ВЕЛИКАЯ ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ: ИСТОРИЧЕСКИЙ ПРОРЫВ ИЛИ ИСТОРИЧЕСКИЙ ТУПИК?

Царёв Роман Юрьевич, канд. филос. наук, доцент

С одной стороны. Октябрьская революция может быть названа историческим прорывом, поскольку осуществленные в ее результате преобразования объективно соответствовали потребностям развития страны, но с другой стороны, реализация этих потребностей вылилась в исторический тупик и осуществлялась в формах, которые в определенный момент стали сдерживать дальнейшее развитие страны. С одной стороны, революция была радикальной формой разрыва с прошлым России, в частности, с ее недолгим капиталистическим путем развития, но с другой стороны, Советской власти не удалось создать принципиально новых форм социальной организации, хотя это и провозглашалось.

Три российские революции начала XX века (1905-1906 годов, Февральская 1917 года и Октябрьская 1917 года) можно рассматривать как модернизационные революции, порожденные, с одной стороны, особенностями исторического пути России, сложными задачами ее национального развития, а с другой стороны, продиктованные требованиями новой исторической эпохи.

Модернизация обычно понимается как переход от традиционного к современному, от аграрного к индустриальному обществу, представляет собой долгосрочную тенденцию исторической эволюции. Однако процессы модернизации не происходят с железной необходимостью и всюду одинаково, а предполагают вариативность в конкретных исторических условиях развития различных стран. Модернизация имела также неравномерный во времени характер и осуществлялась своего рода «волнами», охватывающими группы стран.

Начало модернизации в странах первой «волны» (Голландия, Англия, Франция, США) приходится на XVI-XVIII века. В этих странах модернизация была длительной и постепенной, а в социокультурном плане - достаточно органичной: новые общественные отношения и институты постепенно вырастали из традиционных отношений и институтов. Правда, имели место и революции, и войны, но социокультурная органичность процесса модернизации сглаживала негативные тенденции и последствия. Органичности модернизации способствовал ряд цивилизационных особенностей стран Западной Европы.

К этим особенностям следует отнести достаточно раннее разложение феодального землевладения, переход кденежной форме ренты, развитие частной собственности, что послужило базой для возникновения и развития капиталистических отношений; корпоративный характер феодального общества, приведший к соперничеству различных социальных сил (королевской власти, церкви, феодалов, городских слоев, крестьян), что способствовало развитию буржуазно-демократического плюрализма. К этому следует прибавить идею значимости личности, обоснованную в христианстве в целом и в протестантизме в частности, рационалистические тенденции схоластики, во многом проложившие дорогу логике и научному познанию. Наконец, имели значение и широко распространенные в средние века в Европе принципы римского права, а также традиции городской демократии, уходившие корнями в античный полис. »'j ^(,

Конечно, наличие античных,й средневековых элементов-предпосылок не означало неизбежности модернизации, возникновения и развития капитализма, но их взаимодействие в определенных исторических условиях и в определенный момент дало мощный, хотя и во многом неожиданный эффект.

В странах второй «волны» модернизации (Россия, Германия, Япония, Италия и других) ее старт приходится на начало и середину XIX века. В этих странах модернизация происходила с историческим запозданием, в менее органичных формах и была продиктована, с одной стороны, внутренними потребностями и тенденциями развития этих стран, а с другой, необходимостью догнать ушедшие вперед страны, которые во многом представляли угрозу в силу экономического превосходства. Можно было и в готовом виде использовать достижения более развитых стран, но при этом возникала проблема приспособления новаций к традиционным отношениям и институтам, и сделать это требовалось не за несколько столетий, а в течение жизни нескольких поколений.

Модернизация в этих странах имела в связи с этим ряд существенных особенностей. Во-первых, мануфактурный период был значительно сокращен, индустриальное развитие начиналось почти сразу с фабрично-заводского производства. Внешняя торговля и эксплуатация колоний как источники первоначального накопления были ограничены в силу уже состоявшегося колониального раздела, осуществленного странами первой «волны» модернизации, и в силу того, что эти страны затрудняли проникновение стран второй «волны» на внешние рынки. Поэтому этим странам пришлось изыскивать другие источники накопления (рост налогов, внешние заимствования), что привело к ужесточению внутренней финансовой политики и негативно отразилось на благосостоянии трудящихся. В этих условиях модернизация приобрела форсированный характер, что привело к различным социальным диспропорциям.

