Утверждение реалистического направления в художественной литературе в 19 веке в России

«У народа, лишенного общественной свободы,—писал А. И. Герцен,—литература — единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести» А. Белинский говорил, что в России интеллигенция «видит в русских писателях своих единственных вождей, защитников и спасителей от русского самодержавия, православия и народности», т. е. от тлетворного влияния реакционной феодально-клерикальной идеологии.

Вдохновляемая беззаветными подвигами героев революционной борьбы и их светлыми благородными помыслами, русская литература сама объективно оказывала революционизирующее влияние на передовые слои русского общества, воспитывая их в духе гуманизма и свободолюбия. Иные беллетристические произведения русских писателей звучали как политические памфлеты, иные воодушевляли как боевой призыв целое поколение.

Написанное К. Ф. Рылеевым послание «Временщику» было страстным и смелым обличением не только самого А. А. Аракчеева, но и всего аракчеевского режима, основанного на грубой воинской силе и полицейском деспотизме.

Пропаганда освободительных идей и высоких гуманистических идеалов, горячая симпатия к угнетенным и неустанные поиски социальной правды — все это придавало особое звучание и особое очарование русской художественной прозе и поэзии.

Многие из русских писателей дореформенного времени принадлежали к дворянскому сословию. Развиваясь в тесном общении с передовой общественно-политической мыслью своего времени, русская классическая литература не защищала классовых интересов крепостников-помещиков, а, наоборот, обличала эксплуататорскую сущность крепостничества и призывала к освобождению крестьян.

История русской литературы не может быть правильно понята без учета борьбы идейных направлений и эволюции творческих методов писателей. На рубеже XVIII и XIX вв. классицизм с его приверженностью к пышной риторике и «высокому штилю» уступил и в России место новому направлению — сентиментализму. Конечно, здесь последний не мог иметь столь широкой социальной базы, как в странах Западной Европы, уже вступивших на путь буржуазного развития. Однако и русский сентиментализм в конечном счете был обусловлен начавшимся разложением крепостного строя и усилением антифеодальных тенденций в общественном движении.

Среди известной части дворян под влиянием крестьянских выступлений внутри страны и революционных потрясений за рубежом росло стремление смягчить остроту классовых противоречий путем некоторого ограничения феодального произвола крепостников-помещиков. Вводя в литературу образы простых людей и показывая, что «и крестьяне чувствовать умеют», писатели-сентименталисты рисовали идиллическую картину взаимоотношений между помещиками и крестьянами. Основоположник русского сентиментализма Н. М. Карамзин убеждал русских дворян, что они должны стать «добрыми помещиками», ибо только в этом случае им удастся удержать крестьян в повиновении и сохранить свое господство. Объективно сентиментализм и в России сыграл положительную роль в том смысле, что он способствовал ломке устаревших литературных канонов классицизма и освобождению русской литературной речи от сковывавшей ее развитие архаики.

Сентименталисты, прежде всего Карамзин в своих «Письмах русского путешественника» и повести «Бедная Лиза», использовали живые традиции русского разговорного языка, что обогащало литературную речь новыми оборотами, словами и словосочетаниями (например, «общеполезный», «человечный», «промышленность» и т. п.). Впоследствии В. Г. Белинский видел главную заслугу Карамзина в том, что он «преобразовал русский язык, совлекши его с ходуль латинской конструкции и тяжелой славянщины, и приблизил к живой, естественной, разговорной русской речи». Следовательно, в конце концов деятельность сентименталистов объективно содействовала демократизации культуры. Именно поэтому реакционные дворянские писатели яростно нападали на Карамзина и его единомышленников, обвиняя их в «якобинстве».

