выбор сравнений зависит также от национальной и социальной среды, которую воспроизводит писатель, и от его классово-художественной позиции.
Многие сравнения в романе А. С. Пушкина «Евгений Онегин» связаны с дворянской городской культурой и той средой, в которой воспитаны Онегин, Татьяна и другие герои романа:
Прямым Онегин Чайльд-Гарольдом Вдался в задумчивую лень.
Он возвратился и попал,
Как Чацкий с корабля на бал.
Вот сравнение, характеризующее Татьяну:
...грустна
И молчалива, как Светлана,
Об Ольге Онегин говорит:
В чертах у Ольги жизни нет.
Точь-в-точь в Вандиковой Мадонне.
Совершенно из других источников черпает свои срав¬нения Н. А. Некрасов в поэме «Кому на Руси жить хо¬рошо». Поэт берет их из жизни и впечатлений крестьян- хлеборобов. Вот как рисует он с помощью сравнений пор¬трет Якима Нагого:
Вгляделся барин в пахаря:
Грудь впалая, как вдавленный Живот; у глаз, у рта Излучины, как трещины На высохшей земле;
И сам на землю матушку Похож он: шея бурая,
Как пласт, сохой отрезанный.
Кирпичное лицо,
Рука — кора древесная А волосы — песок.
К сравнениям по происхождению и назначению близ¬ки метафоры. Метафора (буквально — перенесе¬ние) — это оборот речи, употребленный в переносном значении на основе уподобления и замещения сходных по значению слов. Например, поверхность озера может быть уподоблена зеркалу в способности отражать пред¬меты. Так возникает метафорический оборот зеркало озера. Иногда метафору называют скрытым сравнением. Это не совсем так. Метафора не простое сравнение, а сравнение, доведенное до такой степени близости сравниваемых предметов, когда они как бы полностью сливаются друг с другом, уподобляются и отождествля¬ются в воображении автора, в результате чего название одного предмета переносится на другой, замещает его. Например, сильный мороз может быть уподоблен свире¬пому зверю. Возникает метафора: «свирепеет мороз не¬навистный» (Н. Некрасов).
Метафоры бывают простые и развернутые. В развер¬нутой метафоре замещаются многие названия уподоблен¬ных предметов; такая метафора может иногда проходить через все произведение, выступая его композиционно-об¬разной основой. Например, в стихотворении В. Маяков¬ского «Необычайное приключение...» заходящее солнце (бытовая метафора) уподоблено человеку, заходящему к другому человеку в гости. Создается развернутая мета-фора: «раскинув луч-шаги, шагает солнце в поле», «в око¬шки, в двери, в щель войдя, ввалилась солнца масса, ввалилось,; дух переведя, заговорило басом» и т. д.
Метафоры в еще большей степени, чем сравнения, да¬ют возможность делать образными отвлеченные понятия. Уподобляя художественное творение многовековому де¬реву, Л. Леонов создает такой яркий метафорический образ: «Значение гениального произведения проступает по мере того, как проверяется годами его обширная, в родной почве корневая система. И если ни ленивое забвение потомков, ни бури века не могут заглушить его, и свежие отпрыски бегут от ствола, и молодость собирается, как сегодня, под его старые ветви,— такое произведение само повышает уровень родного искусст¬ва, оно способно старым своим испытанным хмелем бу¬доражить новые, еще не созревшие идеи, с его вершины открываются горизонты национального бытия».
Поэтическая метафора не только изобразительное средство языка, основанное на переносе значений, а нечто более важное и эстетически значимое. Метафоричность — одно из главных свойств художественного, словесно-об¬разного мышления. В образах-метафорах, по словам Н. Асеева, проявляется способность художников слова открывать новые соотношения смысловых реальных по¬нятий. Писатели, особенно поэты, обладающие обострен¬ной способностью к ассоциациям представлений, часто именно через метафору открывают читателю сложные, по¬рой неожиданные связи явлений действительности, рас-ширяют и обогащают его представление о мире. Настоя¬щие поэты (и не только в стихах, но и в прозе) мыслят метафорами, а не заботятся об украшении своей речи «образными средствами». Поэтому метафорический образ, как правило, есть и самое убедительное, и самое емкое, и часто единственно возможное выражение автор¬ской мысли. Вспомним, с какой поэтической мощью го¬ворит В. Маяковский о великом революционном назна¬чении поэзии, метафорически уподобляя свои стихи во¬оруженным войскам:
я
ухо
словом
не привык ласкать;
Ушку девическому,
в завиточках-волосках
с полупохабщины
не разалеться тронуту.
