Ограничения реформ 60-х годов 19 века

Охранительный курс правительства в первую очередь подразумевал усиление административно-полицейского надзора па местах («восстановить власть и улучшить полицию», как предлагал Шувалов). Эту цель преследовало решение Комитета министров об усилении власти губернаторов, утвержденное 22 июля 1866 г. Начальникам губерний подчинялись теперь все местные учреждения и все их служащие. Губернатору предоставлялось право закрывать собрания частных обществ, клубов и т. д. «в случае обнаружения в них чего-либо противного государственному порядку и общественным безопасности и нравственности». На губернатора возлагалась также ответственность за деятельность в том же направлении подчиненных ему уездных исправников.

Сторонники крепостнической реакции этим не удовольствовались/" Они задумывали если не упразднить, то по крайней мере сильно ограничить те реформы, на которые царизм пошел в первой половине 60-х годов. По свидетельству Валуева, в конце ноября 1866 г. Шувалов ему пространно толковал «о предстоящих по его мнению неизбежных переворотах в отношении к прессе, к земству и к судебной реформе». Шувалов и его единомышленники не решались на крутую ломку реформ 60-х годов. Но они, как заметил А. И. Кошелев, не упускали случая действовать исподтишка — «конфиденциальными циркулярами всячески ограничивать и даже по-своему истолковывать высочайше] утвержденные Положения».

Земские учреждения уже в 1866 г. отдельными циркулярами и законом 21 ноября были еще более ограничены в своих доходах, особенно от обложения сборами торговых и промышленных предприятий. Протест столичного земского собрания привел лишь к его закрытию и к репрессиям против председателя управы и гласных. В 1867 г. земствам разных губерний запрещено было поддерживать взаимные связи, публиковать без разрешения губернатора свои постановления и отчеты, а председателям земских собраний предлагалось их закрывать в случае «нарушения порядка». Никитенко 8 июля 1867 г. писал в своем дневнике: «Напечатаны новые правила о земских учреждениях. Они подчиняются губернским начальствам и предводителям. Не есть ли это первая попытка к их уничтожению? Реакция идет быстрыми шагами».

Судебные уставы 1864 г. были поколеблены еще «Положением» 22 июля 1866 г., которое независимых по закону судей прямо подчиняло власти губернатора. В том же году был издан закон, передававший дела о нарушении цензурных правил из окружных судов в судебные палаты. В 70-х годах изменился порядок судопроизводства по политическим процессам. В связи с делом нечаевцев первоначальные дознания изымались на основании закона 19 мая 1871 г. из ведения судебных следователей и поручались жандармским чинам.

Министр юстиции К. И. Пален, потерявший в обстановке жандармского произвола всякое чувство реальности, в ноябре 1871 г. предложил Александру II ни более, ни менее, как «изменить коренным образом судебные учреждения 1864 г.». А. А. Половцев, сообщая об этом со слов самого Палена, приводит и ответ царя: «Ты меня не понял, я велел только обсудить меры к изменению производства политических дел» '. Этот разговор, сохраненный мемуаристом, подтверждает, во-первых, что царизм стремился изъять расправу с революционерами из сферы обычного гласного судопроизводства и, во-вторых, что указания о том исходили от Александра II.

В таком направлении и шла дальнейшая ломка судебных уставов 1864 г./'IIо закону 7 июня 1872 г. крупные политические процессы вместо судебных палат стали проводиться в особом присутствии Сената. Новый закон 9 мая 1878 г. передал из суда присяжных в судебные палаты дела об антиправительственных выступлениях. С конца того же года многие политические дела стали рассматриваться в военных судах.

