Основные направления в русской журналистике в 19 веке

Борьба прогрессивных и реакционных тенденций в культурной жизни дореформенной России особенно ясно прослеживается в русской журналистике того времени.

По сравнению с XVIII в. число газет и журналов значительно возросло. Повысились и их тиражи, хотя даже самые популярные (вроде «Вестника Европы») печатались не более как в 1500 экземплярах. Умножилось число читателей, менялся их социальный состав: наряду с дворянами подписчиками журналов становятся разночинцы. Расширился круг идей, определявших содержание журналов. Соответственно новым запросам читателей и публикуемым материалам изменился и внешний облик самих изданий. Изящные салонные книжечки журналов начала XIX в. уступают место объемистым томам «Отечественных записок» и «Современника». Помимо общественно-литературных журналов типа «Московского телеграфа», начинают издаваться и специальные, связанные с определенной отраслью науки: «Инженерные записки», «Горный журнал», «Русский земледелец», «Азиатский вестник», «Военный журнал» и др. С 1838 г. во многих провинциальных городах стали появляться местные «Губернские ведомости». Участилось издание детских и женских журналов, по большей части в форме альманахов.

Официальная газетная периодика была представлена прежде всего правительственным органом — «Санкт-Петербургскими ведомостями»,— сохранившим в основном характер информационного бюллетеня. Газетой того же типа была «Северная почта», издававшаяся почтовым департаментом.

Среди журналов консервативно-охранительного направления наибольшей популярностью пользовался основанный Н. М. Карамзиным в 1802 г. «Вестник Европы». Он привлекал внимание читателей тем, что широко освещал актуальные вопросы политической и культурной жизни не только России, но и зарубежных европейских стран, публиковал в русском переводе статьи и рассказы из лучших иностранных журналов, предоставлял свои страницы для выдающихся русских поэтов и писателей. Однако резко отрицательное отношение журнала к идеям Французской революции и апология царского самодержавия заставляли отворачиваться от него прогрессивно мыслящую интеллигенцию. С течением времени «Вестник Европы» стал, по выражению Белинского, «идеалом мертвенности, скуки и какой-то старческой заплесневелости» и в 1830 г. заглох совершенно.

Консервативным был и журнал «Русский вестник», основанный в 1808 г. С. Н. Глинкой. Это был рупор казенного «патриотизма», пропагандировавший идею национальной исключительности русского народа и призывавший его к «единению под сенью царского престола в годину внешних потрясений». Обличение агрессивных замыслов Наполеона и уверенность Глинки в неизбежности новой войны с Францией импонировали охваченному патриотической тревогой русскому обществу не меньше, чем постоянные напоминания о героических традициях русского народа. Этим объясняется известная популярность «Русского вестника» накануне и в период Отечественной войны 1812 г. Но верноподданнический тон, склонность к ложному пафосу и примитивность литературных приемов публицистических выступлений журнала были слишком очевидными, чтобы привлечь сколько-нибудь прочные симпатии передовой интеллигенции. Об идейной направленности журнала можно судить хотя бы по эпиграфу, украшавшему его титульный лист. Это были стихи Державина:

Мила нам добра весть о нашей старине,

Отечества и дым нам сладок и приятен...

При таком подходе к российской действительности заведомо оправдывались многие отрицательные стороны общественной жизни, а сама она резко противопоставлялась общественной жизни западноевропейских стран.

Когда Глинка, подделываясь под народную речь, повествовал на страницах своего журнала, что в крепостной Госсии «славное житье-бытье» и барским крестьянам даже «в голодный год не голодно», ибо помещики якобы охотно раскрывают перед ними «закрома господские», эти ханжеские заявления не могли вызвать у честных людей ничего, кроме омерзения. Когда же со страниц «Гусского вестника» вопрошали: «Хлебопашец под кровом соломенным, вельможа в палатах каменных, не равны ли у нас пред лицом правосудия?» 1 —это уже воспринималось с возмущением как самая настоящая демагогия. Разумеется, Сергей Глинка был пе одинок. Сотрудником его журнала был Ф. В. Ростопчин, а покровителями — княгиня Е. Р. Дашкова и сама сестра царя вел. кн. Екатерина Павловна, салон которой служил идеологическом центром воинствующей феодальной реакции.

Растерявший своих читателей «Русский вестник» в послевоенный период еле дышал, и то благодаря поддержке царского правительства. В 1821 г. Глинка вынужден был прекратить его издание (шесть книг журнала вышли еще в 1824 г.).

