Кризис в правящих кругах накануне отмены крепостного права

Отсутствие единства наблюдалось и в правящем бюрократическом аппарате: в противовес убежденным креностникам-арп-стократам здесь выделялась группа менее влиятельных, но более проницательных людей — сторонников реформ, солидарных с платформой Кавелина (братья Н. А. и Д. А. Милютинвц Д. П. Хрущов и др.). После падения Севастополя и заключения Парижского мира дух оппозиции проник даже в кабинеты царских сановников. Особенно характерной была рукописная «Дума русского», вышедшая из-под пера курляндского губернатора П. А. Валуева. Она была пронизана горьким сознанием понесенного поражения и критикой недостатков прежнего управления. Валуев обличал формализм и официальную ложь, свойственные деятельности правительства, желание переложить ответственность за свои действия на другие инстанции, несогласованность в работе государственных учреждений и, главное, пренебрежение к человеческой личности и недоверие к обществу. Возлагая надежды на нового монарха, он восклицал подобно либералам: «Уму нужен простор!».

Политическая оппозиция не миновала и царской фамилии. Великий князь Константин, стоявший во главе морского ведомства, выражал полное согласие с предостережениями и советами либерального лагеря. В своих приказах по морскому ведомству он тоже критиковал систему официального лицемерия и назойливой опеки. Подобные же взгляды высказывала великая княгиня Елена Павловна, открывшая двери своего салона перед представителями либеральной интеллигенции. Таковы были проявления нараставшего «кризиса верхов», которые в создавшихся международных и внутренних условиях оказывались неспособными управлять по-старому. Новому императору Александру II, который благоговел перед памятью своего отца, приходилось прислушиваться к взволнованным речам представителей собственной династии. Заключив унизительный мир и явственно ощущая надлом старого строя, он вынужден был выискивать новые пути, чтобы поднять и укрепить положение шатавшейся монархии.

Либеральные историки изображали Александра II мягкосердечным воспитанником романтического поэта В. А. Жуковского. Правда, Александр II не проявлял такой внешней грубости, как его отец, и не страдал такой фронтоманией, какая была свойственна его предшественникам, но, будучи наследником, он тоже стремился сохранить неприкосновенными крепостнические устои. Заседая в секретных комитетах 40-х годов, он выступал против всяких посягательств на действовавший порядок. Заняв царский престол, он приблизил к себе наиболее реакционных сановников Николая I — графа А. Ф. Орлова, князя В. А. Долгорукова, графа В. А. Адлерберга. Высокомерие соединялось в Александре II с недостатком личной инициативы: он всегда предпочитал идти проторенными путями, боялся принимать ответственные решения и больше всего любил проводить время в привычной обыденной обстановке. Став императором в ответственный исторический момент, Александр II оказался под давлением сталкивавшихся течений: с одной стороны, он шел навстречу требованиям реакционной камарильи, с другой — страшился поднимавшейся волны крестьянского недовольства и усиливавшейся либеральной оппозиции. Бессильный овладеть политическими событиями, он колебался между реакцией и реформой, репрессиями и уступками; такую половинчатую позицию Александр II занимал в течение всего своего царствования. В его мыслях и действиях еще очевиднее, чем в деятельности Николая I, отразился кризис самодержавной власти, выросшей на феодальной основе и вынужденной приспособляться к развитию капиталистических отношений.

Вскоре после окончания Крымской войны Александр II приехал в Москву и здесь, на собрании местных предводителей дворянства, произнес речь, очень характерную для его двойственной, колеблющейся позиции: «Слухи носятся, что я хочу дать свободу крестьянам; это несправедливо, и вы можете сказать это всем направо и налево; но чувство враждебное между крестьянами и их помещиками, к несчастью, существует, и от этого уже было несколько случаев неповиновения к помещикам. Я убежден, что рано или поздно мы должны к этому прийти. Я думаю, что и вы одного мнения со мною, следовательно, гораздо лучше, чтобы это произошло свыше, нежели снизу» *. Таким образом, Александр II одновременно и успокаивал крепостников и пугал их. И сам он то успокаивал себя мыслью о преходящем характере нараставших событий, то ужасался перспективы возможной революции. Произнеся свою двусмысленную речь, он вернулся в Петербург и не проявил никакой инициативы, чтобы осуществить выдвинутый лозунг «лучше свыше, нежели снизу». Такую инициативу пришлось проявить товарищу министра внутренних дел А. И. Левшину, который долго ожидал приказания свыше и, наконец, через министра С. С. Ланского «почтительно запросил монарха, не следует ли принять подготовительные меры для будущего освобождения крестьян. Учитывая создавшуюся обстановку, Александр II дал утвердительный ответу. Таким образом, начавшийся подъем крестьянского и общественного движения непосредственно отразился на внутренней политике правительства.

После Крымской войны обнаружились все признаки назревающей революционной ситуации в том виде, как понимал ее В. И. Ленин: ухудшилось положение трудящихся масс, активизировалась их борьба и возник «кризис верхов», который подготовлялся в течение долгого времени разложением феодально-крепостнического строя.