В 1811 г. противники литературного и языкового новаторства сентименталистов создали общество под названием «Беседа любителей русского слова». Седовласый и худощавый старик в адмиральском мундире А. С. Шишков председательствовал на его собраниях. Известный театрал, румяный и тучный А. А. Шаховской был завсегдатаем этих собраний. «Старик Державин», знаменитый поэт екатерининских времен, гостеприимно предоставил для сборищ «Беседы» великолепный зал своего огромного дома на Фонтанке. В назначенный день там собирались не только литераторы, являвшиеся эпигонами классицизма, но и сочувствовавшие им представители столичной знати. Участниками собраний «Беседы» были министр просвещения А. К. Разумовский, титулованные вельможи П. В. Завадовский и Н. С. Мордвинов. Отблески свечей играли на орденских звездах и лентах сановников, на бриллиантовых украшениях, которыми блистали их супруги. Посещение собраний «Беседы» и выслушивание заклинаний Шишкова было для петербургской аристократии модным увлечением. Конечно, не все досконально разбирались в тонкостях поэтических канонов и архаических языковых норм, которые отстаивали Шишков и его друзья, но общая идейная направленность их рассуждений импонировала консервативному дворянству.

Сторонники Карамзина, ощущая потребность в объединении, стали собираться в библиотеке С. С. Уварова. Один из них, молодой дипломат Д. Н. Блудов как-то рассказал, что проездом через захолустный городок Арзамас он будто бы подслушал в местной гостинице, как другой проезжий, разговаривая сам с собой, употреблял выражения, заимствованные из сочинений некоторых писателей. Типичные для эпигонов классицизма, эти тяжеловесные, высокопарные выражения, подобранные одно к одному, невольно вызывали смех и служили мишенью для острот молодых литераторов. Кончилось тем, что они решили присвоить имя «Арзамас» своему содружеству, провозгласив символом его гуся, ибо жирные арзамасские гуси пользовались известностью на московских базарах. И в том, что новое литературное общество было названо по имени глухого провинциального городка, и в том, что символической птицей был избран не величественный орел, а обыкновенный гусь, явно сквозило желание поддразнить чопорных вельмож, кичившихся фамильными гербами и склонных к употреблению где надо и не надо звонких имен из античной мифологии. Не случайно также «ар-замасцы», собираясь, пародировали ученые советы и масонские ложи, награждая друг друга кличками, заимствованными из баллад одного из своих коллег — В. А. Жуковского. Блудов именовался «Кассандрой», Вяземский — «Асмодеем», сам Жуковский — «Светланой». Юный Александр Пушкин при вступлении в «Арзамас» получил кличку «Сверчок». Порой полемика между «Беседой» и «Арзамасом» бывала довольно острой. Одна из эпиграмм Вяземского может дать об этом некоторое представление:

Кто вождь у нас невеждам и педантам?

Кто весь иссох от зависти к талантам?..

Кто лексикон покрытых пылью слов?

Все в один раз ответствуют: «Шишков!»

Однако не только престарелые участники «Беседы», но и большинство деятелей «Арзамаса» принадлежали к консервативному дворянству. Общность политических убеждений была той почвой, па которой всходили ростки примирения и в вопросах литературной теории. Державин и И. А. Крылов больше других членов «Беседы» прислушивались к смелым заявлениям молодых литераторов о необходимости преодоления отживших канонов классицизма. Со своей стороны многие «арзамасцы» постепенно утрачивали полемический задор и стремление к новаторству в области литературной формы и стиля. Когда Жуковский в 1815 г. был официально приглашен ко двору на должность чтеца императрицы, старцы из «Беседы» перестали называть его «болтливым скворцом». Точно так же, когда в 1816 г. Карамзин стал придворным историографом и получил от царя 60 тыс. руб. на издание своей «Истории», его сановитые противники уже не смели обвинять его в приверженности «якобинству». Идейное размежевание среди русских литераторов пошло по другим линиям.

Так, сентиментализм, оставивший определенный след в русской литературе, не составил, однако, значительной эпохи в ее истории.

Военная гроза 1812 г. и тревожные события первого послевоенного десятилетия вызвали к жизни новое литературное течение — романтизм. Быстрое распространение его писатель-декабрист Александр Бестужев объяснял так: «Воображение, недовольное сущностью, алчет вымыслов...» Однако неудовлетворенность реальной действительностью влияла на современников по-разному. Одни были деморализованы торжеством реакционных сил и, стремясь вырваться из душной аракчеевской казармы, пытались найти выход в идеализации прошлого, в мистических размышлениях о потустороннем мире. Другие, наоборот, вскипали гневом и возмущением, жаждали борьбы и подвигов, воспевали смелость, отвагу, самопожертвование, а в прошлом искали героические сюжеты и образы тираноборцев.

