Движение горцев Дагестана и Чечни под руководством Шамиля в 19 веке

Религиозную оболочку, в частности, приобрело с середины 20-х годов XIX в. антиколониальное и антифеодальное движение в Чечне и Горном Дагестане. Примерно с 1824 г. здесь стало распространяться религиозное учение — мюридизм. Смысл этого учения состоял в соединении идеи духовного самосовершенствования с идеей «газавата» или «священной войны против неверных» (т. е. не-мусульман). В его кавказском варианте мюридизм провозглашал, что главный путь к сближению с богом лежит для каждого «искателя истины» («мюрида») через последовательное выполнение заветов «газавата».

IIIoii\и и муллы резко осуждали ханов и беков, перешедших на сторону «гяуров», и это было созвучно антифеодальным настроениям горского крестьянства. Разумеется, за этими призывами к восстанию против изменивших вере светских феодалов скрывалось стремление духовенства к лишению их первенствующего положения в горском обществе. Обслуживая феодальных эксплуататоров, шейхи и муллы боролись не за социальное освобождение трудящихся, а за создание своего, теократического по форме феодального государства (имамата), построенного по образцу средневекового арабского халифата. Сначала демагогические проповеди идеологов мюридизма привлекали и сплачивали разноязычных горских крестьян, которые собирались под знамя «газавата» во имя своих антиколониальных и антифеодальных устремлений. Движение быстро распространялось и приобретало массовый характер.

В конце 20-х годов XIX в. мулла Гази-Мухаммед был провозглашен имамом Дагестана и Чечни. Во главе с имамом конные отряды горцев стали нападать на казачьи станицы на Тереке, а однажды даже внезапно захватили и опустошили город Кизляр.

Однако горские крестьяне вскоре начали покидать имама, поскольку он даже не пытался облегчить их участь отменой феодальных повинностей, тяжелым бременем лежавших на скудном хозяйстве крестьян.

В 1832 г. после гибели Гази-Мухаммеда при обороне аула Гимры его преемником был провозглашен аварский бек Гам-зат. Не прошло и двух лет, как его убили заговорщики. Третьим имамом в 1834 г. был выдвинут ученик и зять одного из первых проповедников мюридизма в Дагестане Джемалэддина Казикумухского — известный Шамиль. Страстный агитатор и храбрый военачальник, он завоевал среди горцев большую популярность. Тысячи горских крестьян видели в нем своего вождя, надеясь, что под его руководством они завоюют для себя свободу и счастливую долю. Благодаря поддержке народных масс Шамиль со своими конными ополчениями развернул успешную полупартизанскую войну против царских военачальников, вторгавшихся с разных сторон в Дагестан с регулярными войсками и местной «милицией». В 1845 г. он нанес сильное поражение самому наместнику царя на Кавказе гр. М. С. Воронцову, потерявшему при этом в одном лишь походе свыше 3,5 тыс. солдат и офицеров.

Но за внешними успехами имамата Шамиля таились присущие ему внутренние противоречия. Обогащавшаяся в ходе непрерывной войны верхушка узденей и духовенства беспощадно эксплуатировала горских крестьян. Освободив рабов и крепостных, принадлежавших враждебным ему ханам, Шамиль установил, что каждый крестьянин обязан вносить в казну имамата натуральный сбор по 6 мер с каждых 50 мер собранного зерна и по одной овце с каждых ста овец, кроме того, еще платить подать за пользование пастбищами. Значительную часть этих поступлений присваивали наибы (наместники имама), управлявшие округами, хотя Шамиль и старался обуздать их произвол. Даже придворный историограф Шамиля Мухаммед-Тагир впоследствии признавал: «Наибы его оказались наибами порока. Подлинно были они бедствием для народа... Имам называл их верными управителями и поэтому делал вид, что не слышит жалоб тех, кому были причинены обиды...» 1

К 50-м годам XIX в. наблюдается упадок имамата. Беспощадно подавив ханско-бекскую знать, Шамиль в то же время создал новый привилегированный слой. Предоставление экономических и политических преимуществ превращало наибов, видных узденей и шейхов в новую аристократию, от которой зависели широкие массы крестьянства. Доведенные до отчаяния горские крестьяне восставали против новых эксплуататоров. Наибы жестоко подавляли эти восстания, сжигая аулы и истребляя непокорных.

Массы крестьян стали отходить от имамата. Теряя опору в массах, Шамиль и его наибы возлагали свои надежды на помощь извне, со стороны враждебных России держав. Неправильно считать Шамиля иностранным агентом, неверно и расценивать возглавлявшееся им движение как инспирированное зарубежными мусульманскими кругами. Однако, решительно отвергая эту версию, нельзя игнорировать внешнеполитические связи руководителей имамата. С самого начала они обещали горцам помощь и покровительство мусульманских государей — иранского шаха и турецкого султана. Война против России трактовалась ими как составная часть мировой «священной войны» за торжество ислама.

«Считаем себя слабыми твоими подданными...»,— писал Шамиль султану Абдул-Меджиду в 1843 г. «Мы решили повиноваться великому султану... до последней минуты жизни...» 1 2,— повторял он 11 лет спустя. Во время Крымской войны Шамиль дважды пытался пробиться навстречу наступавшей на Грузию с юга турецкой армии. Но кавказские горцы в массе своей нисколько не прельщались перспективой перехода в подданство турецкого султана: они не разделяли протурецкой ориентации имама и наибов. После Крымской войны внутренний кризис имамата обострился. Пользуясь этим, царские войска усилили свой натиск. К этому времени их насчитывалось здесь до 200 тыс. солдат и офицеров. Выход Чечни из войны лишил имамат продовольственной базы. В Горном Дагестане начался голод. В 1859 г. Шамиль был осажден в ауле Гуниб. С ним оставалось всего 400 мюридов. Здесь он и был пленен.

Было бы неверно за религиозной оболочкой не видеть антиколониального и антифеодального содержания движения горцев Чечни и Дагестана, которые вели справедливую освободительную борьбу против царского колониализма и ханско-бек-ского владычества.

Однако при этом не надо забывать, что идеология мюридизма изолировала горцев от общения с другими народами, затемняла их классовое самосознание религиозными предрассудками, сдерживала социальную энергию горцев и не могла поэтому обеспечить победу в борьбе за национальную независимость, не говоря уже о социальном освобождении.