ГРАНИЧНОЕ БИОКУЛЬТУРНОЕ НАЧАЛО В ПРИРОДЕ ЧЕЛОВЕКА

Автор – Костылев Евгений Николаевич канд. филос. наук, доцент

В философии XX века в противовес архаичному субстанциальному подходу в определении природы человека получила развитие новая концепция человека, которая решительно отвергла «всякие предданные объективные порядки и нормы, определяющие природу человека, всякую субстанциальность...»[1]. По словам К.Яс-перса, объективно-предметное в человеке уже невозможно спутать с самим человеком как экзистенцией, недетерминированной и не имеющей какого-либо (будь то природного или культурного) онтологического закрепления. Весьма плодотворный реляционный подход к определению человека позволил выявить и исследовать мир, который Ж.-П.Сартр назвал «интерсубъективностью».

Однако, несмотря на открывающиеся для исследования бытия человека возможности, которые дает реляционное понимание человеческой природы, можно встретить немало критических замечаний в адрес этой идеи. Так, Х.Плеснер считал, что методы, применяемые экзистенциалистской философией (как впрочем, и антропологией конкретных наук), не годятся для философской антропологии, потому что исходят из внутреннего состояния человека, его субъективности [2]. Гораздо позже Н.Б. Оконская указывает, что реляционный подход к человеку превращает его «в единственный в мире феномен, сущность которого находится не в нем, а вне его» [3]. Это мешает субстанциальному определению человека, который, несмотря ни на что, остается предметным, материальным существом, вследствие чего реляционное понимание человеческой природы необходимо дополнить субстратным.

Актуальность субстанциального подхода подтверждается широким обсуждением проблемы mind - body (разум - тело), nature - nurture (природа - воспитание), повсеместным применением естественнонаучного материала для исследования традиционных философско-антропологических проблем. На страницах философских изданий до сих под слышны отголоски спора о ведущей роли природы (наследственности) или культуры и общества (воспитания), хотя мнение науки уже довольно давно склоняется в пользу идеи взаимопроникновения социокультурных и биологических детерминант развития различных качеств человека.

Но простого признания в человеке и биологического, и социального недостаточно, поскольку этот подход порождает стремление решить неизбежно возникающий вопрос об их соотношении и приоритете одной из составляющих, тогда как человек представляет собой целостное существо. Необходимость нового уровня разрешения проблемного вопроса о статусе биологического и социального в человеке в современной философии вполне осознана, но такой подход не реализован.

Если рассматривать эту проблему методологически, то нужно отметить, что в философии имеется две противоположные друг другу парадигмы в понимании человека: системная и историческая, генетическая. Так, например, В.И. Плотников разработал концепцию, согласно которой в возникновении и эволюции человека действует принцип пентады: сначала в становлении человека имеет место биологическое, затем биосоциальное, потом нечто среднее, затем социальное и, наконец, синтез всех предшествующих форм, где старое присутствует в «снятой» форме в новом [4]. При таком понимании биология и культура соотносятся как старое и новое, и генетический подход исключает системный.

Системный подход к столь специфическому объекту как человек требует методологического перехода от междисциплинарного исследования к наддисциплинар-ному синтезу. Это требует не только и не столько интеграции по принципу взаимодополнительности разных наук, изучающих человека, культуру, общество, и философии, но и разработки некоторой наддисциплинарной категории, которая изначально отражала бы целостно специфику бытия человека, его причастность и к миру природы, и к миру культуры, характеризуя человека в качестве особой целостности и самостоятельной формы бытия, наряду с природой, обществом и культурой.

В качестве такой категории в нашем исследовании используется понятие «граничное биокультурное начало в природе человека», рассматриваемое как биокуль-турная система, в которой единство природного и культурного порождает качественно новые человеческие свойства, позволяющие характеризовать человека в качестве особой эволюционирующей целостности и самостоятельной пограничной формы бытия, наряду с природой и культурой. Это понятие указывает на пограничный характер природы человека, его актуализацию в пространстве между миром природы и миром культуры.