Несколько иной характер имел журнал «Сын Отечества», который в 1812 г. основал Н. И. Греч. Используя патриотический порыв передовой интеллигенции, он сумел привлечь к сотрудничеству в журнале многих прогрессивно настроенных публицистов и писателей. «Сын Отечества» опубликовал знаменитое «Послание к русским» профессора А. П. Куницына, трактовавшего войну 1812 г. как народную и освободительную. На страницах журнала впервые появилась в печати известная басня И. А. Крылова «Волк на псарне», призывавшая к полному разгрому наполеоновских захватчиков. Журнал украшали политические карикатуры И. И. Теребенева, высмеивавшие миф о непобедимости французской армии. Особый интерес представляли печатавшиеся в журнале стихи и песни солдат русской армии, среди которых выделялись произведения Ивана Кованько и Никифора Остафьева. Позднее «Сын Отечества» предоставлял свои страницы А. С. Пушкину, А. С. Грибоедову, К. Ф. Рылееву, А. А. Бестужеву.

Однако после восстания декабристов Греч резко меняет курс, прекращает кокетничать с либерализмом и открыто становится защитником реакции. Вместе с Ф. В. Булгариным он почти 30 лет издает полуофициозную газету «Северная пчела», отличавшуюся беспринципностью и угодничеством перед всесильными николаевскими жандармами. Герцен подчеркивал, что Греч и Булгарин «господствовали тогда в петербургской журналистике, но в роли полицейских, а не литераторов». Действительно, «Северная пчела» так злобно нападала на прогрессивных писателей, что некоторые из публикуемых ею статей и памфлетов мало чем отличались от политических доносов, направляемых в III отделение. Недаром Булгарина заклеймили прозвищем «Видок Фиглярин», имея в виду его сходство с известным французским полицейским сыщиком Видоком. Не лучшей была и репутация Греча. Как-то А. И. Тургенев писал ДРУГУ-' «На улице встретил Греча. Сперва не вспомнил, кто он, и оттого подал руку»

Имена Греча и Булгарина, обрабатывавших по заданиям правительства общественное мнение в духе «охранительных начал», стали символом бесчестья и продажности. Это нашло отражение в лермонтовской эпиграмме на Булгарина:

Россию продает Фаддей

Не в первый раз, как вам известно,

Пожалуй он продаст жену, детей И мир земной, и рай небесный,

Он совесть продал бы за сходную цену,

Да жаль, заложена в казну

Известной благосклонностью правительства Николая I пользовались и такие журналы, как «Московский вестник» М. П. Погодина и «Московский наблюдатель» С. П. Шевырева. Оба эти журнала ставили задачей защиту крепостнической самобытности и православной патриархальщины от «пагубного влияния гнилого Запада». Даже сотрудничавший впоследствии с Погодиным Аполлон Григорьев не мог не признать того, что «„Московский вестник" страдал изначала той несчастной солидарностью со старым хламом и старыми тряпками, которая... подрезала все побеги жизни...» 1 2 А кн. П. А. Вяземский, стоявший тогда на весьма умеренных позициях, с презрением отозвался о подобных изданиях: «Журналы наши так грязны, что нельзя читать их иначе как в перчатках». К таким журналам принадлежал и «Москвитянин», который издавался М. П. Погодиным в 40—50-х годах XIX в. Активно сотрудничал в нем и Шевырев. Пропаганда «теории официальной народности» и яростные нападки на прогрессивных литераторов — к этому сводилась основная идейная линия «Москвитянина». Подобно другим реакционным периодическим изданиям, этот журнал также не пользовался популярностью и окончательно захирел в годы Крымской войны.

К периодике реакционно-охранительного направления примыкал основанный в 1834 г. журнал «Библиотека для чтения». Редактором его был крупный востоковед, но беспринципный журналист О. И. Сенковский, выступавший в печати под псевдонимом «Барон Брамбеус». Журнал редко затрагивал актуальные политические вопросы, которые он к тому же освещал с реакционных позиций.

Стремясь расширить круг подписчиков, Сенковский старался придать своему журналу занимательный характер, печатая в нем самые разнообразные материалы — от романтических повестей до медицинских советов и агрономических наставлений о способах удобрении земли. Рассчитанный преимущественно на малокультурного провинциального читателя, не отличавшегося художественным вкусом, этот журнал получил в 30—40-х годах XIX в. значительное распространение. Белинский называл журнал Сенковского «болтливым» и «словоохотливым» и относился к нему с нескрываемым презрением.

Прогрессивное направление русской журналистики было в 20-х годах XIX в. представлено ярче всего альманахами «Полярная звезда» и «Мнемозина», фактически являвшимися легальными печатными органами декабристов.

