Заговор против Павла I

За время пребывания Павла I у власти внутреннее и международное положение России еще больше обострилось. К трудностям, возникшим в результате объективного хода исторического развития страны, прибавились и те, которые были порождены необузданной и капризной волей самодержца.

После разрыва России с Англией и сближения с Наполеоном, начавшегося в 1800 г., в кругах столичного дворянства зародилась мысль о необходимости устранения Павла I. Павел «был упрямым, своенравным человеком...,— писал Ф. Энгельс,— он ежеминутно расстраивал планы дипломатов; он стал невыносимым, его надо было устранить. Соответствующие исполнители легко нашлись среди гвардейских офицеров; наследник престола, Александр, состоял в заговоре и прикрывал его...» *.

К весне 1801 г. заговор созрел настолько, что слухи о нем дошли до самого царя. За несколько дней до переворота Павел I спросил идейного вдохновителя заговорщиков графа Палена, участвует ли он в заговоре. На это хитрый царедворец, не растерявшись, ответил: «Да. Благодаря этому у меня в руках все нити. Дело не так серьезно». Павел I, вызвав в Петербург А. А. Аракчеева, поторопился переехать из Зимнего дворца в только что построенный в центре столицы Михайловский замок. Это была крепость, окруженная рвом, на гранитных брустверах которой стояли пушки. Проникнуть туда можно было только по подъемным мостам. Крепость могла бы выдержать длительную осаду неприятеля, но не смогла спасти Павла от заговорщиков. В заговор были посвящены сенаторы, военачальники и даже некоторые придворные. Исполнителями задуманного переворота были офицеры гвардейских полков.

Вечером 11 марта 1801 г. заговорщики собрались за ужином и уточнили последние детали предстоящих действий. Для храбрости выпили вина, после попойки около полуночи двинулись к Михайловскому замку. Ночь выдалась темной и ветреной. Заговорщики беспрепятственно пересекли Марсово поле и, пройдя по аллеям Летнего сада, достигли бокового входа в замок. Проникнуть внутрь не стоило труда — караулом командовали офицеры, вовлеченные в заговор. Два камер-гусара, охранявшие спальню царя, оказали сопротивление. Шум рукопашной схватки разбудил Павла. Он вскочил с постели и в испуге спрятался за ширму у камина. Ворвавшиеся в спальню заговорщики вытащили его оттуда. Опасаясь, что в замке поднимется тревога, они торопились покончить с царем. Массивная табакерка Яшвиля и шелковый шарф гр. Зубова послужили, по свидетельству очевидцев, основными орудиями расправы с ненавистным монархом. Когда все было кончено, подоспела вторая группа заговорщиков, которую возглавлял Пален. Говорили, что он умышленно задержался, чтобы в случае успеха поддержать заговор, а в случае неудачи помочь схватить его участ-пиков. Так завершился последний в истории России дворцовый переворот. Вместо убитого Павла I императором был провозглашен его старший сын Александр.

Революционно-демократические настроения в начале XIX в. продолжали развиваться под влиянием выступления первого русского революционного демократа А. Н. Радищева. Появились книги, написанные в духе «Путешествия из Петербурга в Москву». Их авторы И. П. Пнин, В. В. Попугаев 1 и другие призывали к отмене крепостного права. В трактате «О благоденствии народных обществ» Попугаев писал, что крепостничество — это «стыд нашему времени».

Вопрос о реформах дебатировался и в правящих кругах. Передовые представители русского дворянства приветствовали Великую Французскую революцию. Богатейший русский помещик граф П. А. Строганов в молодости был даже членом Якобинского клуба в Париже и только по требованию Екатерины II покинул Францию.

«Клич свободы звенит у меня в ушах,— писал Строганов,— и лучшим днем моей жизни будет день, когда я увижу Россию, возрожденную подобной революцией».

Правда, юношеские увлечения молодых русских дворян быстро прошли, но отзвуки Великой Французской революции заставляли их задумываться о будущем России. Они поняли, что для предотвращения революционной бури в России, для сохранения привилегий дворянства самодержавие должно пожертвовать некоторыми из своих прерогатив,

События внутренней и международной жизни толкали их на мысль о невозможности оставить в неприкосновенности социальные отношения и политический строй. Наиболее дальнозорким и радикальным выразителем интересов этого слоя дворянства стал М. М. Сперанский.