Парадом развернув
моих страниц войска,
я прохожу
по строчечному фронту.
Стихи стоят
свинцово-тяжело, готовые и к смерти
" и к бессмертной славе.
Поэмы замерли,
к жерлу прижав жерло
нацеленных
зияющих заглавий.
Оружия
любимейшего
род,
готовая
рвануться в гике, застыла
кавалерия острот, поднявши рифм
отточенные пики.
И все
поверх зу^ов вооруженные войска, что в двадцать лет в победах
пролетали,
до самого последнего листка я отдаю тебе,
планеты пролетарий.
Метафорический образ стихов-воинов вобрал в себя самую суть художественного мышления Маяковского. В этом образе проявилось и глубочайшее убеждение -автора в боевом назначении советской поэзии, и его са¬моотверженная готовность служить пролетариату, как служили ему бойцы революции, и любовь к этим воинам, готовым «к смерти и к бессмертной славе», и благород¬ная гордость за свою поэзию, за свой класс, за великую революцию, и многое другое, о чем нельзя сказать рас¬суждениями и логическими определениями. Это можно было выразить, как говорил сам Маяковский, «стихом и только стихом», на языке метафорических ху¬дожественных образов.
Являясь наиболее действенным и экономным спосо- 'бом выражения образной мысли, метафоры требуют до¬статочно высокой поэтической культуры восприятия ху¬дожественного текста и предполагают умение читателей разгадывать , скрытый смысл метафорической речи; они рассчитаны на способность читателя радоваться неожи¬данным и емким иносказаниям. Возьмем для примера стихотворение В. Шефнера «Под радугой»;
Сама весна бредет с тобою рядом То в дождевой, то в солнечной пыли,
И возникает радуга над садом,
Где яблони сегодня расцвели.
Сложи подзорной трубкою ладони,
Смотри и верь, хоть краешком души,
Что там весна на голубом картоне Цветные пробует ка'рандаши.
Что говорит нашему воображению образ весны, про¬бующей. «на голубом картоне» неба «цветные каранда¬ши»? Только ли то, что семицветная радуга напоминает детский рисунок цветными карандашами? Нет, не только это. Уподобляя весну ребенку, самозабвенно отдающему¬ся первой радости творчества, автор стихотворения вво¬дит нас в поэтический мир детства с его свежим и ра¬достным восприятием красок мира. Поэт приглашает нас «хоть краешком души» возвратиться в этот мир и взгля- ~нуть на окружающую красоту весеннего возрождения удивленными и влюбленными глазами ребенка. Весна и детство прекрасны, любите же их, цените их красоту, храните ее в своем сердце! — вог о чем говорит метафо-рический образ весны-ребенка в стихотворении «Под ра¬дугой».
Из приведенного примера видно, что на основе мета¬форического словоупотребления создаются образы-оли¬цетворения, в которых на явления природы, неоду¬шевленные предметы и животных переносятся свойства и способности человека.
Особым изобразительным приемом является реали¬зация метафоры. Суть этого приема заключается в том, что автор берет для всех привычный метафоричес¬кий оборот и вкладывает в него не переносный, а пря¬мой, буквальный смысл, в результате чего возникает неожиданный, чаще всего комически-гротескный образ. Например, мы часто слышим от занятых людей слова; «разрываюсь на части». В. Маяковский в стихотворении «Прозаседавшиеся», реализовав эту метафору, создает такой фантастический образ:
Взъяренный,
на заседание
врываюсь лавиной,
дикие проклятья дорогой изрыгая.
И вижу:
сидят людей половины О дьявольщина!
Где же половина другая?
«Зарезали!
Убили!»- Мечусь, оря.
От страшной картины свихнулся разум.
И слышу
Спокойнейший голосок секретаря:
• «Они на двух заседаниях сразу.