Так возникли две разновидности русского романтизма. Одна была представлена меланхолической поэзией В. А. Жуковского.

В ней причудливо сочеталось увлечение отжившей средневековой балладой с обращением к вечно живому роднику народного творчества. Перелагая стихами народные легенды и сказки, Жуковский открывал новые возможности для русской литературы, а своими переводами произведений Гомера и Фирдоуси, Шиллера и Байрона знакомил русское общество с шедеврами мировой литературы. Однако при всем том на творчестве Жуковского лежала печать консервативно-дворянской ограниченности.

Этому пассивно-созерцательному романтизму Жуковского противостоял боевой революционный романтизм поэтов-декабри-стов, воспевавших вольнолюбивые традиции новгородского вечевого строя и порубежного русского и украинского казачества, подвиги патриотов и народных мстителей. Представленная «Думами» К. Ф. Рылеева, стихами В. К. Кюхельбекера, рассказами и повестями А. А. Бестужева (Марлинского), эта разновидность русского романтизма была непосредственно связана с революционным движением, нараставшим в России к концу первой четверти XIX в.

Высоким гражданским пафосом была пронизана эстетика декабристов. Они решительно выступали за национальную самобытность русской литературы, что отвечало их патриотическим устремлениям. «Нас одолела страсть к подражанию,— с горечью восклицал А. А. Бестужев.— Было время, что мы невпопад вздыхали по-стерновски ', потом любезничали по-французски, теперь залетели в тридевятую даль по-немецки. Когда же попадем мы в свою колею? Когда будем писать прямо по русски?».

Не принимали декабристы произведений Карамзина и других сентименталистов, «этих мутных, ничего не определяющих, изнеженных, бесцветных произведений». «Такая поэзия,—заключал В. К. Кюхельбекер,— распространяет чувство тоски и уныния, сожаления о погибщей молодости, лени и скуки. В ней все туман».

Без колебаний отмежевывались декабристы и от Жуковского. Рылеев писал о нем: «Мистицизм, которым проникнута большая часть его стихотворений, мечтательность, неопределенность и какая-то туманность, которые иногда в нем даже прелестны, растлили многих и много зла наделали». Отсюда ясно, что декабристы видели задачу писателей-романтиков в пробуждении среди образованной части общества энергии, порыва, жажды активной творческой деятельности, целеустремленной и полезной для своей Родины и человечества.

А.С. Пушкин

Влияние этого мятежного романтизма, служившего патриотическим выражением прогрессивных политических идей русских дворянских революционеров, сказалось на ранних поэмах молодого Пушкина, написанных им в годы ссылки на Кавказе, в Крыму, в Одессе и Кишиневе. Недаром декабристы высоко оценивали эти первые поэмы. А. А. Бестужев писал в «Полярной звезде»: «Мысли Пушкина остры, смелы, огнисты, язык светел и правилен. Не говорю уже о благозвучии стихов — это музыка, не упоминаю о плавности их — по русскому выражению, они катятся по бархату жемчугом». Писатель-декабрист называл Пушкина «новым Прометеем», который «похитил небесный огонь и, обладая оным, своенравно играет сердцами».

В творчестве Пушкина — основоположника новой русской литературы — как в фокусе концентрировался творческий гений народа. Но Пушкин не только впитывал и гениально переплавлял народное творчество, но и сам влиял на все стороны культурного развития народа. Творчество Пушкина оплодотворило и русскую музыку, и живопись, и театр. Все жанры литературы, которые существуют и поныне, получили свои классические образцы в его творчестве: лирика и роман, повесть и поэма, трагедия, рассказ и критическая статья, рецензия и эпиграмма.

Для литературной деятельности Пушкина творческий поиск был одной из характерных черт, поэтому, несмотря на краткость его жизненного пути, он прошел сложный путь развития. В его творчестве нашла отражение вся последовательная смена литературных направлений в первой половине века. Дитя века, Пушкин начал со стихов в духе классицизма, но вскоре освобождается от его архаических форм и лексики — его захватывает, как мы видели, мятежный романтизм.