В истории философии многие авторы использовали понятие границы в качестве некого объяснительного принципа. Так, А.М.Бахтызин выявил несколько версий понимания границы в классической философской традиции: метафизическая, логико-гносеологическая и предметно-атрибутивная. Последняя версия, разрабатываемая в трудах Аристотеля, Декарта, Спинозы, Лейбница и других философов, представляется наиболее приемлемой для характеристики природы человека, поскольку, по словам автора, в рамках этого подхода границу можно рассматривать «как необходимое свойство вещи, ее атрибут, выражающий сущность и условие какого-либо ее

определения. Граница здесь, прежде всего, мыслится топологически, указывая на местоположение вещи и ее реальные координаты во всеобщей среде» [5].

Из довольно многочисленных пониманий границы наиболее очевидно ее рассмотрение как демаркационного фактора. В соответствии с этим представлением граничное биокультурное начало в человеческой природе понимается как граница, противопоставляющая разделенные ею природную и культурную реальности в человеке. Биологическое включает в себя все свойства Homo sapiens на разных уровнях его биологии, не подвергшиеся изменениям со стороны общества, которыми он обладал во времена своего становления и которые сохранились в относительно неизменном виде на протяжении всей его последующей жизни в условиях культуры. Культурное в человеке представляет качества человека, не связанные прямо с его витальной жизнедеятельностью как живого существа, которые являются биологически надпрагматическими, хотя и эволюционно обусловленными.

Разделение мира природы и культуры весьма характерно для классической философии. Но человек является единственным связующим звеном между этими мирами, они пересекаются, сходятся в нем, его природе, в связи с чем граничное биокультурное начало в природе человека принадлежит одновременно разделенным биологической и культурной составляющим в нем, хотя и ни одной из них исключительно. Видимо, осознание подобных метафизических противоположностей приводит Гегеля к диалектическому пониманию границы. С этим подходом связано другое, наиболее общее проявление граничного биокультурного начала в природе человека как того, что не только разделяет биологическое и культурное, но и объединяет, что представляет собой переход одного в другое и наоборот. Действительно, человек является единственным связующим звеном между миром природы и миром культуры, они пересекаются в нем, его природе, в связи с чем граничное биокультурное начало принадлежит одновременно биологической и культурной составляющим в человеке, хотя и ни одной из них исключительно. Здесь человек выступает в гегелевском понимании границы, в качестве «посредствующего звена, которое нейтрализует данные противоположности и ведет к разрешению противоречия между ними»[6).

Исходя из этой логики, граничное начало в природе человека служит способом взаимосвязи объединенных в ней противоположностей - биологической и культурной, что позволяет выявить в составе человека кроме этих составляющих качественно новую, возникшую на их пересечении биокультурную составляющую. Биологическое и культурное в человеке не соотносятся по принципу подчинения, а пересекаются, порождая граничное биокультурное начало, которое является ключевым в объяснении природы человека. В виде схемы это пересечение и системный характер природы человека можно представить следующим образом (рис.1).

Из приведенной схемы, описывающей биокультурную природу человека как систему, видно, что вопрос о природе человека является пограничной проблемой, поскольку зоологический предок человека всецело относился к миру природы, которая представляет собой самостоятельную форму бытия, со своими законами, независимыми от сознательной деятельности людей, в то время как культура, изначально существующая по законам, отличающимся от законов природы, также представляет собой самостоятельную форму реальности. Граничное биокультурное начало является ключевым не только в объяснении природы человека, но и его возникновения, поскольку впервые такое пересечение биологического и культурного могло произойти только в антро-посоциогенезе.

Человек изначально возник как граница на пересечении природы и культуры. Поэтому начало антропосо-циогенеза неизбежно представляет собой процесс вычленения в его биологии области биокультурного, т.е. некого минимального уровня развития строения организма и его функций (прямохождение, рука, головной мозг и особенно психика), позволившего эффективно использовать их на благо своего вида, в смысле обеспечения его выживания и конкурентоспособности в борьбе за существование, в условиях зарождающегося культурного окружения, навсегда изменившего вектор эволюционного развития человека.