В день
заседаний на двадцать надо поспеть нам.
Поневоле приходится раздвояться.
До пояса здесь, а остальное там».
Распространенным поэтическим тропом является м е- т о н и м и я (буквально — переименование) — замена слов другими словами или словосочетаниями на основе каких-либо связей, существующих между предметами, которые эти слова обозначают. Эти связи могут быть са¬мыми разнообразными. Например, в метонимическом обороте «читал охотно Апулея» слово, обозначающее ав¬тора, замещает название его произведения. Полностью следовало бы сказать: «Читал охотно книгу Апулея «Зо¬лотой осел».
В основу метонимии может быть положена связь меж¬ду предметом и материалом, из которого он сделан:
Как весело, обув железом острым ноги,
Скользить по зеркалу стоячих, ровных рек!
(А. Пушкин)
Под «железом» подразумеваются железные коньки. Ме¬тонимия может возникнуть на связи между двумя пред¬метами, из которых один вмещает в себя другой. В бас¬не И. А. Крылова «Демьянова уха» сосед уговаривает соседа: «Ну, скушай же еще тарелочку, мой милый», хотя тот уже «три тарелки съел». Читатель понимает, что речь идет не о самих тарелках, а об их содержимом — ухе. В «Полтаве» А. С. Пушкина «все поле охнуло», т. е. охнули люди, находившиеся на поле. Метонимия может возникнуть на перенесении названия части предмета на весь предмет:
Сюда, по новым им волнам Все флаги в гости будут к нам.
(А. Пушкин)
Здесь слово «флаги» замещает слово «корабли», точнее, словосочетание «корабли, украшенные флагами». В поэ- ' ме В. Маяковского «Хорошо!» встречаются метонимичес¬кие обороты, в которых вместо названия людей даны на¬звания их одежды:
А в двери —
бушлаты,
шинели,
тулупы...
По своему назначению метонимии близки к эпитетам: как и эпитеты, они обращают внимание читателя на те или иные признаки и качества Предметов. Кроме того, умелое владение метонимическими оборотами делает речь более сжатой и экономной. Если бы Маяковский не употребил метонимию и эллипсис, то для сохранения того же объема содержания ему пришлось бы сказать: «А в двери ворвались матросы, одетые в бушлаты, сол¬даты, одетые в шинели, крестьяне, на которых были ту¬лупы». В этом предложении семнадцать слов, тогда, как у поэта их всего шесть.
Разновидностью метонимии являются эвфемиз¬мы — иносказательные обороты речи, призванные смяг¬чить, сделать более приличным по форме смысл како¬го-либо грубого, резкого, осудительного или слишком откровенного высказывания. В поэме А. Твардовского «Василий Теркин» герой выразил свое презрение к фа¬шистскому снаряду неприличным поступком, о чем ав¬тор рассказал, пользуясь эвфемистическим оборотом:
Сам стоит с воронкой рядом И у хлопцев на виду,
Обратясь к тому снаряду.
Справил малую нужду.
Эвфемизмы довольно часто употребляются в бытовой речи, когда говорят об интимном туалете, физиологичес¬ких отправлениях. Здесь они совершенно необходимы. Но когда боязнь резкого и грубого слова распространя¬ется на все сферы жизни, то речь становится искусствен¬ной, манерной, притворно вежливой. Это притворство и жеманство в языке остроумно высмеивали Пушкин и Го¬голь. В эпиграмме А. С. Пушкина на М. Каченовского «Журналами обиженный жестоко» читаем:
Иная брань, конечно, неприличность,
Нельзя писать: Такой-то де старик,
Козел в очках, плюгавый клеветник,
И зол и подл: все это будет личность.
Но можете печатать, например,
Что господин Парнасский старовер (В своих статьях) бессмыслицы оратор,
Отменно вял, отменно скучноват,
Тяжеловат, и даже глуповат;
Тут не лицо, а только литератор.
Вторая часть эпиграммы эвфемистически повторяет суть того, что прямо и резко (в словах выделенных курсивом самим Пушкиным) сказано по адресу Каченовского, оби¬женного «неприличным» тоном критики Н. Полевого.