Для сторонников романтизма Пушкин был дорог тем, что в его произведениях «сверкают молнийные очерки вольной жизни и глубоких страстей» (так отзывался Бестужев о «Цыганах»). Однако сквозь романтическую дымку ранних пушкинских поэм уже явственно проступала та непреодолимая тенденция к художественному реализму, которая одновременно проявлялась и в баснях И. А. Крылова, и в знаменитой комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума». Эта комедия полностью появилась в печати много лет спустя после создания, но ее переписывали от руки, и она расходилась по всей России в тысячах рукописных копий. Необычайная популярность «Горя от ума» именно и объяснялась тем, что это произведение, по словам Белинского, «было первым образцом поэтического изображения русской действительности в обширном значении слова». У раннего Пушкина эта тенденция к художественному реализму особенно проявлялась в гражданской лирике и сатирическом обличении врагов свободы и прогресса. Метко разили царских сановников, церковных мракобесов и самого царя острые стрелы эпиграмм юного Пушкина, а его прекрасные стихи, обращенные к сверстнику и другу П. Я. Чаадаеву, были глубоко созвучны общественным настроениям передовой образованной русской молодежи. С восторгом и надеждой читались вдохновенные пушкинские строки: Товарищ, верь: взойдет она,

Звезда пленительного счастья,

Россия вспрянет ото сна...

Такие слова звали к революционным подвигам, к патриотическому служению Родине. Недаром потом сосланные на каторгу декабристы выгравировали эти строки на жетоне, который носили на груди. Решительно возобладал реализм в русской литературе с расцветом творческой деятельности А. С. Пушкина. Два события определили прогрессивную и патриотическую направленность его идейного развития — Отечественная война 1812 г. и восстание 14 декабря 1825 г. От романтического восприятия действительности он постепенно переходил к реалистическому ее отображению. Этот переход нетрудно заметить, перелистывая страницы «Кавказского пленника», «Братьев-разбойников», «Бахчисарайского фонтана». «Цыганы» были последней романтической главой в творчестве Пушкина. За ней следовало широкое полотно «Евгения Онегина». Этот роман в стихах был наиболее полным поэтическим обобщением современной Пушкину русской жизни. 20 лет спустя после завершения этого произведения Герцен писал о главном его герое: «Онегин — русский, он возможен лишь в России, там он необходим, и там его встречаешь на каждом шагу... Это лишний человек в той среде, где он находится, не обладая нужной силой характера, чтобы вырваться из нее... Образ Онегина настолько национален, что встречается во всех романах и поэмах, которые получают какое-либо признание в России...» А ведь, кроме Онегина, в романе действовали и пылкий мечтатель Ленский, и скромная «русская душою» девушка Татьяна, и ее няня, хранившая «преданья простонародной старины». И все эти, и многие другие образы прежде всего поражали высокой степенью художественной обобщенности.               :

Какими жалкими выглядели по сравнению с «Онегиным» такие произведения, как «Иван Выжигин» Булгарина, «Черная женщина» Греча, «Петербургская барышня» Сенковского,— убогие по замыслу, бездарные по исполнению. Дело было не только в низком уровне художественного мастерства этих авторов. Порочным был самый их творческий метод. Зарождавшемуся критическому реализму они пытались противопоставить «благонамеренную сатиру», призванную якобы исправить недостатки воспитания верноподданных царя в духе официальной идеологии. Белинский назвал полицейским характер морально-дидактических суждений этих литераторов, а Герцен писал, что «подобные цветы могли расцвести лишь у подножья императорского трона да под сенью Петропавловской крепости».

Реалистический метод помог Пушкину правдиво изобразить многие события русской истории. При этом он, как правило, обращался к таким историческим сюжетам, которые позволяли ему искать в минувших событиях ответа на жгучие вопросы современности. В трагедии «Борис Годунов» им был поставлен, например, вопрос о роли народа в политических переворотах, столь актуальный после поражения восстания 14 декабря. Позднее Пушкина привлекали темы, связанные с антифеодальными крестьянскими движениями. Они нашли отражение в «Дубровском», а еще более в «Капитанской дочке». Крестьянская война, поколебавшая за четверть века до его рождения всю дворянскую империю, заинтересовала его настолько, что он предпринял специальные архивные изыскания и поездки в заволжские степи для сбора материалов, включенных потом в «Историю Пугачева».

