Демократическая культура в борьбе против религиозного мракобесия, косности и невежества в России 19 века

Для нарождавшейся на окраинах России национальной интеллигенции на первых порах была особенно характерной просветительская деятельность. Просветительство типично для нации, пробуждающейся к активной самостоятельной жизни в условиях ломки устаревшего феодального быта. Просветителей всегда волновали вопросы развития национального языка. Они видели в нем могучее средство культурного общения и идейного сплочения людей, принадлежавших к одному этническому коллективу.

Деятели светской национальной интеллигенции на окраинах России также начинали свою культурно-просветительную работу с решения вопросов, относящихся к созданию единого национального языка и новой, доступной для народа литературы.

В условиях дореформенной России эти вопросы приобретали особое значение потому, что многие из населявших ее народов не имели ни своей национальной письменности, ни литературы, ни публицистики.

Родственные русским по языку и культуре украинцы и белорусы без труда пользовались в основном одной и той же письменностью, дополняя ее несколькими необходимыми знаками для передачи некоторых звуков, составляющих специфику данного языка. Но на Кавказе только грузины и армяне издавна имели свои особые алфавиты, отличавшиеся характерным начертанием. Что касается других кавказских народов, то среди них вместе с распространением ислама вошло в употребление арабское письмо. Однако арабский алфавит, отличаясь сложностью начертания, не мог к тому же передать целый ряд специфических звуков многих кавказских языков, а потому оставался чуждым живой народной речи. Поэтому арабское письмо было на Кавказе достоянием лишь небольшой прослойки мусульманского духовенства, а народная масса не владела им и оставалась поголовно неграмотной. То же самое можно сказать о народах Поволжья, Приуралья, Казахстана, где любые документы или произведения, написанные по-арабски, имели крайне ограниченное распространение, преимущественно в узком кругу духовных деятелей.

Отсюда следовало, что создание национальной письменности было залогом преодоления культурной отсталости. Именно поэтому формировавшаяся на окраинах России светская национальная интеллигенция считала своей первейшей обязанностью разработку алфавитов и грамматических норм родного языка. С решением этой задачи она связывала перспективы дальнейшего развития своего народа по пути прогресса и просвещения.

Один из выдающихся представителей первого поколения адыгской (черкесской) интеллигенции Адиль-Гирей (1821— 1876 гг.) писал: «Создать письмена для адыгского языка могло иметь благодетельное влияние на судьбу этого народа». А знаменитый кабардинский просветитель Шора Ногмов (1794— 1844 гг.) убежденно заявлял: «...придет время, когда в душе грубого горца вспыхнет чудное чувство — светильник жизни — любовь к знанию... Ударит и для нас час, когда мы все примемся за грамоту, книги, письмо» В деле научной разработки проблем языка и письменности местным просветителям оказывали большую помощь русские ученые-лингвисты. Известный востоковед Л. Я. Люлье разработал в 1845 г. адыгский алфавит и составил краткую грамматику адыгского языка. В те же годы академик А. М. Шегрен с помощью осетина Петра Жукаева создал новый осетинский алфавит на основе русской графики (до того существовал не получивший распространения осетинский алфавит, составленный на грузинской графической основе в начале XIX в. Иваном Ялгузидзе). Изданная Шегреном в 1844 г. «Осетинская грамматика» стала на долгое время настольной книгой для старшего поколения светской осетинской интеллигенции. Над изучением дагестанских языков в середине XIX в. много потрудился член-корреспондент Российской Академии наук П. К. Услар. Участниками его лингвистических изысканий были молодые представители горской демократической интеллигенции: аварец Айдемир Чиркеевский, лезгин Казанфар Зульфагаров и лакец Абдулла Омаров.

Позднее при содействии получивших русское образование черкесов Услар занялся изучением адыгского языка. Совместно с кабардинцем Казн Атажукиным им был составлен на русской графической основе кабардинский алфавит. Пользуясь этим алфавитом, Атажукин издал в 1864 г. первую кабардинскую книгу — сборник народных преданий и рассказов.

Разделяя убеждение кавказских просветителей относительно благодетельного значения национальной письменности, Услар писал: «Туземная письменность не есть искусственная потребность, которую мы силимся создать; эту потребность, совершенно независимо от наших внушений и стараний, сами уже создали горцы или, по крайней мере, передовые люди из числа их...»