Пристрастие к ненужным эвфемизмам, бытовавшее в дворянско-аристократической среде, осудил в «Мертвых душах» Н. В. Гоголь. Вот что пишет он о дамах города: «Еще нужно сказать, что дамы города отличались, по¬добно многим дамам петербургским, необыкновенною осторожностию и приличием в словах и выражениях. Ни¬когда не говорили они: «Я высморкалась», «я вспотела», «я плюнула», а говорили: «я облегчила себе нос», «я обо¬шлась посредством платка». Ни в каком случае нельзя было сказать: «этот стакан или эта тарелка воняет». И даже нельзя было сказать ничего такого, что бы подало намек на это, а говорили вместо того: «Этот стакан не хорошо ведет себя» или что-нибудь вроде этого. Чтобы еще более облагородить русский язык, половина почти слов была выброшена вовсе из разговора и потому весь¬ма часто было нужно прибегать к французскому языку, зато уж там, по-французски, другое дело: там позволя¬лись такие слова, которые были пожестче упомянутых».' Это пристрастие к эвфемизмам в «приличном» обществе ловко использует Чичиков. Играя в карты с высшими по чину, «никогда он не говорил: «Вы пошли», но «вы изво¬лили пойти», «я имел честь покрыть вашу двойку» и тому подобное».
Очень часто в художественной речи встречаются г и- перболы — иносказательные образные выражения, не¬померно преувеличивающие размеры, силу, значение изо¬бражаемых предметов. «В сто сорок солнц закат пылал» (В. Маяковский), «Что я сделаю для людей?!» — Сильнее грома крикнул Данко» (М. Горький). Троп, противопо¬ложный гиперболе,— преуменьшение — получил название литоты. Гиперболы и литоты прежде всего выступа- , ют как средство идейно-эмоциональной оценки предмета речи. Поэтому их так много в пафосно-романтических произведениях и в книгах сатирико-обличительного ха-рактера. Например, гиперболами и литотами в сатири¬ческих целях мастерски пользуется Н. В. Гоголь. Вот как он характеризует хамелионство некоего правителя канце¬лярии: «Прошу посмотреть на него, когда он шутит среди своих подчиненных,— да просто от страха и слова не вы¬говоришь/ гордость и благородство, и уж чего не выра¬жает лицо его? просто бери кисть да и рисуй: Прометей, решительный Прометей! Высматривает орлом, выступает плавно, мерно. Тот же самый орел, как только вышел из комнаты и приближается к кабинету своего начальника, куропаткой такой спешит с бумагами под мышкой, что мочи нет. В обществе и на вечеринке, будь все небольшо¬го чина, Прометей так и останется Прометеем, а чуть не¬много повыше его, с Прометеем сделается такое превра¬щение, какого и Овидий не выдумает: муха, меньше да¬же мухи, уничтожился в песчинку!»
Одним из широко применяемых тропов является и р о- н и я — иносказательное выражение, заключающее в себе скрытую насмешку. Например, у Крылова лиса, тонко на¬смехаясь над глупостью осла, говорит ему: «Откуда, умная бредешь ты голова?» Иронические обороты речи чаще всего употребляются в юмористических и сатириче¬ских произведениях. Вспомните иронический восторг Н. В. Гоголя в «Повести о том, как поссорился Иван Ива-нович с Иваном Никифоровичем» при описании старого Миргорода, состоявшею из глинобитных и деревянных хибар и утопавшего в грязи: «Чудный город Миргород! Каких только в нем нет строений! И под соломенною, и под очеретяною (камышовой.— М. П.), даже под дере¬вянною крышею; направо улица, налево улица, везде прекрасный плетень; по нем вьется хмель, на нем висят горшки, из-за него подсолнечник выказывает свою солн-цеобразную голову, краснеет мак, мелькают толстые ты¬квы... Роскошь! (...) Если будете подходить к площади, то, верно, на время остановитесь полюбоваться видом! на ней находится лужа, удивительная лужа! Единствен¬ная, какую только вам удавалось когда видеть! Она за¬нимает почти всю площадь. Прекрасная лужа! Дома и домики, которые издали можно принять за копны сена, обступивши вокруг, дивятся красоте ее».