В мрачные годы николаевской реакции, когда все честные русские люди были потрясены жестокими репрессиями правительства, когда свободная мысль была скована всевластием жандармов и господством бюрократии, большой общественно-политический резонанс имела пушкинская лирика. Прекрасно сказал об этом Герцен: «Только звонкая и широкая песнь Пушкина раздавалась в долинах рабства и мучений, эта песнь продолжала эпоху прошлую, наполняла своими мужественными звуками настоящее и посылала свой голос в далекое будущее. Поэзия Пушкина была залогом и утешением». Пушкинское «Послание в Сибирь», отправленное сосланным на каторгу декабристам, среди которых были и его друзья, прозвучало как клятва верности их идеалам.

Пушкин по праву считается основоположником новой русской литературы и преобразователем русского литературного языка, завершившим длительный процесс его формирования.

Творчеством Пушкина реализм прочно утвердился в русской художественной литературе.

М ю Ле м нт з Знамя русского реализма, выпавшее из рук ермонтоз Нушкина) подхватили крепкие руки его достойного преемника — М. Ю. Лермонтова. На гибель своего учителя и старшего собрата он откликнулся гневными стихами, в которых с огромной силой проявился гражданский пафос его поэзии.

А вы, надменные потомки

Известной подлостью прославленных отцов...

— это было брошено, как перчатка, прямо в лицо спесивым аристократам, оторванным от массы народа, чуждым его стремлениям, ненавистным ему своим барским произволом. Так и восприняли вызов поэта «жадною толпой стоящие у трона» бен-кендорфы, канкрины, Клейнмихели, не простившие ему этих обличительных стихов.

Поплатившись за свою гражданскую отвагу ссылкой на «погибельный Кавказ», Лермонтов остался непримиримым к палачам Свободы, Гения и Славы. Величественная природа Кавказских гор и суровые образы вольнолюбивых горцев поддерживали в нем огонь мятежного протеста. Однако тяготы военного быта, положение неравноправного ссыльного, а главное — разочарование в способности прогрессивной интеллигенции преодолеть гнетущую силу реакции породили трагические мотивы в поэзии Лермонтова. Поэма «Демон» была не просто гимном гордому одиночеству непокоренной личности. В ней нашел отражение пессимизм автора, порожденный обстановкой кризиса дворянской революционности. Еще резче проявился он в известном стихотворении Лермонтова «Дума»:

Печально я гляжу на наше поколепье!

Его грядущее — иль пусто, иль темно...

Поэт бросает современникам упрек в «бездействии», равнодушии, покорности, бесплодности размышлений, неспособности преодолеть «ошибки отцов». Все это очень характерно для настроений русской интеллигенции последекабристского периода.

Отличаясь богатством идейного содержания и совершенством литературных форм, лермонтовская проза была новым этапом в развитии русской литературной речи.

Развивая реалистические традиции отечественной литературы, Лермонтов отобразил в романе «Герой нашего времени» наиболее типичные образы и характеры русского общества своей эпохи. Белинский определил Печорина, как «Онегина нашего времени». Действительно, в этом герое лермонтовского романа были воплощены типичные черты русского интеллигента 30-х годов XIX в., мучительно переживавшего трагичную для него невозможность плодотворно применить свою кипучую энергию и острый ум, свои силы и знания на благо общества.

Своим романом Лермонтов заклеймил тот общественный порядок, который глушил таланты, сковывал свободную мысль, стеснял деятельность и творческую инициативу выдающихся личностей. Не случайно Николай I назвал это произведение «отвратительным», подчеркнув, что «такие романы портят нравы и портят характер».