Во-вторых, во всех странах второй «волны» отмечалась особая роль государства. Модернизация начиналась не со стадии свободной конкуренции, как в странах первой «волны», а сразу со стадии государственно-монополистического капитализма. Государство оказывалось в двойственном положении: с одной стороны, оно стремилось ускорить процесс модернизации, но с другой, сохраняло традиционные политические институты и идеологию, тормозило процесс демократизации. Балансирование между старым и новым, традиционным и современным во многом ослабляло эффективность государства как локомотива модернизации, давало основание обвинить его в отсутствии целенаправленной политики. В этой связи политические преобразования стали зависеть не только от эффективности социально-экономической политики государства, его способности сглаживать негативные социальные последствия модернизации, соответствовать требованиям времени, но и от со-

циальных движений, с разной степенью радикализма требовавших политических и иных реформ

В-третьих, многое зависело от способности национальной, традиционной культуры в короткий срок приспособиться к процессу изменений. Как свидетельствует исторический опыт, проще и быстрее ценностные и идеологические новации усваивает интеллектуальная элита общества, тогда как массовое сознание длительное время остается консервативным и традиционалистским; кроме того, зачастую возникал разрыв, непонимание между интеллектуальной элитой и остальным обществом, что тормозило принятие и усвоение новаций.

Таким образом, социальные противоречия и конфликты в странах второй «волны» модернизации были выражены более рельефно и остро в силу большего конфликта между старым и новым, традиционным и современным, чем в странах с уже сложившимся экономическим строем, политической системой, социальной структурой. Когда этого нет, повышается опасность непредсказуемого развития событий, радикальных социальных экспериментов.

Модернизация в силу своего противоречивого характера породила немало исторических ловушек - оторванность в экономике современного производственного сектора от других, резкую социальную поляризацию, диспропорции в развитии города и деревни, технократизм в политике, игнорирующий социальные нужды людей, и популизм, приносящий в жертву идеологической демагогии эффективность экономического развития. Главным тупиком модернизации в XX веке стал тоталитаризм, возникший во многих странах второй «волны» модернизации - Италии, Германии (фашизм), России (большевизм). Эти политические режимы были порождением незрелой, становящейся индустриальной цивилизации, когда возникла иллюзия, что путем тотального контроля над всеми сферами общественной жизни, массовым сознанием можно добиться абсолютной консолидации общества для решения задач национального развития.

Указанные общие особенности модернизации в странах второй «волны» специфично проявлялись в конкретно-исторических условиях отдельных стран в зависимости от задач национального развития. В Германии и Италии имело место стремление ликвидировать последствия длительной раздробленности этих стран, сформировать единое государство и нацию; в Японии - преодолеть отсталость как следствие длительной изоляции от внешнего мира. Стратегической целью для России являлась ускоренная ликвидация отсталых, отживших социальных структур, тормозящих развитие страны. В связи с этим можно выделить целый комплекс задач национального развития России.

Во-первых, Россия в начале XX века оставалась аграрной страной. Ее экономическая модернизация осуществлялась довольно быстрыми темпами, но все-таки их было недостаточно для успешного догоняющего развития. Существенным сдерживающим фактором являлось, в частности, сохранение остатков феодального строя и, прежде всего, помещичьего землевладения. Ликвидация в 1861 году крепостного права была очень значимым событием, но в экономическом плане недостаточно эффективным; крестьяне освобождались без земли, что препятствовало формированию мощного слоя земельных собственников (незавершенная аграрная реформа П.А.Столыпина преследовала именно эту цель). Было необходимо создание мощной, социально эффективной индустриальной экономики, могущей обеспечить высокий уровень жизни и функционирование системы социальных гарантий для самых широких слоев населения.

Во-вторых, российское самодержавие выглядело анахронизмом на фоне развивающихся западных демократий. Капиталистический путь развития России приводил к формированию новой социальной структуры, осознанию социальными группами своих политических интересов, что все настоятельнее требовало изменения политической системы. Учреждение земств как органов местного самоуправления в ходе «великих реформ» Александра II было важным, но недостаточным шагом, поскольку верхние эшелоны власти реформированы не были и стремились не допустить расширения полномочий земств, роста их политического влияния, ограничив их роль хозяйственными и просветительскими функциями. Однако развитие страны требовало появления реальной демократии, народовластия, представления на политическом уровне интересов всех социальных слоев и, прежде всего, буржуазии и крестьянства.