Цензурные правила 6 апреля 1865 г., и без того ставившие печать в полную зависимость от царских властей, теперь казались правительству тоже недостаточными. Редакциям временно приостановленных журналов законом 17 октября 1866 г. запрещалось рассылать подписчикам любые издания. Новый министр внутренних дел А. Е. Тимашев е 1868 г. добился распоряжения, которое давало ему право запрещать розничную продажу газет. Закон 7 июня 1872 г. разрешал министру внутренних дел передавать дела о запрещении издания «особенно вредных» произведений печати не в суд, а в Комитет мииистров. В 1873 г. министр получил право запрещать в периодических изданиях обсуждение вопросов, которые он признает «неудобными». Наконец, «временные правила» 5 апрел'я 1879 г. предоставили генерал-губернаторам на местах право приостанавливать и запрещать издание газет и журналов.

В народном просвещении реакционный курс последовательно проводил преемник Головнина махровый реакционер Д. А. Толстой, сохранявший за собой и место обер-прокурора Синода.

Начальную школу Толстой подчинил прямому надзору министерских чиновников. Для этого в 1869 г. по губерниям были назначены специальные инспектора народных училищ} Но такой штат сочтен был недостаточным, и через пять ле’цв 1874г., повое «Положение о начальных народных училищах» ввело в каждой губернии должности директора народных училищ и уже двух подчиненных ему инспекторов.

Помимо того, к непосредственному надзору за начальной школой правительство решило привлечь представителей местного дворянства. Вопрос этот в конце 1873 г. был внесен на рассмотрение Совета министров Шуваловым, который заявил, что «революционная пропаганда бросилась теперь на народные школы и старается растлить народ». Несмотря на поддержку Толстого, Палена и Валуева, предложение Шувалова вызвало решительные возражения даже со стороны С. Г. Строганова, С. Н. Урусова, А. М. Горчакова, П. Н. Игнатьева, Константина Романова и наследника. Но оно все же было принято по требованию Александра II. Как свидетельствует Константин Романов, царь раздраженно заявил при этом своему сыну (в будущем Александру III), что «для его спасения и его сына он желает, чтоб эта мера была приведена в исполнение»,). Предводители дворянства были сделаны председателями губернских и уездных училищных советов. Как вспоминает Кошелев, им были даны «почти неограниченные права по устранению учителей и по закрытию школ».

Серьезной ломке при Толстом подверглась и средняя школа. Утвержденный 30 июля 1871 г. новый устав предусматривал только классические гимназии, срок обучения в которых увеличивался до восьми лет, а программа по гуманитарным предметам еще более расширялась за счет естествознания. Реальные гимназии были преобразованы в шестиклассные реальные училища. ^Утвержденный для них 15 мая 1872 г. устав прямо запрещал прием реалистов в университеты. Поступление их в высшие технические училища также было затруднено: к вступительным экзаменам туда допускались только окончившие дополнительный (седьмой) класс. Таким образом, правительство обеспечивало пополнение кадров чиновников с университетским образованием почти исключительно из дворянской молодежи, прошедшей гуманитарную школу. Для детей же из мелкобуржуазных семей признавалось достаточным обучение в реальных училищах.

В университетах Толстой усилил борьбу с революционным движением студенчества. Правила 25 мая 1867 г. предписывали университетскому начальству уделять особое внимание надзору за «политической благонадежностью» студентов, действуя совместно с полицейскими властями. Изданные через два года новые правила приема затрудняли поступление в университеты, особенно для необеспеченной молодежи. В 70-х годах неоднократно делались попытки ограничить и без того куцую автономию университетов. 5 ноября 1879 г. было издано распоряжение Толстого, утвержденное царем, по которому инспектора университетов подчинялись министерству, Совет университета лишался ряда полномочий и т. д.

Подводя итоги ограничению правительством реформ 60-х годов, Д. А. Милютин в своем дневнике, несколько преувеличивая, в конце 1873 г. писал: «Какое поразительное и прискорбное сравнение с той обстановкой, при которой вступил я в состав высшего правительства 13 лет тому назад! Тогда все стремилось вперед; теперь все тянет назад. Тогда государь сочувствовал прогрессу, сам двигал вперед; теперь он потерял доверие ко всему, им же созданному, ко всему, окружающему его, даже к себе самому».