Н. В. Гоголь

С особой силой обличительная тенденция проявилась в творчестве Н. В. Гоголя, который придал русскому реализму резко выраженную критическую направленность. В комедии «Ревизор» он зло и беспощадно высмеял николаевскую бюрократию, показав ее порочность, продажность, невежество. Это сразу дошло до сознания даже такого не слишком восприимчивого человека, каким был император Николай I. Просмотрев спектакль, он вынужден был признаться: «Всем досталось, а мне более всех!»

Если «Ревизор» разоблачил царских чиновников, обслуживавших дворянскую империю, то в монументальном повествовании «Мертвые души» Гоголь безжалостно сорвал патриархальные покровы с помещичьего быта, обнажив отвратительную сущность крепостников, составлявших «первенствующее сословие» дореформенной России. «„Мертвые души" потрясли всю Россию»,— заметил позднее Герцен. Идеологи реакции пришли в ярость. Они обвиняли Гоголя в карикатурном изображении русской действительности, требовали привлечь его к ответственности за клевету. «Многие помещики... считают вас своим смертельным, личным врагом» ',— писал Гоголю С. Т. Аксаков.

Ожесточенные споры вокруг произведений Гоголя не были обычной литературной полемикой. Выступая в защиту Гоголя, Белинский обосновывал материалистические принципы эстетических воззрений революционных демократов. Достоинством гоголевских произведений он считал прежде всего то, что в них «глубокость живой общественной идеи неразрывно сочеталась с бесконечною художественностью образов».

Геакционные литераторы Ф. В. Булгарин и С. П. Шевырев, принижая общественную и художественную ценность повестей Гоголя, пророчили, что «натуральная школа» не укоренится в Госсии, что она — результат влияния французской литературы и потому не имеет почвы в русских условиях. Опровергая эти утверждения, Белинский указывал на то, что «в лице писателей натуральной школы русская литература пошла по пути истинному и настоящему, обратилась к самобытным источникам вдохновения и идеалов» и что поэтому не случайно «натуральная школа стоит теперь на первом плане русской литературы» 1 2.

Понимая искусство как «воспроизведение действительности». Белинский всегда подчеркивал его высокое общественное значение в жизни народа и решительно осуждал проповедников «чистого искусства», отрешенного от актуальных социальных проблем. Когда Гоголь вследствие ограниченности своего мировоззрения и под влиянием травли со стороны реакционеров стал пропагандировать примирение с действительностью и предался религиозно-мистическим размышлениям, Белинский, несмотря на все свои личные симпатии к этому писателю, резко осудил его как «проповедника кнута, апостола невежества, поборника обскурантизма и мракобесия». Письмо Белинского к Гоголю было по существу программным манифестом русской революционной демократии.

Вопреки пророчествам идейных противников критического реализма именно это направление стало к середине XIX в. господствующим в русской литературе. В предреформенный период, когда все общественные вопросы сводились к одному — к уничтожению крепостного права, в творчестве русских писателей особенно усилились антикрепостнические и гуманистические мотивы. Борьбе за освобождение крестьян посвятили свои первые произведения не только революционер А. И. Герцен («Кто виноват?», «Сорока-воровка»), но и либерально настроенные И. С. Тургенев («Записки охотника»), Д. В. Григорович («Ан-тон-Горемыка»), И. А. Гончаров («Обломов»). Это свидетельствовало о значительной активизации демократических тенденций в развитии русской литературы.

Конечно, прослеживая основную идейную линию развития творческой деятельности русских писателей, всегда следует помнить, что подлинная, живая ее история была гораздо богаче и многограннее. Достаточно вспомнить о философско-романтической лирике поэта-мыслителя Ф. И. Тютчева, прожившего 22 года на чужбине, но замечательно глубоко и проникновенно отразившего в своих стихах и красоту родной природы, и чувства, волновавшие соотечественников. Сокровищница русской поэзии обогатилась в дореформенное время грустными песнями А. В. Кольцова, поэмами одетого в солдатскую шинель А. И. Полежаева, элегиями Е. А. Баратынского и многими другими произведениями национального поэтического гения.

Но при всем том главным в литературной жизни дореформенной России была борьба за победу реалистического направления. Эта ведущая тенденция прослеживается и при рассмотрении всех отраслей русского искусства.