Отечественная война 1812 года. От Немана до Бородина

Вторжение врага

Коротки летние ночи в Литве. В тихий предрассветный чао плавно устремляет свои волны к Балтийскому морю старый Неман. Переправой через эту реку утром 12 (24) июня 1812 г. и начал свой поход на Россию император Наполеон I. У местечка Понемонь близ Ковно (ныне — Каунас) переплыли на лодках отряды прикрытия. Они никого но встретили на восточном берегу, кроме казачьих разъездов. Затем саперы навели плавучие мосты, по которым перешли через реку полки старой и молодой гвардии, пехотный и кавалерийские корпуса, артиллерия.

Пытливо всматривались в синеющую даль наполеоновские офицеры. Нигде не видно было ни русских войск, ни оживленных дорог, ни шумных лагерей, ни многолюдных селений. Главные силы русской армии были сосредоточены на расстоянии около 100 км к юго-востоку от места переправы наполеоновских войск, в районе Вильно (ныне — Вильнюс). Литовское население еще со времен господства в этих местах Тевтонского ордепа немецких рыцарей предпочитало обитать подальше от границы Пруссии. Поэтому местность на восточном берегу Немана казалась пустынной. «Перед нами,— вспоминал потом один из участников похода,— лежала пустыня, бурая, желтоватая земля с чахлой растительностью и далекими лесами на горизонте»

При первом известии о вторжении наполеоновской армии Александр I направил к французскому императору своего уполномоченного генерала А. Д. Балашова с предложением начать переговоры о мирном разрешении конфликта. Наполеон принял его уже в Вильно, который французы заняли на четвертый день после перехода через Неман.

Отказавшись от каких-либо переговоров, уверенный в своей близкой победе, завоеватель с издевательской усмешкой спросил Балашова, не может ли он указать самый верный путь на Москву. Тот будто бы ответил, намекая на бесславный поход шведского короля Карла XII, разбитого в 1709 г. войсками Петра I в битве под Полтавой: «Есть много дорог в Москву. Одна из них ведет через Полтаву».

Наполеон не скрывал, что конечной целью его нашествия на Россию является овладение сердцем страны — Москвой. Он так и говорил: «Если я возьму Киев, я возьму Россию за ноги; если я овладею Петербургом, я возьму ее за голову; заняв Москву, я поражу ее в сердце».

Начиная войну с Россией, Наполеон надеялся, опираясь на численный перевес своей армии, разгромить русские войска еще в пограничной полосе, не дав им сосредоточиться. «Надо покончить этот поход одним громовым ударом»,— говорил он. Решить судьбу войны в одном генеральном сражении, навязав его русским в первые же дни войны,— таков был смысл стратегии Наполеона. Завоеватель, половина армии которого состояла из представителей порабощенных народов, а другая половина— из жаждущих мира молодых французских крестьян, не мог рассчитывать одержать победу иначе, как в результате скоротечной войны.

«Я иду на Москву и в одно или два сражения все кончу. Император Александр будет на коленях просить мира»,— утверждал Наполеон за полтора месяца до начала войны в беседе с католическим архиепископом Прадтом.

Соответственно своему стратегическому замыслу Наполеон развернул армию, предназначенную для вторжения в Россию, таким образом, что почти половина ее оказалась сосредоточенной на левом крыле для удара из Восточной Пруссии на Вильно. В центре находилась группа войск под командованием Евгения Богарне, пасынка Наполеона. Войсками правого крыла командовал Жером Бонапарт, брат Наполеона.