Учреждение после революции 1905 года Государственной Думы было шагом в этом направлении, но вновь половинчатым и непоследовательным, поскольку Дума так и не стала одним из центров принятия решений. Избирательная система неоднократно менялась с целью обеспечения доминирования в Государственной Думе лояльных существовавшему режиму политических сил. Охранительная государственная политика проводилась весьма последовательно, но это не соответствовало потребности демократизации страны.

В-третьих, было необходимым окончательное устранение сословных перегородок и привилегий дворянства, достижение равенства всех граждан в правах, ликвидация социальной дискриминации по национальному признаку, создание эффективного механизма вертикальной социальной мобильности.

В-четвертых, острой проблемой была неграмотность значительной части населения и, прежде всего, в крестьянской среде. Это тоже сдерживало развитие страны, поскольку было необходимо повысить общий интеллектуальный уровень общества до необходимого для успешного индустриального развития.

Итак, капиталистическое развитие началось в России лишь в первой половине XIX века, отмена главного института феодального строя, тормозившего развитие капитализма, - крепостного права - произошла только в середине XIX века, политическая система менялась, но самодержавие оставалось незыблемым; большинство трудоспособного населения было неграмотным, сохранялись сословные перегородки, крестьянская община, традиционализм сознания.

Сторонники славянофильства, почвенничества и народничества всегда акцентировали специфику русского пути, указывали на губительность переноса западной модели развития в российские условия. Однако, во-первых, специфика не всегда есть благо, поскольку может сдерживать развитие страны, а во-вторых, в начале XX века, чтобы стать эффективным государством, России было необходимо ликвидировать препятствия, мешающие западному пути развития, сделать окончательный и бесповоротный выбор в пользу демократии.

Очевидно, что Николай II либо не понимал задач национального развития, либо был не способен организовать работу по их эффективному решению. Страна должна была меняться, но на пути изменений стояли отжившие свой век традиции и институты. В итоге был избран революционный путь развития, так как для решения комплекса острых социальных проблем и задач национального развития мирные возможности оказались исчерпаны во многом по причине недальновидной государственной политики самодержавия.

Февральская революция 1917 года привела к его свержению, началась работа по организации наделения крестьян землей, созыву Учредительного собрания, которое должно было окончательно решить земельный вопрос. Однако в условиях военного времени, нарастания экономического кризиса и социально-политической нестабильности поставленные задачи решить не удалось. Произошел большевистский политический переворот, который вылился в социальную революцию с глубочайшими преобразованиями во всех сферах общества.

Уместно сопоставить ход и результаты двух модер-низационных революций - Великой французской и Октябрьской. Во Франции движущей силой революции были левые политические силы, а обратили в свою пользу -правые: сначала произошла «социалистическая» революция якобинцев, свергнувшая монархию, идея диктатуры которых созвучна идее большевиков, а позднее произошел буржуазный «термидорианский переворот». В России, наоборот, сначала произошла буржуазная Февральская революция, а затем социалистическая большевистская, и плодами «правой» революции воспользовались «левые» силы. Этот момент и определяет главное различие: в обоих случаях главные результаты революции были достигнуты на втором ее этапе, поэтому Франция в итоге стала буржуазным государством, а Россия -социалистическим.

В целом достижения Советской власти по решению задач национального развития были весьма значительными: ликвидированы остаточные элементы феодализма, страна за несколько десятилетий из аграрной превратилась в одну из мощнейших индустриальных держав мира. Была решена одна из самых застарелых проблем дореволюционной России - достигнута почти 100%-я грамотность населения: создана широкая и одна из лучших в мире система социальных гарантий для самых широких слоев. Были налицо выдающиеся успехи в науке, которые стали следствием целенаправленной государственной политики по развитию вузовского и послевузовского естественнонаучного, технического и математического образования; созданы мощная армия и военно-морской флот, продолжившие великие традиции предыдущих эпох. Советский Союз являлся одним из самых влиятельных игроков на мировой политической арене.

Вместе с тем, у этих достижений имелась и оборотная сторона, которая обусловила очевидные тактические и стратегические поражения, в значительной степени нивелирующие достигнутые позитивные результаты.

Во-первых, в конце 20-х - начале 30-х годов утвердилась мобилизационная модель форсированного экономического развития под полным контролем государства, без простора для частной инициативы. Индустриализация осуществлялась за счет деревни, массовая коллективизация привела не только к исчезновению наиболее инициативной и работоспособной части крестьянства, но и фактически ко «второму изданию» крепостного права. Мобилизационная модель экономического развития реализовывалась во многом путем истощения естественных сил страны. В годы Великой Отечественной войны эта модель показала свою эффективность, поскольку в очень тяжелых условиях военного времени удалось даже нарастить промышленный потенциал страны, но в мирное время эта модель оказалась неадекватна реалиям экономики, механизмам нормального, сбалансированного экономического роста.

