Л.Н.Чертова, канд. филос. наук, доцент КГУ

Большинство учений Нового времени оценивали политическую пассивность личности как форму недостойного поведения. Универсальной характеристикой человека признавался рационализм, а просветительство -средством усовершенствования общества. Среди достоинств человека представители Просвещения, прежде всего, называли активную жизненную позицию. «Человек рожден для того, чтобы действовать», - писал Д. Дидро /3;С.486/. Анализируя причины кризиса абсолютизма в канун Великой французской буржуазной революции, многие мыслители в качестве основной называли бездеятельность монархов и леность купающейся в роскоши знати. Там, где монарх забывал о своих обязанностях, «граждане не принимают никакого участия в делах общественных», - отмечал К.А.Гельвеций /2; С.423/. В обществе распространялась пассивность, бездеятельность, боязнь мыслить, преобладание личных интересов над общественными. Вывести страну из кризиса сможет только просвещенный монарх, чья реформаторская деятельность будет способствовать формированию новой граждански активной личности.

Зарождающиеся в период Просвещения представления о гражданском обществе еще не разделяли, а соединяли общество с государством. Поэтому идеальный гражданин в представлении просветителей обязан быть политически активным. Отказ поддерживать просвещенного монарха, государство в целом, воспринимались как отказ от активности вообще, угроза для создания идеального общества. Ж.Ж.Руссо рассматривал гражданскую активность населения как закономерное явление. Вся власть в государстве должна принадлежать единому народному сообществу, обладающему общей волей и неделимым неотчуждаемым суверенитетом. Личность отчуждает свои права в пользу общества, а оно, в свою очередь, обязуется заботиться о ней. «Чем лучше устроено государство, тем больше, -считал Руссо, - в умах граждан заботы общественные дают ему перевес над заботами личными» /8;С.280/. Взаимная забота друг о друге и отсутствие приоритета частных интересов исключают противоречия и конфликты. В хорошо управляемом государстве каждый считает своим основным долгом заниматься общественными делами и участвовать в собраниях, на которых принимаются законы, определяются перспективы деятельности правительства. Наоборот, при дурном правлении никто не интересуется политикой, никто не ходит на собрания, потому что «заранее известно, что общая воля в них не возобладает», такое государство постепенно распадается и гибнет.

И.Кант считал, что политическая несамостоятельность части граждан в обществе связана с ее низким социальным и материальным положением. Это- «подручные люди общества» - наемные рабочие, приказчики, слуги, домашние учителя, женщины, оброчные крестьяне /4;С.З 55/. Экономическая зависимость этих людей ведет к неспособности принимать ответственные решения во время политических выборов, где от них требуются определенные знания, компетентность. Таких людей нельзя называть гражданами в полном смысле, они пассивные. Защищать и представлять интересы пассивных людей должны активные граждане, то есть состоятельные бюргеры.

Сторонники либеральных концепций рассматривали проблему пассивности-активности как проблему взаимоотношений государства и гражданина в вопросе о политических правах. Б.Констан, исследуя соотношение индивидуальной и политической свободы в античности и в XIX веке, пришел к выводу, что древние знали только политическую свободу. Она понималась ими как право участвовать в коллективном управлении государством. Интересы личности были подчинены интересам сообщества, власть вмешивалась в дела индивида, жестко регламентируя его религиозные воззрения, семейные отношения. Индивид, «почти суверенный в общественных делах», оставался «рабом в частной жизни». Под страхом смерти, изгнания или лишения должности он становился пассивным исполнителем воли коллектива, «машиной, ход которой направлялся законами». Однако такое политическое участие можно расценивать как квазиучастие, поскольку оно не учитывало интересов индивида. В XIX веке политические и гражданские свободы стали реализовываться через представительные системы правления. Введение контроля за деятельностью парламента и права отзыва депутатов позволили представительной демократии в определенной мере учитывать интересы индивида. Однако стремление к личной независимости и абсолютизация частных интересов вели к отстранению индивида от политической жизни. А власть взамен отказа индивида от политических прав и свобод всегда готова пообещать взять на себя все заботы о нем и устроить ему «счастливое светлое будущее». Такая чрезмерная опека государства над личностью способствовала росту политического инфантилизма и иждивенчества. Постепенно индивид терял возможность самостоятельно действовать, принимать ответственные решения. Он становился зависимым от власти, готовым пассивно принимать любые ее решения, а в государстве усиливались деспотические тенденции. Чтобы предотвратить эти процессы, нужны демократические общественные институты. Они, по мнению Б.Констана, призваны, «уважая личные права и оберегая независимость» граждан, одновременно оказывать влияние на общество и воспитывать его политическую ответственность /5;С. 105/.

