ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА СОЗДАНИЯ ЭКСПРЕССИИ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ И ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОМ ТВОРЧЕСТВЕ ТАТЬЯНЫ ТОЛСТОЙ

Щурова Инна Валерьевна канд.филол.наук, доцент

Отражение в тексте эмоций и эмоциональных состояний человека представляет собой одну из наиболее сложных и актуальных проблем современной лингвистики. Её решение способствует глубокому проникновению в психологию человека через его языковой мир.

Данное исследование посвящено анализу языковых средств создания экспрессии в художественных и публицистических произведениях Татьяны Никитичны Толстой, входящих в книгу «Не кысь»: циклу рассказов «Москва», а также публицистическим циклам «Тогда» и «Сейчас».

Несмотря на то, что по творчеству Т.Н.Толстой защищен ряд диссертаций («Поэтико-философское своеобразие сборника Татьяны Толстой Ночь"» Люй Цзиюн, посвященная анализу поэтики рассказов писателя; «Анти-утопическая мифопоэтическая картина мира в романе Татьяны Толстой ‘‘Кысь”». О Крыжановской, в которой рассматриваются способы миромоделирования в рома-

не; «Авторские жанры в художественной публицистике и прозе Татьяны Толстой» Е. Любезной, обсуждающая философско-поэтический аспект и жанровую структуру художественной публицистики Т. Толстой), исследований, представляющих собой выход на индивидуальную поэтику писателя с языкового уровня, явно недостаточно (среди лингвистических исследований можно назвать работы А О. Михайлова, Н.К. Рябцевой, В.Н.Топорова, Е.С. Яковлевой, Е.Гощило).

Классифицируя языковые средства создания экспрессии, мы опирались на работы И.Б. Голуб, А.И. Горшкова, М.Н. Кожиной, Д.Э.Розенталя, согласно которым языковые средства создания экспрессии соответствуют языковым уровням и включают фонетические, лексические, фразеологические, словообразовательные, синтаксические средства, тропы, стилистические фигуры.

Излюбленным приемом создания экспрессии на фонетическом уровне можно назвать звукоподражание, автор использует также диакопу, реже мимезис, аллитерацию и ассонанс. К примеру, в рассказе "Милая Шура" автор выражает свое отрицательно-ироническое отношение к жеманности, привнося оттенок снисходительности в воспоминания об ушедшей молодости:

О,           конечно, у нее всю жизнь были рома-а-аны, как же иначе? Вечером Александра Эрнестовна, бывало, спросит его: «Чаю?..», а он вот так только посмотрит и ни-че-го не говорит! Ну, вы понимаете?... Ков-ва-арный! [1, с. 25}

В других случаях фонетические приемы используются для характеристики персонажа, который выражает непочтительность и насмешку над людьми другой национальности; передают фамильярную интонацию персонажей, особенности их поведения. В большинстве случаев при помощи данных средств автор опосредованно высказывает свое отношение к происходящему. Это и ирония, и пренебрежение, и жалость, и сочувствие.

Этим же целям служит использование лексических средств.

Толстая чрезвычайно широко использует просторечие: «Когда в меню одного из нью-йоркских кафе читаешь указания, каков, якобы, аутентичный русский способ есть борщ - суп отдельно, а сметану, ложками, отдельно, - то хочется посыпать себе голову пеплом и уйти, воя, в ночь» [1 ,с.386].

В рассказе «Спи спокойно, сынок» при помощи просторечных слов автор стремится выразить негодование, обиду героини.

И как сперли - по-хамски, нагло, грубо, просто из-под носа выдернули! [1, с. 126].

Частотная у Толстой жаргонная лексика используется писателем для характеристики персонажей (в том числе и речевой), их социальной принадлежности, а также для более достоверного описания современных реалий: «Пусть бальзаки роются в авизовках, нам это за-падло. Ну западло так западло, но добро бы писали о трансцендентном и сверхчувственном» [1,с. 549].

В рассказе «Окошко» автор использует слова молодежного сленга как языковую примету поколения:

А ему тут навязали эту отстойную няньку [1, с. 20].