В структуре советской экономики преобладала тяжелая промышленность и сектор ВПК, развивавшиеся в ущерб другим отраслям, очевидной была неразвитость сферы услуг, которая во второй половине XX века очень интенсивно развивалась в странах Запада. Во внешнеторговом балансе очень большую роль играла продажа сырьевых ресурсов; нынешняя сырьевая ориентация российской экономики как раз и сформировалась в предыдущие десятилетия.

Советской экономике была свойственна экстенсивная модель развития, инновационный механизм ее роста был слабым, тогда как в экономиках западных стран во второй половине XX века он играл все возрастающую роль, так как давал преимущества в конкурентной борьбе. В советской же плановой и централизованной экономике механизмы конкуренции были очень слабыми.

Налицо было и отставание производительности труда в сравнении с экономиками западных стран, слабая и декоративная роль профсоюзов, отсутствие материальных стимулов к производительному труду. Нельзя отрицать массового трудового энтузиазма первых лет индустриализации, послевоенной реконструкции страны, освоения целины, но вряд ли стоит считать этот фактор единственно необходимым для успешного экономического развития.

В 70 - 80-е годы на Западе интенсивно формировался постиндустриальный тип экономики как ответ на структурный кризис конца 60 - начала 70-х годов, вызванный ростом цен на нефть. В советской экономике в 70-е годы возникла в целом позитивная ситуация, но к середине 80-х годов цены на нефть резко снизились, что выявило и усилило кризисные тенденции. В СССР в 80-е годы в связи с тенденциями развития Запада предпринимались попытки преодолеть негативную экономическую ситуацию (политика «ускорения» Ю.В.Андропова, «перестройка» М.С.Горбачева), но ожидаемых результатов эти попытки не дали, а перестройка и вовсе завершилась распадом СССР. Видимо, крах советского строя не случайно совпал с развертыванием информационной эры.

В целом советская экономика была во многом неконкурентоспособна и социально неэффективна. Ее возможностей было достаточно для поддержания существовавшей системы социальных гарантий, но общий уровень и качество жизни был значительно ниже этого показателя в развитых странах Запада, и причина кроется в структуре и механизме динамики советской экономики.

Во-вторых, основы советского тоталитаризма сложились непосредственно после Октябрьской революции, в годы гражданской войны и «военного коммунизма», чему способствовала политическая нетерпимость большевиков, их экстремистская политика, особая роль карательных органов. В годы сталинизма тоталитарная система окончательно сложилась и достигла расцвета.

Формирование тоталитаризма было фактически неизбежным: провозглашаемая власть народа им самим непосредственно осуществляться не может и всегда осуществляется группой людей от имени народа (в нашем случае - партией большевиков и ее верхушкой). Если в странах Запада, как показал М.Вебер, бюрократия обладает функциональной рациональностью и только реализует решения, принятые обладающими властью политиками, то советская номенклатура как особый вариант бюрократии сама обладала властью, принимала решения и реализовывала их. Поэтому номенклатура быстро осознала себя как особую социальную группу, закрытую от общества. Этому способствовало отсутствие действенного контроля с его стороны, институтов гражданского общества, реальной сферы политики, политического плюрализма.

Поэтому народовластие фактически отсутствовало,

роль Советов всех уровней была формальной, демократические права и свободы граждан, хотя во всех советских Конституциях они провозглашались, фактически не соблюдались, имела место цензура по идеологическим соображениям.

В-третьих, главным содержанием общественных отношений в годы Советской власти являлось распределение материальных благ в условиях товарного дефицита: оно осуществлялось по иерархическому принципу в соответствии со степенью близости к власти, месте индивида в номенклатурной иерархии. Высокий доход и привилегии имела узкая группа, доходов большинства хватало лишь для удовлетворения весьма скромных потребностей, низким был уровень сбережений. Налицо было неравенство, хотя, согласно официальной идеологии, в бесклассовом обществе его быть не может. Широко применялся принцип уравнительности в распределении материальных благ с целью поддержания социальной однородности общества, что отрицательно сказалось на трудовой мотивации и производительности труда. Вертикальная социальная мобильность во многом осуществлялась не по способностям индивида; были ограничены возможности творческого самовыражения личности в сфере культуры.