В основе утилитаристской теории Дж.С.Милля лежит принцип индивидуализма. Однако общество тоже вправе заставлять личность совершать положительные поступки и привлекать ее к ответственности за негативные действия. К таким действиям может быть отнесена и пассивность, поскольку человек может навредить другим и ничего не совершая. В этом случае бездействие рассматривается как неучастие в устранении зла, за которое индивид должен нести ответственность перед обществом. Но сам Дж.С.Милль признает, что представить юридические доказательства негативных последствий пассивности очень сложно.

В произведениях русских революционеров XIX века пассивность народа выступает одной из причин поражения революции. В.Г.Белинский считал, что росту политической апатии народа в России способствовало православие. Религиозный фанатизм отвернул народ от социальной жизни и привел к отсталости и застою общественных отношений. По этой причине русский крестьянин, несмотря на тяжелое экономическое положение, оставался равнодушным ко всем революционным призывам. Народ, по мнению В.Г.Белинского, еще не готов к политическому самоуправлению, и если сейчас ему дать свободу, он воспримет ее как «озорничество, вседозволенность». «Не в парламент пошел бы освобожденный русский народ, а в кабак побежал бы он пить вино, бить стекло и вешать дворян...»,-писал В.Г.Белинский /1;С.749/. Н.Г.Чернышевский предлагал свой метод выхода страны из состояния застоя и апатии - подготовка «революции сверху» и «просветительство». Великая миссия просвещения должна лечь на плечи интеллигенции. По мнению А.И.Герцена, интеллигент просто не имеет права находиться в стороне от «деяний, совершающихся около него». Интеллигенция должна «пробудить народ», раскрыть ему сущность социалистических идеалов, иначе никакие заговоры против власти «не смогут привести ни к чему полезному» /1;С.'766/. Но практика «хождения в народ» революционеров-демократов показала, что русский крестьянин смутно представлял идеалы социализма и враждебно относился к их пропагандистам. Поэтому для «пробуждения народа», П.Н.Ткачев предлагал самые радикальные меры - подготовка группой революционеров государственного переворота, уничтожение консервативного самодержавия и создание нового государства.

В своей теории классовой борьбы К.Маркс и Ф.Энгельс неоднократно критиковали западноевропейских анархистов за их призывы к рабочим не организовываться в политические партии, не заниматься политикой и игнорировать официальные власти (анархисты считали, что бороться с государством, значит, признавать его, а это противоречило их основным принципам). Называя предательскими лозунги анархистов, К.Маркс писал, что «проповедовать воздержание от политики означало бы толкать их (рабочих) в объятия буржуазной политики» /7;С.422/. Без борьбы рабочим не достичь улучшения своего экономического положения и освобождения от гнета капитализма. Революция есть высший акт политики, поэтому тот, кто стремится к ней, по мнению классиков марксизма, должен признавать и средства, политические действия, которые подготовляют ее. Призывы к политической пассивности                они оценивали как противоречащие

прогрессивному развитию общества.