Стратегический просчёт Наполеона

Русские войска были растянуты на широком фронте протяжением более 600 км: 1-я армия генерала М. Б. Барклая-де-Толли — в районе Ковно — Вильно, 2-я армия генерала П. И. Багратиона — в междуречье Немана и Буга, 3-я армия генерала А. П- Торма-сова — южнее Припяти. Наполеон рассчитывал использовать такое неудачное расположение русских войск, чтобы разъединить армии Барклая-де-Толли и Багратиона, а затем разгромить поодиночке. Главные свои силы он нацеливал на правый фланг русских войск. Смяв его и захватив Вильно, Наполеон имел в виду отрезать Барклаю-де-Толли пути отхода на рубеж Западной Двины и открыть себе кратчайшую дорогу на Москву. Но 1-я русская армия под командованием Барклая-де-Толли, ввиду невыгодного соотношения сил, своевременно начала отход; удар, намеченный Наполеоном в районе Вильно, пришелся по пустому месту. 2-я русская армия, руководимая Багратионом, искусно маневрируя и сдерживая в боях натиск врага, также сумела выйти из-под удара и тем расстроила замыслы неприятеля. После соединения обеих русских армий у Смоленска они продолжали по приказу старшего в чинах Барклая-де-Толли дальнейший отход на восток. Тщетно пытался Наполеон навязать русским военачальникам генеральное сражение; напрасно он ждал прибытия русских уполномоченных для переговоров о мире. Русские армии отходили на восток, уничтожая все склады и продовольственные запасы. Не прошло и месяца, как наполеоновская армия стала испытывать недостаток провианта. Даже для французских генералов пшеничный хлеб стал уже лакомством.

С тревогой наблюдал Наполеон, как в результате длительных изнурительных маршей по пыльным проселочным дорогам в июльскую жару постепенно тает его «Большая армия». Личный состав лучших дивизий уменьшался за счет заболевших, отставших, раненых и погибших при фуражировках и стычках с русскими арьергардами. Подобно ржавчине, разъедавшей металл, боеспособность армии начала подтачиваться растущим мародерством и дезертирством.

Достигнув Витебска, наполеоновская армия насчитывала в своих рядах 229 тыс. бойцов, а до Смоленска дошло из них лишь 200 тыс. Недаром уже в Витебске Наполеон созвал военный совет, чтобы обсудить вопрос: продолжать ли наступление или остановиться в Белоруссии на зимние квартиры? Позднее, проехав по улицам пылающего Смоленска, он вошел в приготовленный для него дом, отстегнул саблю, бросил ее на стол и сказал: «Кампания 1812 года окончена!» Как видно, его соблазняла мысль разделить войну против России на две кампании, остановиться на рубеже Днепра и отсюда предпринять в следующем году новый поход на Москву.

Но как властитель огромной империи, глава могущественной коалиции, главнокомандующий все еще сильной и многочисленной армии он понимал, что остановиться — это означало признать свою неудачу. Такое признание неизбежно подорвало бы его престиж как императора и полководца, а это ускорило бы разложение армии, распад коалиции, крушение империи. Поэтому Наполеон вынужден был продолжать движение на восток, в глубь России, все дальше уходя от своих баз и источников военного снабжения.

Оборонительные действия русской армии

В русской армии по мере отхода ее к востоку, естественно, преобладали иные настроения, чем в неприятельской. Покидая родные города и села, солдаты и офицеры испытывали чувство досады. М. Ю. Лермонтов впоследствии хорошо передал это словами ветерана:

Мы долго молча отступали,

Досадно было, боя ждали...

Военачальники спорили между собой: Багратион настаивал на том, чтобы дать сражение, Барклай-де-Толли стоял за дальнейший отход в надежде, что вражескую армию поглотит пространство. Черное слово «измена» все чаще витало у солдатских костров на привалах. Желание сразиться с врагом, дать решительный отпор ему все сильнее охватывало всех. Воплощая в себе лучшие моральные качества своего народа-труженика, народа-борца, русские солдаты сознавали справедливый характер Отечественной войны. В этом был источник их доблести и героизма, проявленного уже в первый период войны.