Официальный лозунг «все для человека, все во имя человека» на деле оказался фикцией, потому что на основе принципов существовавшей системы не удалось создать общество, в котором благополучие человека, его права и свобода были бы наивысшей ценностью. Индивидуальное начало в человеке тоталитарная система стремилась подвести под общий знаменатель коллективизма, поэтому не поощрялась и частная инициатива в экономике.

В-четвертых, хотя и был достигнут общий высокий уровень интеллектуализации общества, обнаружился явный перекос в системе высшего образования. Успешное развитие естественнонаучного, технического и математического образования объяснялось, скорее, заинтересованностью государства в подготовке специалистов для космической отрасли, ВПК и сфер, с ним связанных, чем потребностью формирования инновационного механизма экономического роста. Поэтому успехи в данной сфере своеобразно «компенсировались» в сфере обществоведческого и гуманитарного образования, втиснутого в жесткие идеологические рамки. Успехи в этой сфере были многократно скромнее, а качество образования намного ниже в сравнении со странами Запада. Это объясняется не только строгим идеологическим контролем, но и отгороженностью отечественной социально-гуманитарной сферы науки от традиций развития и достижений в этой области в западных странах. В целом свободомыслие как неотъемлемое право любого человека вступало в явное противоречие с существовавшей тогда в стране идеологической и интеллектуальной атмосферой.

Таким образом, в результате Октябрьской революции по одним направлениям развития странз совершила огромный шаг вперед, по другим направлениям успехи были более чем сомнительны. Часть проблем исторического развития России удалось решить, но их решение осуществлялось в формах, приводящих к возникновению новых, не менее сложных и острых проблем; более того, значительная часть задач национального развития не была решена. В определенный момент накопившиеся системные ошибки и кризисные тенденции нашли свое проявление, и решить их в рамках существовавшей системы не удалось: советский строй исчерпал возможности своего существования, общество больше не могло существовать на основе имеющихся принципов.

Можно согласиться с теми исследователями (Р.А-рон, А Тоффлер, И.Валлерстайн), которые рассматривают капиталистическую и социалистическую системы как два варианта развития индустриального общества, поскольку Советской власти так и не удалось создать принципиально новых форм социальной организации И в СССР, и в странах Запада существовал рынок, имело место государственное вмешательство в экономику, проводилась политика поддержания социальной однородности общества, существовала система социальных гарантий, профсоюзы, реализовывалась модель глобальной военной мощи.

В то же время все эти формы были наполнены разным содержанием: в странах Запада рынок был в большой степени свободным, в СССР - находился под полным контролем государства; в странах Запада государственное вмешательство в экономику осуществлялось, в частности, путем стратегического планирования, в СССР - путем директивного планирования; в странах Запада политика поддержания социальной однородности общества реализовывалась путем создания массового общества с массовым потреблением и культурой, в СССР - через уравнительность в распределении материальных благ; в странах Запада профсоюзы были реальной силой в рамках социального партнерства труда и капитала, в СССР - не имели реального влияния и социального веса. Однако все-таки нет весомых оснований считать, что в СССР было создано общество, качественно, системно отличное от западного общества.

Октябрьская революция не была неизбежной, хотя в развитии страны и существовали долгосрочные нерешенные проблемы. Революции способствовали и непредсказуемые, случайные факторы, возникшие в очень сложной общественно-политической обстановке после свержения самодержавия. Не была неизбежной и победа большевиков, хотя они и выступали под демократическими лозунгами, соответствовавшими ожиданиям самых широких социальных слоев. Белое движение могло одержать победу, если бы его идеологи понимали, что вернуть существовавшие дореволюционные порядки уже невозможно. Вместо этого выдвигалась идея восстановления самодержавия и помещичьего землевладения. В этой связи большевики с лозунгом «Земля крестьянам!» получили исторический шанс и использовали его, хотя последующая их политика по отношению к крестьянству была очень далека от провозглашенной.

Объективно политика большевиков соответствовала потребности модернизации страны, поскольку они решали проблемы, доставшиеся им в «наследство» от царской России. Однако эта политика была весьма опасным способом решения стоящих перед страной задач национального развития, масштабным и неоправданно радикальным социальным экспериментом. Негативные последствия этого эксперимента в полной мере не преодолены в развитии страны и сегодня, и продолжают оказывать на него ощутимое негативное воздействие.