Реже писатель прибегает к славянизмам и библе-измам, которые в творчестве Т. Толстой в основном выступают как приемы создания комического, иронического

эффекта: «Семья видела грызуна триллион раз, но семье все было мало, мало, она хочет еще. Не насытится око!..» [1,с.539]

В рассказе «Лимпопо» автор иронизирует над социальным строем: И ведь сколь мудры эти Последние Постановления с их пронзительным светом, как вовремя и в тоже время неожиданно они случаются, каким глубоким ожогом прожигают нам душу, аки меч блистающий, обоюдоострый, взаимоволнистый, несказанным сиянием исполненный, несокрушимый, неразъемный, непобедимый паки и паки! [1 ,с. 98]

Известно, что синонимы, в том числе и контекстуальные, обладают большими стилистическими возможностями, поэтому автор нередко использует их как средство создания экспрессивности: «Очевидно, и при переводе в обратную сторону, с французского на русский, должны возникать дубовые неловкости стиля, натужное притворство, словесные комки и колтуны» [1, с.490].

В рассказе «Лимпопо» синонимы драмы, коллизии и т.д. являются ярким средством создания экспрессии. В данном случае автор употребляет синонимы, указывающие на различную степень проявления признака, формируя градационный ряд, в котором каждый из последующих синонимов углубляет образ.

И вообще, - говорил Петушков, давясь тоскою, -как страшно и трудно жить на свете, друзья! Какие драмы, коллизии, ураганы, бури, смерчи, циклоны, антициклоны, тайфуны, цунами, магистрали, баргузи-ны, хамсины и бореи, не говоря уж о лон-жень-фынах, случаются на каждом шагу в духовной нашей жизни! [1, с. 94]

Частотным в произведениях Т.Толстой является использование междометий, которые служат для выражения чувств, ощущений, душевных состояний и других (часто непроизвольных) эмоциональных и эмоциональноволевых реакций на окружающую действительность: передают восхищение, досаду, укор, сожаление, растерянность, огорчение, создают торжественную интонацию, побуждают к отклику:

Эй, вы, она решилась, слышите, да, она едет, встречайте её, она больше не колеблется, встречайте, где вы, ау! [1, с.29]

Как средство создания иронической экспрессии Толстая нередко использует нарушение лексической сочетаемости. Оно привлекает внимание читателей, ощущается ими как отступление от узуального употребления.

Мужчиной в рамках этого издания считается средняя часть туловища в ее простой физиологической ипостаси [1,с. 531].

В своих произведениях Татьяна Толстая неоднократно обращается к фразеологизмам. При этом зачастую она не просто производит их в речи, а творчески обрабатывает, обновляя семантику, структуру и экспрессивностилистические свойства фразеологических оборотов. Так создаются новые смысловые оттенки, появляется новое художественное качество фразеологизмов, обогащаются связи слов. В результате возникают оригинальные словесные образы. С помощью фразеологизмов автор дает оценку поведения, душевного состояния персонажей: «Обвинение состояло из двух частей: во - первых, как она могла, езяв два миллиона - не жук чихнул,- обронить дурное слово...» [1,с.537].

Из словообразовательных средств как источник речевой экспрессии Татьяна Толстая особенно широко использует окказионализмы и слова с суффиксами субъективной оценки. Особенно частотны существительные и прилагательные, образованные с помощью разнообразных оценочных аффиксов (документики, слабенький, пальтишко, вещички).

При описании внешности состарившейся Александры Эрнестовны в рассказе «Милая Шура» используют-

ся словоформы с уменьшительными суффиксами, которые в контексте приобретают еще и оценочную окраску, усиленную соответствующими определениями: «Чулки спущены, ноги - подворотней, черный костюмчик засален и протерт. Зато шляпа! (...) Страшное бельишко свисает из-под черной замурзанной юбки» [1 ,с.29].

В рассказе «Лимпопо» яркий стилистический эффект вносят синонимы и авторские словообразования, построенные по одной словообразовательной модели и объединенные значением негодное, ненужное, использованное:

Он, плакатный знает свое место: оно сзади, в дверях, у порога, - и одна нога уже нашаривает ступеньку вниз, обратный ход путь к отступлению; это то место, куда швыряют, так уж и быть, обноски, объедки, опивки, окурки очистки, ошметки, обмылки, обмусолки, очитки, овитки, ослышки и обмыселки [1, с.66].