Маленькие, карманного формата, книжечки «Полярной звезды» выходили в свет в 1823—1825 гг. в Петербурге. Они поражали большим разнообразием содержания, глубиной мысли, простотой изложения. В них печатал свои ранние поэмы молодой Пушкин, публиковал переводы произведений Шиллера Жуковский, помещал критические и философские статьи Александр Бестужев; на страницах этого альманаха увидела свет поэма К. Ф. Рылеева «Исповедь Наливайки». На обложке была изображена горящая над лирой звезда, свет которой рассеивает тьму, что символизировало прогрессивные устремления ее издателей. Первая книжка «Полярной звезды» разошлась в количестве 600, а вторая — 1500 экземпляров. Это свидетельствует о том, насколько быстро расширялось влияние этого передового журнала, издателями которого были А. А. Бестужев и К. Ф. Рылеев.

Менее значительным было влияние «Мнемозины», издававшейся в 1824—1825 гг. в Москве В. К. Кюхельбекером и В. Ф. Одоевским. Вокруг этого альманаха также объединялись талантливые русские литераторы. В нем печатались произведения Пушкина, Баратынского, Вяземского, философские статьи Одоевского и литературно-критические обзоры Кюхельбекера. «Мнемозина» вела острую полемику с «Сыном Отечества», выступая против феодально-клерикальной идеологии. Но кадры литераторов декабристского толка в Москве были не столь многочисленны, как в Петербурге. Тираж «Мнемозины» не превышал 300 экземпляров.

В период жесточайших цензурных гонений, с которыми обрушились на русскую журналистику клевреты Николая I, наиболее популярными были два журнала — «Московский телеграф» и «Телескоп». Первый стал издавать в 1825 г. Н. А. Полевой— публицист буржуазного толка. «...Я сам купец,— заявлял Полевой,—и горжусь, что принадлежу к сему почтенному званию...» 1 С позиций буржуазного просветительства ратовал он за уравнение прав «благородных» и «неблагородных» сословий, за широкое приобщение русского народа к «европейской образованности». Читателей привлекала энциклопедичность материалов, публикуемых в «Московском телеграфе». Сам Полевой «смело писал о юриспруденции и музыке, о медицине и санскритском языке». Так отзывался о нем Герцен, отмечавший его «либеральные симпатии» и способность «освободиться от гнета великих имен и схоластических авторитетов».

В журнале Полевого был сатирический раздел «Новый живописец», в котором высмеивались тщетные потуги крепостнп-ков-помещиков спасти свое хозяйство от надвигавшегося кризиса. В «Письме Авдея Прицепкина к Карпу Ухорезову» повествовалось, например, о занявшемся предпринимательством помещике Глуподумове, который «ветряную мельницу крыльями... горизонтально» ставил, а «из арбузов производил сахар». Там же острым скальпелем иронии вскрывалось моральное оскудение российского дворянства, его бессилие приноровиться к новым формам хозяйственной жизни. «Щелкоперов Тимофей Пу-дыч спустил именьице за шампанское. Балагуров Эльпидифор Гурыч разорился от управителей...» 1 В те годы никто не осмеливался открыто так писать о «первенствующем в империи сословии».

Литераторы-дворяне были возмущены, называли Полевого «лавочником», «санкюлотом», «журнальным Дантоном». Полевой в свою очередь обвинял их в «глупом и ничтожном» литературном аристократизме.

Немудрено, что его противники только и ждали случая, чтобы расправиться с «Московским телеграфом». Случай вскоре представился. В 1834 г. была поставлена псевдоисторическая драма Н. В. Кукольника «Рука всевышнего отечество спасла». Это была своеобразная попытка облечь в театральные формы реакционную идею официальной народности, а заодно прославить династию Романовых. Сюжетом драмы послужили события «смуты» начала XVII в., но героем изображался в пьесе не народ, боровшийся против бояр и иноземных захватчиков, а царь, оказавшийся якобы «спасителем отечества». Раболепствуя перед монархом, публика аплодировала бездарному спектаклю. Однако эта драма получила и другую, справедливую оценку. Так, Н. А. Полевой откликнулся на постановку отрицательной рецензией. «Рукоплескания зрителей,— писал он,— не должны приводить в заблуждение автора». Этого было достаточно, чтобы «Московский телеграф» был закрыт. Прогрессивная общественпость откликнулась на запрещение журнала Полевого такой эпиграммой:

Рука всевышнего три чуда совершила:

Отечество спасла,

Поэту ход дала И Полевого удушила.