Выделение граничного биокультурного начала в человеческой природе вовсе не означает исчезновение в человеке биологического, т.е. структур и их функций, которые присущи всем живым организмам, например, на уровне молекулярной или клеточной биологии. Более спорным остается вопрос с сохранении у человека .некоторых довольно сложных проявлений биологии, достигнутых природой на уровне высших млекопитающих, например, ряд сложившихся в ходе эволюции психологических механизмов, объясняющих некоторые особенности поведения человека.

Вычленение в биологии предка человека биологического, культурного и биокультурное начал не означает окончание развития его природы. Пограничность человека рассматривается не только как состояние, но и как процесс развития природы человека. Такой вывод обусловлен, по меньшей мере, двумя причинами.

Во-первых, действие отбора и других эволюционных факторов по-прежнему напрямую влияет на развитие биологических свойств человека (исследования Б.Г.Ана-ньева, А.Н.Северцова, В.М.Алексеева, Т.В.Карсаевской, М.С.Кагана и др.) и, следовательно, косвенно на развитие граничного биокультурного начала. Современная палеоантропология обладает достаточными научными доказательствами биологической эволюции человека, длящейся несколько миллионов лет. Возраст культуры намного меньше, поэтому, бесспорно, что большую часть своего эволюционного пути человек прошел как биологическое существо. Ситуацию, в которой оказалась популяция предка человека в момент зарождения прасо-циокультурной реальности, Б.С.Шалютин определяет как появление отличного от биологического вектора эволюционного давления [7]. Поскольку сфера биологического в человеке первоначально доминировала, то появ-

ление социокультурного окружения у нашего предка означает лишь начало процесса последовательной перестройки его биологии.

Во-вторых, развивающаяся природа человека испытывает возрастающее влияние со стороны изменяющейся культуры. Поэтому анализ дальнейшего развития природы человека с момента начала антропокуль-турогенеза невозможен без учета процессов, происходящих в культуре. Известно, что для заметных эволюционных подвижек и выработки биологических приспособлений к конкретным условиям обитания необходимо довольно большое число смены поколений. Между тем развитие культуры протекало неравномерно, с ускорением, превышающим ускорение биологической эволюции. С биологической точки зрения это означает, что различные стороны биологии предка человека не всегда успевали подвергнуться естественному отбору под действием развивающегося общества и культуры. Пожалуй в полной мере биологическое соответствие человека уровню развития культуры (обеспеченное соизмеримыми темпами биологической и социокультурной эволюции) могло реализоваться лишь на отрезке времени от предположительного времени зарождения культуры до ее преобразований, действительно изменивших жизнь людей и способ их взаимодействия со средой.

Этого времени достаточно для того, чтобы образ жизни охотника отразился на некоторых структурах и функциях организма и наследственно закрепился. Ведущими видами деятельности в этот период являлись собирательство и особенно баллистическая охота. По мнению В.Кельвина, баллистическая охота, связанная с метанием оружия одной рукой, является одной из главных причин специализации полушарий головного мозга [8]. Процесс энцефализации, с этой точки зрения, вполне укладывается в современные эволюционные представления. Для подобных биологических преобразований сложились все необходимые условия: соответствующий вектор эволюционного давления (особи, лучше владеющие этой техникой охоты, имели преимущества) и достаточная продолжительность действия фахторов отбора. Палеонтологам известны и другие изменения внешнего облика и некоторые особенности внутреннего строения (особенно мозга) гоминид, соответствующие тому или иному этапу развития культуры

В дальнейшем темпы развития культуры, особенно ее технико-технологической составляющей, заметно увеличились по сравнению с биологической эволюцией. По мнению специалистов, начиная с определенного времени, приходится говорить преимущественно о прогрессе человечества в форме социокультурогенеза [9]. Примерно двести лет назад развитие культуры привело к промышленной революции, а несколько десятков лет назад к становлению постиндустриального общества. Этого времени, конечно, недостаточно для заметных биологических преобразований, выработанных в новых условиях культуры. «Естественный отбор, - считают Л.Кос-мидес и Дж.Туби, - это медленный процесс, и еще сменилось недостаточное число поколений, чтобы он выработал схемы, хорошо приспособленные для нашей постиндустриальной жизни»[10]. Может быть, именно поэтому так много неразрешимых проблем и противоречий возникает в системах человек-природа, природа-общество, что биология человека слишком архаична для современного его социокультурного окружения. Видимо, отсюда возникает столь актуальная для современной техногенной цивилизации и человека и нелепая, в отношении любого другого биологического вида проблема экологических перспектив развития. В качестве направленного фактора развития биологии человека в будущем может стать осознанная деятельность по ее изменению, т.е. уровень развития техникотехнологической составляющей культуры (инструментальный компонент), плюс особенности развития аксиологической и коммуникативной культуры, в рамках которых происходит допрактическое формирование образа человека и трансляция этого образа [11]. «Главным призом современной генной технологии, - утверждает Ф.Фукуяма, - будет «младенец на заказ». Имеется в виду, что генетики найдут «гены» таких свойств, как интеллект, рост, цвет волос, агрессивность или самооценка, и с помощью этого знания создадут «улучшенный» вариант того же ребенка» [12].