Использование однородных членов предложения в рассказах Т. Толстой является средством усиления выразительности художественной речи. Ряды однородных членов передают смятение героев, становятся средством воссоздания разрозненных картин, детально изображают быт, оживляют повествование. Например, в рассказе «Лимпопо» перечисляются понятия, передающие душевное состояние персонажа:

Как описать - ведь Першуков не Гэмер, не Лопе де Вега и даже не поэты Плеяды - это одиночество, эту разбитость, эту глубокую, безысходную депрессию? [1.С.94].

Т. Толстая мастерски использует прием стилизации, прибегает к аллюзии. В рассказе «Факир» автор насыщает высокую по своей стилистической окраске форму высказывания низменным содержанием, в результате строка из стихотворения Корнея Чуковского превращается в «цитату из Библии»:

Ибо сказано: кому велено чирикать, не мурлыкайте [1 ,с. 49].

В проанализированных нами произведениях Т.Тол-стая использовала обыгрывание стиля греческого без-рифменного стиха, фольклорную стилизацию, имитацию диалектной речи.

Произведения Татьяны Толстой богаты тропами. Чаще всего она прибегает к эпитетам и метафорам.

В рассказе «Огонь и пыль» эпитеты дают выразительную характеристику внешнего облика персонажа:

Славный был Петюня, но жеваный какой-то... [1, с. 169].

Обилие эпитетов, выраженных прилагательными, бросается в глаза, они скапливаются в больших количествах, иногда друг другу противоречат, сталкиваются с существительными в парадоксальных сочетаниях. Автору мало одной детали, одного сравнения, одного эпитета, даже двух, даже трех; фраза растет, обрастает подробностями.

Одним из самых частотных тропов в прозе Татьяны Толстой является метафора. В рассказе «Факир»:

Твое дерево с золотыми плодами засохло, и речи твои - лишь фейерверк в ночи, минутный бег цветного ветра, истерика огненных роз во тьме над нашими волосами [1 ,с. 55].

В произведениях Т. Толстой метафоры неожиданны, оригинальны и в то же время точны в смысле соотнесения явлений - они несут яркую эмоционально-экспрессивную окраску. Метафоры придают стилю Толстой особого рода праздничность, театрализованно одушевляя все вокруг. Неслучайно Петр Вайль и Александр Генис считают главным орудием прозы Т.Толстой именно метафору: «Это ее волшебная палочка, превращающая быль

в сказку» [2,с.147]. Особенность метода Толстой в «ключевой метафоре, которая разлита в тексте» [2, с. 148].

В рассказах Толстой частотны и олицетворения. Для её творчества характерна неразрывная связь человека с природой, окружающей действительностью. Ведь именно через эти олицетворённые проявления стихийно-естественной жизни раскрываются и «лицо», и душевные движения человека. В рассказе «Окошко», например, неодушевленный предмет наделяется свойствами человека, получает негативную оценку:

Но и тут вышло наказание - окошечко, не предупредив, выдало электросковородку на 110 вольт, а трансформатора не стало [1, с. 12].

Оксюморон сочетает противоположные по значению слова, чаще всего прилагательные и определяемые ими существительные, дающие в итоге новое и вполне осмысленное понятие. Толстая мастерски использует возможности этого тропа. В рассказе «Поэт и муза», например:

Над умирающим заламывала руки омерзительно красивая женщина с трагически распущенными волосами [1, с. 150].

Как средство яркой речевой экспрессии в рассказах Т. Толстой нередко используются сравнения, В исследуемых рассказах сравнение часто выступает в форме сравнительного оборота, присоединяемого с помощью союзов как, как будто, словно, подобно и т.д., реже -в форме творительного падежа: «Гоуппы японцев - а может, китайцев,- дисциплинированно, как октябрята, переходят с места на место и не теряются» [1 ,с. 518].

В рассказах «Милая Шура», «Факир» с помощью сравнения передается внешний облик персонажа:

Прелестная Алиса улыбнулась. Да что в ней такого прелестного? Черные волосы блестят как смазанные, нос крючком, усики [1, с. 59].

