В.В. Менщиков канд. истор. наук КГУ

В последнее время мы стали свидетелями глобальных изменений современного мира. Однако, изменения эти носят далеко неоднозначный характер. Выделим два тесно связанных процесса, оказавших наибольшее воздействие на эти изменения. Это интеграция и регионализация. Что касается интеграционных процессов, то они достаточно явственны в современном мире и получили довольно значительное освещение в научной литературе и осмысление в общественном сознании. Разговоры о единой Европе уже стали общим местом, похожие процессы протекают в Азиатском-Тихоокеанском регионе, а термин «глобализация» получил вполне устойчивый статус в экономических, политологических и других науках и в системе структурированных организаций (например, Институт глобализации).

Однако, не менее зримым в последнее время оказался весьма противоречивый процесс - регионализации. Самыми яркими примерами его могут выступать процессы распада ряда государств. Во-первых, Советского Союза, а также Югославии и Чехословакии. Но регионализация охватила не только территорию постсоциалистического пространства; оказывается, не менее актуальным противоречие между «центром» и «периферией» оказалось во многих странах объединяющейся Европы: проблема Ольтера в Великобритании, Корсики во Франции, баскский и каталонский национализм в Испании (отметим, что 1996 году Каталония получила такие широкие полномочия, что это привело к серьезному противоречию между унитарным статусом государства и фактической автономией этой испанской провинции), стремление Северной Италии создать основы своей государственности, причем все эти противоречия имеют тенденцию к обострению именно в последнее время, что дает нам основание говорить о глобальности данного процесса регионализации, а не только о некой нашей отечественной, обусловленной конъюнктурными причинами, специфики. Это заставляет более внимательно и углубленно взглянуть на данные проблемы в их российском преломлении.

Все вышеперечисленное делает необходимым оформление особого научного направления, изучающего процессы регионализации. Таковым может стать, по мнению В.В. Алексеева и Е.Т. Артемова, историческая регионалистика /1/. Главными задачами этого направления могут быть: «во-первых, выявление исторических корней, т.е. условий (причины) возникновения проблем, которые приходится решать или предстоит имеющих относительно устойчивый характер на протяжении значительного времени и придающих региональному развитию соответствующую направленность. В-третьих, оценка эффективности использовавшихся в прошлом моделей регулирования региональных процессов, извлечение из исторического опыта значимых для современной социальной практики уроков» 121.

Как видим, характер и содержание задач исторической регионалистики дает широкие возможности не только для сугубо исторических исследований, но и для других гуманитарных дисциплин, в том числе и для юриспруденции. Правоведческий аспект, в том или ином виде, присутствует в рамках каждой из отмеченных исследовательских задач.

Но прежде чем мы рассмотрим именно юридические аспекты исторической регионалистики, отметим одно очень важное методологическое обстоятельство. Как отмечает К.И. Зубков, «принято думать, что регион и классическое национальное государство соотносятся между собой как «часть» и «целое» /3/. Однако, это не совсем верно. Причем, на наш взгляд, неприемлемость редукционизма в исследованиях соотношения государственных и региональных структур в особенности недопустим в отношении России. Чрезвычайно разнообразны территории нашего государства и по природно-географическим, этнокультурным, конфессиональным и прочим условиям. Одновременно российская историческая традиция длительное время характеризовалась гипертрофированной ролью государства практически во всех общественных процессах, что и порождало коллизию между тенденциями государственного развития и регионального.

Одной из наиболее животрепещущих проблем современного государственного строительства России является противоречие между федеральным законодательством и законотворческой деятельностью субъектов федерации. Безусловно, что решение данной проблемы должно находиться в сфере современной политико-юридической практики государственных органов власти и правопорядка. Однако, для того, чтобы принимать взвешенные и эффективные решения, необходимо, как нам представляется, иметь четкое представление об историко-правовых корнях подобного явления. На наш взгляд, одной из причин этого является противоречие между договорным характером современной Российской Федерации и исторической традицией формирования территории Российского государства.