В.И.Ленин считал политическое неучастие населения не отстранением от борьбы, а молчаливой поддержкой «того, кто силен, того, кто господствует». Пассивных он относил к врагам революции, с которыми тоже необходимо бороться. В       произведениях большевистского вождя

неоднократно употреблялся термин «толстовщина», под которым он понимал комплекс характеристик пассивного отношения к действительности. Толстовщина - «это идеология восточного строя, азиатского строя в ее реальном историческом содержании» /6;С. 101/. Это аскетизм, непротивление злу насилием, пессимизм, вера в «Дух», «начало всего», по отношению к каковому началу человек есть лишь «работник, приставленный к делу спасения своей души» /6;С.ЮЗ/. Одной из причин поражения русской революции 1905-1907 гг. В.И.Ленин считал одержимость крестьянства толстовщиной. Идеология толстовщины появляется в периоды кризисов, когда люди, воспитанные на одних привычках и традициях еще не знают, какие новые общественные силы могут принести избавление им от неисчислимых бедствий. Поэтому большевики должны, считал вождь революции, разъяснять вред пассивного непротивления и пессимизма, раскрывать преимущества классовой борьбы, показывать великую миссию пролетариата.

Сторонники концепции массового общества отмечали, что пассивность населения может быть причиной мировых катаклизмов, предпосылкой зарождения тоталитаризма. Именно среди пассивной части населения, отмечали они, стали развиваться тоталитарные тенденции в европейских странах. Долгое время зарождающаяся буржуазия, являясь экономически господствующим классом, не стремилась к политическому управлению. Принцип индивидуализма поощрял предпринимательскую деятельность, выполнение же гражданских обязанностей оценивалось как пустая трата времени и энергии. Обыватель, никогда не сталкивавшийся с общественными делами в силу отсутствия необходимого статуса, не чувствовал себя ответственным за ход политических событий и оставался равнодушным к ним. Однако рост тоталитарных тенденций в первой трети XX века показал ошибочность традиционных представлений о беспбмощности аполитичных масС. Падение охранительных стен между классами способствовало превращению инертного большинства в бесструктурную .массу озлобленных индивидов. Новые лидеры-популисты, заигрывая с массой и манипулируя настроениями, добились ее политизации. Произошло образование новой социальной псевдогруппы «единый народ» *- массовой организации атомизированных и изолированных индивидов, главной чертой которой, стала неограниченная и безусловная преданность всех членов интересам движения. Практической целью их деятельности объявлялись тотальной охват и организация политизированных масс. Сделав политику массовой, тоталитаризм одновременно нивелировал личность, превратив ее в послушный винтик государства-монстра.

Таким образом, большинство социально-политических и философских теорий Европы придерживалось деятельностной концепции. Активное участие в реальной политической жизни общества виделось как безусловная форма существования личности, политико-культурная норма, смысл которой в том, что индивидуальный потенциал человека может реализоваться в общественно-политической жизни. Пассивность, неучастие, напротив, оценивались негативно и представлялись нежелательной формой поведения людей. Осуждая различные проявления пассивности в обществе, учения данной группы значительно расширили смысловое употребление понятия пассивности. С политической пассивностью стали связывать деятельность монарха в угоду личных интересов; отказ личности от гражданских обязанностей; антипатриотизм; несамостоятельность в принятии ответственных решений; рабскую покорность, забитость необразованных масс, не понимающих своих интересов.

Учения с негативной оценкой политической пассивности становились актуальными на этапе экономических подъемов и в канун политических трансформаций. Как правило, в такие периоды новые идеалы были уже сформированы, а задачи по их реализации на практике сформулированы. Необходимо было активизировать массы на их выполнение, вывести из состояния социально-политической пассивности, в котором они пребывали накануне. Для этого требовалось направить активность субъектов из сферы личных интересов в сферу социально-политических отношений. Частично эту функцию выполняли вышеупомянутые учения. Вместе с тем, учения данной группы предупреждали об опасности, которая таится в среде пассивных масс. Такие люди могут стать объектом манипуляций политиков в борьбе за политическую власть и превратиться в фанатично преданных исполнителей, готовых на любые экстремистские выступления.