«Телескоп», издававшийся профессором Московского университета Н. И. Надеждиным (с 1831 г.), просуществовал после закрытия «Московского телеграфа» только два года. В этом журнале, ставившем целью распространение «отечественного просвещения», сотрудничали И. И. Панаев, В. П. Боткин, К. С. Аксаков, А. И. Герцен, В. Г. Белинский. Одно время, ввиду отъезда Надеждина, Белинский был фактическим редактором этого журнала. В 1836 г. в «Телескопе» было напечатано первое из «Философических писем» П. Я. Чаадаева, содержавшее резкую критику крепостного строя и самодержавного режима. Николай 1 приказал журнал закрыть, цензора уволить, издателя Надеждина сослать в Усть-Сысольск.

Так закончился этот период в истории русской журналистики, который А. А. Григорьев называл «эпохой сереньких, тоненьких книжек „Телеграфа" и „Телескопа", с жадностью читаемых... молодежью тридцатых годов». Следующий период по аналогии можно назвать эпохой «Современника» и «Отечественных записок».

Основателем «Современника» был А. С. Пушкин. Первые пять выпусков, изданных в 1836—1837 гг., были достойны имени великого писателя. Однако после гибели Пушкина «Современник» утратил свой боевой характер, оказавшись под влиянием поэтов П. А. Вяземского и В. А. Жуковского. С переходом же в руки П. А. Плетнева журнал и вовсе стал тусклым, малосодержательным изданием, не пользовавшимся популярностью среди передовой части интеллигенции. Лишь с 1847 г., когда издание «Современника» возглавили Н. А. Некрасов и И. И. Панаев, журнал перестал избегать актуальных вопросов литературной и общественной жизни. Идейным руководителем «Современника» стал В. Г. Белинский. Среди его сотрудников оказались едва ли не все русские писатели реалистического направления: И. А. Гончаров, И. С. Тургенев, Ф. М. Достоевский и др. Часто выступал в журнале историк С. М. Соловьев. Большое влияние на редакцию «Современника» оказывали Герцен и Огарев, а с середины 50-х годов XIX в. в ее состав были вовлечены Н. Г. Чернышевский и Н. А. Добролюбов. В результате накануне реформы 1861 г. «Современник» превратился в боевой орган русской революционной демократии.

Благотворное влияние лидеров революционно-демократической интеллигенции испытывал и журнал «Отечественные записки», восстановленный в 1839 г. А. А. Краевским. С тех пор, как три года спустя отдел критики возглавил Белинский, журнал сделался боевой трибуной прогрессивной публицистики. В нем печатались философские статьи Герцена, исторические исследования Грановского, литературно-критические обзоры Белинского. Пропагандируя идеи материализма и утопического социализма, журнал беспощадно обличал реакционность программы «Москвитянина» и ему подобных изданий охранительного направления.

Вокруг «Отечественных записок» группировались наиболее талантливые писатели того времени: И. С. Тургенев, А. В. Кольцов, Н. А. Некрасов, М. Е. Салтыков-Щедрин и др. Журнал возглавлял борьбу за утверждение критического реализма в русской литературе. «Мы не думаем сказать о себе слишком много, сказав, что история современной журналистики и частию современной литературы русской есть история „Отечественных записок11» ',— так оценивал роль и значение этого журнала Белинский.

До того ни один русский журнал не пользовался такой популярностью, как «Отечественные записки». Особенно любило его передовое студенчество. Объемистый журнал жадно выхватывали из рук счастливцев, первыми заполучивших очередной номер. Их читали в университетских коридорах, аудиториях, общежитиях. «Мы брали книжку чуть не с боя,— вспоминал впоследствии В. В. Стасов,— перекупали один у другого право ее читать раньше всех...» 1 2

Ширилось влияние «Отечественных записок» среди разночинцев. Известен этот журнал был и за границей. Передовые чешские общественные деятели мечтали создать свой журнал по образцу «Отечественных записок».

После ухода Белинского из редакции журнала (и особенно в связи с усилившейся после 1848 г. политической реакцией) влияние «Отечественных записок» стало заметно падать. Нападки цензуры на этот журнал, как и на «Современник», значительно усилились. Их обвиняли в неуважении к «вековым и священным учреждениям России» и даже в попытке насадить в России «правила коммунизма».

Но передовое направление русской журналистики, развивавшее лучшие традиции просветителей XVIII в., уже окончательно сложилось, и никакие репрессии царского правительства, никакая злоба воинствующих мракобесов и апологетов крепостничества не могли заглушить голоса интеллигенции.