Договорной характер нашего государства мы определяем через наличие заключенного в 1992 году Федеративного договора и практикой заключения договоров о разграничении полномочий между федеральным центром и субъектом федерации. Формирование же территории Российского государства, начиная с XIV века, шло путем подчинения вновь входящих земель власти центра, имеющего первоначально характер деспотии, а затем имперский характер. Существование же Советского Союза скорее усугубило противоречие, чем сняло его, поскольку декларированное равноправие республик нивелировалось тоталитарным характером центральной власти, а в рамках РСФСР фактически реализовывался унитаризм. Отметим одно весьма интересное обстоятельство - разное понимание правового положения определенной территории в составе государства имело место и в далеком прошлом, как раз в период беспрецедентного роста Российского государства в XVI-XVII Вв. Как отмечает Р.Г. Кузеев, «со стороны башкирских племен добровольное присоединение к Русскому государству было по степной традиции «свободным» выбором сюзерена с определенными взаимными условиями... Разное понимание характера присоединения со стороны царского правительства (подданство) и со стороны башкир («свободный вассалитет») стало центральным моментом дальнейшего взаимодействия двух сторон» /4/. Это разное понимание стало одной из причин постоянно вспыхивавших башкирских восстаний в XVII-XVIII вв. Подобные примеры можно найти и в отношении других территорий. Таким образом, потенциальный сепаратизм в своеобразном латентном, скрытом виде просуществовал до сегодняшнего дня, периодически обостряясь и затухая.

Еще одним серьезным противоречием современного государственного строительства России является фактическое неравноправие субъектов федерации, некоторые из которых получили значительные преимущества, прежде всего в экономической сфере. Данное неравноправие, по нашему мнению, нисколько не укрепляет государственность, а лишь порождает дополнительное недоверие к «центру». В этой связи вполне логичным и достаточно оправданным стало создание в самое последнее время семи федеральных округов. «Накладывание» сетки равноправных округов на систему очень разных по многочисленным показателям субъектов федерации привело к некоторому смягчению вышеуказанных противоречий. Однако, что вызывает справедливые вопросы, так это конкретная пространственная конфигурация федеральных округов. Это, прежде всего, территория Уральского округа. Не совсем понятно включение Пермской области в Поволжский округ, а Тюменской - в Уральский. Хотя некоторые основания для этого просматриваются: существование в рамках Пермской области особого термина «Прикамье», которое на уровне пространственного самоосмысления несколько дистанцировало пермяков от Урала, а также то обстоятельство, что река Кама, как главный стержень пространственной конфигурации Пермской области, входит в состав Волжского бассейна. Однако, любая произвольность в формировании любых административно-территориальных структур недопустима, в первую очередь, с точки зрения будущих последствий (вспомним передачу в 1954 году Украине Крыма и современных проблемах вокруг этого полуострова).

Подобные административно-территориальные коллизии случались и в прошлом, на разных уровнях, в том числе и на самых низших, что, впрочем, нисколько не уменьшает их эвристической значимости. В этой связи представляет интерес то, как проходил процесс формирования территории Российского государства в период активной колонизации восточных земель. Так, в Зауралье в XVII в. включение той или иной территории в состав того или иного уезда, а тем самым и подчинение какому-либо воеводе, зависело от расторопности русских землепроходцев, подчиненных разным воеводам. В результате возникала административно-территориальная чересполосица, приводившая к частым межуездным конфликтам. В Зауралье своеобразным верхотурским анклавом в тобольских владениях был Катайский острог. В результате в 1662 г. произошел конфликт между катайскими сборщиками таможенных пошлин и приказчиком Исетского острога Давидом Андреевым из-за права сбора пошлин с жителей приисетских слобод. В конечном итоге власти вынуждены были подчинить Катайск Тобольску в 1668 году; /5/, тем самым сняв противоречие между органичным региональным единством Зауралья и административно-территориальной дискретностью. Данный пример еще раз убедительно доказывает правомерность тезиса К.И. Зубкова о том, что «в процессах регионообразования сцепление между характеристиками географической среды, принадлежащим ей социальным агрегатом и его культурной идентичностью гораздо плотнее - это, по существу, спонтанно формирующееся органическое единство среды, социума и культуры; в рамках государственной организации дистанция между отдельными параметрами жизнедеятельности общества всегда значительнее - их сближение и интеграция в единую структуру в большей степени искусственны и принудительны, поскольку опосредуются активным управленческим воздействием государства» 16/.

Таким образом, имеющиеся сегодня региональные проблемы в развитии российской государственности имеют вполне объективные исторические основания, что требует их серьезного изучения и осмысления, в том числе и с юридической точки зрения, с целью принятия результативных решений в современной политико-юридической практике, учитывая реальность «параллелизма» в существовании государственно-политических и региональных структур.