Когда Наполеон двинул корпус маршала Нея и конницу маршала Мюрата в обход Смоленска, этому помешал у Красного отряд русских войск под командованием генерала Неверовского. Целый день отважные русские солдаты отбивали атаки неприятеля. Пять шестых этого отряда погибло в бою. Оставшиеся в живых прорвали вражеское кольцо и присоединились к главным силам русской армии. «Пехота..., окруженная многочисленною неприятельскою конницей и поражаемая картечными выстрелами..., ружейным огнем и штыками, прокладывала себе дорогу. Неустрашимость и храбрость русского солдата явились во всем своем блеске...»,— так доносил Неверовский о бое под Красным. А адъютант Наполеона гр. Сегюр вспоминал потом: «Неверовский отступал, как лев».

Под Смоленском солдаты корпусов Раевского и Дохтурова, оставленных для прикрытия отхода главных сил армии, более двух суток отстаивали свои позиции. Жители города помогали им.

Вскоре после оставления Смоленска русскую армию возглавил фельдмаршал М. И. Кутузов. Царь не любил старого полководца и назначил его главнокомандующим лишь под давлением общественности. Приняв командование, Кутузов продолжал отводить главные силы к востоку, но не в расчете на фактор пространства, а в надежде на пополнение армии свежими резервами. Его уверяли в Военном министерстве, что в тылу формируются резервные части общей численностью до 100 тыс. рекрутов, а также собирается народное ополчение в составе 100 тыс. ратников.

Когда армия была уже под Можайском, выяснилось, что царские чиновники обманули полководца: Кутузов получил всего 15 тыс. рекрутов и до 26 тыс. ополченцев. Но позади была Москва — древняя столица России и центр обширного экономического района, питавшего русскую армию вооружением и снаряжением. Нельзя было оставлять такой город без сопротивления.

Кутузов не был склонен к тому, чтобы искать решения судьбы войны в одном генеральном сражении. В отличие от Наполеона он понимал, что при наличии массовых армий, действующих на обширных театрах войны, генеральное сражение уже не могло, как это было в XVIII в., обеспечить окончательной победы. Кутузов предполагал, накопив резервы, остановить врага, а затем перейти в контрнаступление. Он рассчитывал достигнуть победы в результате целой серии сражений, подготовленных широким стратегическим маневром и обеспеченных взаимодействием всех наличных группировок русских войск: 1-й и 2-й армий, действовавших на главном направлении, 3-й армией, прикрывавшей киевское направление, корпуса генерала Витгенштейна, оборонявшегося на рубеже Западной Двины и прикрывшего дорогу на Петербург. Это было для того времени новаторским замыслом в области стратегии. Кутузов превзошел Наполеона в понимании новых тенденций в развитии военного искусства. Разработать стратегический план, рассчитанный на подготовку крупных резервов для русской армии, истощение неприятельской армии и конечный разгром ее в результате успешного контрнаступления, помогло старому фельдмаршалу то, что он учел народный характер Отечественной войны и патриотический порыв народных масс, поднявшихся против иноземных захватчиков.

Простые русские люди тотчас оценили это. На назначение главнокомандующим старого фельдмаршала солдаты откликнулись поговоркой: «Приехал Кутузов бить французов!» Кутузов быстро завоевал популярность и в армии, и в тылу.

Когда отступавшая русская армия достигла западных пределов Подмосковья, перед новым главнокомандующим встал вопрос: продолжать отступление дальше на восток или нет? И хотя Кутузов отдавал себе отчет в том, что нельзя одним сражением решить исход войны, он все-таки решился дать крупное сражение под Москвой. Он принял это решение не только для того, чтобы успокоить возбужденное общественное мнение, но и для того, чтобы обескровить врага, парализовать его наступательную активность и добиться изменения в соотношении сил, необходимого для перехода в контрнаступление. Он осуществил свой замысел в результате искусно организованного оборонительного сражения, выбрав удобную позицию и заставив противника атаковать ее в лоб на узком участке фронта.