Сравнения передают душевное состояние персонажей, их чувства, мысли; делают описание более красочным, образ более зримым, выпуклым, наделяют его эмоциональной оценочностью.

Особое место в прозе Т.Толстой занимает ирония. В ее произведениях мы находим все разновидности этого тропа: астеизм, миктеризм, сарказм: «Киноэнциклопедия сообщает, что два первых фильма были немыми, но, начиная с третьего, его создатель, великий Уолт Дисней, самолично пронзительно пищал за свое детище на звуковую дорожку» (1, 538). Именно ирония -одна из писательских драгоценностей Татьяны Толстой. Это не просто способ избежать патетики, не броня, защищающая сокровенное, а необходимая черта художественного видения жизни. Стиль Толстой по природе своей иронический.

Реже в прозе Толстой мы находим примеры перифраза, метонимии, синекдохи, литоты и гиперболы: «Рядом с ней махал лапой Микки-Маус, национальная мышь, - размером с небольшой американский домик, черный, навеки осклабившийся, с белыми глазами- плошками, в белых вздутых перчатках» [1, с. 537].

Среди стилистических фигур самыми употребляемыми в прозе Т.Толстой являются повторы, многосоюзие, бессоюзие, риторические вопросы. Например, в рассказе «Окошко» использованы повторения, в основе которых лежит нерешительность, неуверенность, страх:

Надо было решаться. Решился. Поколебался, а потом снова решился [1 ,с. 21].

Довольно часто в исследуемом цикле встречается такое языковое средство создания экспрессии, как многосоюзие.

В рассказе «Лимпопо» этот прием создает ощущение замедленности повествования, вызывает чувство

110

уныния, монотонности бытия, обыденности жизни. Повторяющийся союз «и» объединяет в единое различные образы (свеча, зеркало, метель).Автор стремится показать, что, несмотря на разнородность данных явлений в сознании героя, они как одно целое проходят мимо его восприятия, что усиливается затем повторяющимся союзом «не»:

И горела свеча, и смотрело зеркало со стены, и неслась за окном метель, но ничего не заплясало в пламени, не прошло в темном стекле, не позвало из снежных комьев [1,с. 57].

Выразительность произведениям Толстой придает и противоположная фигура - бессоюзие. Отсутствие союзов вносит в повествование стремительность, динамичность, передает всплеск эмоций и т.д. Так, например, в рассказе «Спи спокойно, сынок» бессоюзие создает фрагментарность повествования; в сознании героя картина мира состоит из разрозненных осколков:

Длинные зимы, голодные глаза, бритые головы, кто-нибудь из взрослых торопливо погладит по голове, пробегая, мышиный запах казенных простынь, тусклый свет...[1, с.130].

В рассказе «Огонь и пыль» употребляется цитата из стихотворения Михаила Лермонтова «Нет, я не Байрон, я другой...» для создания иронического оттенка при сравнении персонажа с Байроном:

Дмитрий Ильич прихрамывает, ходит с палочкой и это ему идет. Он говорит: «Нет, я не Байрон, я другой» и как бы получается, что он все-таки отчасти Байрон - и хромает, и стишки пописывает, и в Гэеции был полтора дня во время круиза [1 ,с. 183].

Реже автор прибегает к риторическим восклицаниям, градации, эллипсису.

Таким образом, анализ языка художественной и публицистической прозы Татьяны Толстой позволяет нам сделать вывод, что в её творчестве задействованы приемы создания экспрессии на всех языковых уровнях. Кроме того, их активное употребление в исследованных нами текстах свидетельствует о том, что средства создания экспрессии являются стилеобразующими. Толстая пишет роскошно - расточительно. В ее рассказах и статьях обильно теснятся вещи, их признаки, ассоциации, людские портреты, пейзажи. Многое роднит слово Толстой со словом поэзии: его образность, метафоричность, его красочность, тот налет легкости, иронии, игры, что лежит и на самых точных деталях и характеристиках. Состояния, чувства, движения души своих персонажей Толстая не столько описывает, сколько живописует. Средства создания экспрессии, используемые Толстой, демонстрируют индивидуальность восприятия автором времени, действительности, пространства, человека.