Этот «улучшенный» тип человека будет создан культурным спросом на особые его качества.

Таким образом, природа человека есть не статичная, а динамическая биокультурная система с автономными законами бытия, которая «вклинилась» между миром природы и культуры.

Попытаемся применить представленную объяснительную схему природы человека для анализа некоторых ее проявлений на примере человеческой телесности. Прежде всего наличие граничного биокультурного начала в природе человека определяет такие существенные стороны его природы, как онтологическая неопределенность и противоречивый характер. В аспектах природы телесности человека эти особенности могут быть проанализированы как проблема человеческого пола, сексуальности и воспроизводства потомства, осмысленных в пограничном положении человека между естественным полом и гендером, влечением и моралью, естественным отбором и демографическими закономерностями. Телесность человека может быть рассмотрена как продукт биологической и культурной коэволюции, а ее пограничность не только как состояние, но и как процесс, связанный с развитием культуры и дальнейшей биологической эволюцией человека.

Одно из фундаментальных проявлений телесности - система половых различий человека, находится в границах между генетическим полом и гендером (социополом). Рассмотренная выше разделяющая функция граничного начала в природе человека, прежде всего, приводит к расширению числа половых признаков за счет разделения биологических признаков пола и дополнительных по отношению к ним культурных атрибутов. Понятия «мужчина» или «женщина», в дополнение к обусловленным природой признакам и репродуктивным функциям (видимо не очень различающимися с таковыми у животных), обозначают ряд качеств, не связанных прямо с репродуктивной функцией и наследственно не закрепленных. В результате взаимодействия биологии человека с культурой сформировались признаки пола, присущие только человеку как пограничному биокуль-турному существу.

Для культуры характерно внедрение практик производства тела, создание или корректировка его половых признаков. Известная с древности потребность в производстве символов половой принадлежности тела, обладающего этнической, субкультурной сексуальной ценностью, в XX веке, с развитием биомедицинских технологий, позволила на качественно новом уровне воплотить этот древний инженерно-антропологический проект. Возможности гормональной терапии, пластической хирургии позволяют, в соответствии с требованиями моды, этническими, эстетическими представлениями, культурным стандартом или спросом, изменять, корректировать параметры тела человека. При этом речь идет

как о коррекции половых органов, так и о формировании востребованной культурными стереотипами половой внешности, вплоть до удлинения конечностей или изменения формы частей тела. Формирующиеся культурно-исторические образцы и стандарты тела приводят к замене субстратных признаков половой принадлежности символическими.

Объединяющая функция границы приводит к био-культурной неопределенности системы половых различий, объясняемой биокультурной детерминацией половой дифференциации. Это свойство человека особенно отчетливо проявляется при выяснении неоднозначной роли биологических и культурных факторов в детерминации результатов половой дифференциации: формировании биологического пола, полового самосознания, полоролевого поведения, психосексуальной ориентации и т.д. Ни один из этих факторов не является самодостаточным, однако недостаточность одного из них приводит к серьезным нарушениям полового развития. В результате даже система биологических половых различий человека однозначно не предопределена ни биологическими, ни культурными причинами. Новым свойством человеческого пола можно считать его биокуль-турную неопределенность, заданную положением человека между генетическим полом и гендером.