К таким передовым людям из числа горцев с полным правом можно отнести дагестанского просветителя Магомеда Хан-диева, который в 50-х годах XIX в. создал аварский алфавит и составил с помощью этого алфавита хрестоматию. Услар посетил этого поборника просвещения в его скромном домике в горном ауле Тинди и высоко оценил его труд. Достойным соратником Хандиева был замечательный кабардинский поэт и ученый Шора Ногмов, который начал с того, что ценой упорного труда освоил премудрость мусульманского богословия и получил звание муллы, а потом, решительно порвав с исламом, посвятил всю свою жизнь научным изысканиям в области филологии и истории. Дружба с русскими педагогами, пятилетнее пребывание в Петербурге, занятия с французским лингвистом Шар-муа и, наконец, доброе знакомство с ученым А. М. Шегреном — все это в совокупности помогло Ногмову овладеть теоретическими основами языкознания. Как только он достиг этого, его тотчас потянуло с берегов Невы к предгорьям Кавказа. Ему хотелось возможно скорее поделиться с соотечественниками драгоценными сокровищами знаний, которыми он овладел с помощью русских друзей. Работоспособность Ногмова была поразительна. В короткий срок он составил кабардинскую азбуку и букварь, использовав принципы русской графики, разработал «начальные правила кабардинской грамматики», подготовил на основе тщательного изучения народных преданий обширный труд, изданный уже после его смерти под названием «История адыгейского народа». А. М. Шегрен назвал эту плодотворную творческую деятельность Ногмова «ученым подвигом». Услар считал его выдающимся просветителем, указавшим кавказским горцам путь культурного прогресса. Он выражал надежду, что в горах Кавказа «Н1ора-Бек-мурзины и Хандиевы будут появляться все чаще и чаще!» 1

Действительно, несмотря на неприязненное отношение царских чиновников и открытое сопротивление мулл, горская интеллигенция не прекращала борьбы за национальную письменность. Пример кабардинца Ногмова вдохновил абадзеха Умара Берсея. Это был человек удивительной судьбы. Проданный ребенком в рабство египетскому паше, он юношей оказался во Франции, где в течение трех лет обучался в лицее, а потом возвратился на родину, стал военным переводчиком в русском штабе и, наконец, занял должность преподавателя Ставропольской гимназии, в которой к тому времени насчитывалось немало учащихся-горцев. В 1853 г. Умар Берсей издал в Тифлисе первый черкесский букварь и составил грамматику черкесского языка.

Вопросам развития национальных языков уделяли большое внимание и культурные деятели тех народов, которые имели свою письменность, но перед которыми стояла задача возрождения светской национальной литературы. Разработкой грамматических правил своих родных языков занимались грузинский царевич Иоанн Багратиони, Соломон Додашвили, бурятский просветитель Доржи Банзаров, украинский филолог А. Павловский и татарский ученый X. Файезханов. Делом всей своей жизни сделал борьбу за коренную языковую реформу армянский просветитель-демократ Хачатур Абовян. До него в армянской литературе господствовал древнецерковный язык (грабар). Он настолько отличался от языка, на котором армяне говорили в XIX в., что по существу делал не доступными для народа книжные богатства, препятствуя распространению просвещения среди трудящихся масс. Абовян решительно выступил за внедрение в литературу живой народной речи. В его произведениях она заискрилась всеми цветами радуги, зажурчала вешним ручьем. Соотечественники Абовяна полностью оценили величайшую пользу печатного слова, полюбили книгу, ставшую для них близкой и понятной. Абовян по праву считается основоположником нового литературного армянского языка и новой армянской литературы.

Дело, начатое Абовяном, продолжил позднее армянский революционер-демократ Микаэл Налбандян. Со свойственной ему страстностью он отстаивал идею закономерности развития национального языка. «Нечего и говорить,— писал он,— что изменение исторических и естественных условий должно отразиться и на языке... Язык принадлежит всему народу. Он формируется или изменяется самим народом...» 1

Было бы неправильно думать, что борьба по вопросам языка и письменности имела академический характер и интересовала только одних филологов. В условиях, когда грамотность и образование были привилегией феодально-клерикальной верхушки, препятствовавшей народному просвещению, эта борьба наполнялась социально-политическим содержанием и приобретала ярко выраженную классовую направленность.

И мусульманское, и христианское духовенство всячески препятствовало расширению светского образования, не без основания усматривая в нем серьезную опасность для своего привилегированного положения.

Стремление открыть для родного народа путь к знанию, к светскому образованию неизбежно вовлекало просветителей в упорную и напряженную идейную борьбу с защитниками старины, косности, отживших форм социальной жизни и устаревших воззрений.