Эта же функция границы приводит к биокультурной противоречивости половых различий. Тяжелые биологические отклонения и аномальные условия культурной среды в равной степени могут быть причиной расстройств при формировании признаков пола, например, половой ориентации. Следовательно, отклонения возникают тогда, когда отсутствует необходимая биологическая и/или социокультурная основа половой дифференциации, а норма представляет граничное состояние человека между полом и гендером.

Второй гранью человеческой телесности является сексуальность. Граничное биокультурное начало в природе сексуальности человека выступает как онтологически неопределенная сексуальность, так как является одновременно биологическим влечением и системой представлений, оценок, поступков, имеющих социокультурный смысл. Эта противоречивость факторов детерминирует половое поведение и задает разнообразие культурных стандартов, определяющих стандарт сексуального поведения. Проявление сексуальности неизбежно связано с физиологической активностью организма (видимо, в некоторых случаях она как крайность сводится к ней) и вместе с тем некоторые проявления полового поведения вообще не детерминируются биологической стороной человеческого бытия.

Противоречивость полового поведения человека объясняется пограничным статусом сексуальности человека между биологией и культурой, что проявляется в постановке биологического полового инстинкта человека под относительный контроль культуры и его реализации под контролем культуры. Наиболее важнее значение для управления половым инстинктом имеет нормативная культура (особенно нормы морали и религии), которая ограничивает поведение человека как сексуального существа биокультурным пространством между влечением и моралью. Однако социокультурное ограничение проявления полового инстинкта не исключает действия биологических механизмов регуляции полового поведения. Биофизиологическая база сексуальной мотивации запрограммирована генетически, включает в себя особенности функционирования подкорковых образований, спинного мозга, периферических нервов, рецепторов, нейроэндокринной системы и других индивидуальных особенностей организма и не зависит от уровня развития культуры. Биологическое половое влечение представляет собой энергетический источник полового поведения, выступает в качестве его причины, тогда как разнообразие культуры приводит к разнообразию форм проявления сексуальности и ее оценок, выстраивая тем самым конкретный рисунок сексуального поведения. В социокультурной жизни человека происходит не абсолютное преодоление полового инстинкта, а модификации способов его реализации в виде форм проявления сексуальности, приемлемых для той или иной культуры.

Третья грань человеческой телесности - воспроизводство потомства, существующая между универсальным и постоянно действующим естественным отбором и совокупностью всех проявлений культуры, имеющих тот или иной демографический эффект. Совместное влияние этих факторов объясняет биокультурную неопределенность законов воспроизводства человеческой популяции. Эти законы представляют собой результирующую взаимодействия двух противоположных по своей природе сил (биологических и социокультурных) и выражаются новым сложным уравнением, описывающим параметры воспроизводства нового поколения людей, в которое с возникновением культуры добавилось сразу большое количество переменных - конкретные социокультурные условия в дополнение к экологическим законам, регулирующим численность популяции предка человека.

Влияние биологических механизмов культуры на воспроизводство человека имеет противоречивый характер. Биологические механизмы обеспечивают неограниченное воспроизводство потомства, а технико-технологическая составляющая культуры, способствуя этому, повышает ресурсные возможности развития человечества и задает верхний возможный предел популяционного максимума, быстро заполняемый увеличивающимся народонаселением. Другие компоненты культуры (войны, урбанизация, религия, культурные традиции и обычаи) обеспечивают «сдерживающий эффект» развития человеческой популяции.

В целом для глобальной человеческой популяции характерно смещение развития в сторону увеличения численности. Численность и плотность популяций животных обусловлены равновесием между стремлением живых организмов к максимальной рождаемости и биотическим потенциалом среды. Начиная с самых ранних этапов эволюции культуры, для человека в планетарном масштабе характерна тенденция смещения равновесного состояния популяции в сторону положительной динамики ее развития. Баланс между биологическими закономерностями воспроизводства человеческой популяции и всеми факторами культуры приводит к пограничному биокультурному явлению - конкретной демографической ситуации, с характерным ростом численности глобальной популяции.

В заключение отметим, что представленная схема понимания человека, на наш взгляд, может быть эффективно использована для анализа в качестве пограничных многочисленных проявлений биокультурной природы человека (психики, поведения, языка и речи, жизни и смерти).