Хождение в народ. 1874-1875 гг.

«Хождение в народ» было подготовлено всей предшествующей историей революционного движения, вытекало из основных положений «крестьянского социализма». Народник 70-х годов «„шел в народ" искать „залогов будущего" у самих непосредственных производителей»1 2. Из Петербурга, Москвы, Киева, Одессы, Саратова, Самары, Харькова, Нижнего Новгорода революционная молодежь весной 1874 г. двинулась в деревню. Движение не являлось ни централизованным, ни однородным. Правда, зимой 1873/74 г. в народнических кружках велись разговоры о необходимости координации действий, созывались сходки, делались попытки создания общей кассы для финансирования похода, но единого центра создать не удалось. Многие участники движения и не видели надобности в крепкой организации. Они считали возможным действовать, опираясь на личную инициативу, предприимчивость, ибо были уверены во всесилии социалистических идей, которые несли народу.

Среди участников этого движения были представители самых различных направлений народничества: и нетерпеливые единомышленники Бакунина, жаждавшие взрыва общерусской крестьянской революции, и последователи Лаврова, намеревавшиеся вести длительную пропаганду социалистических идей, и лица, стремившиеся хорошо изучить народ, его нужды, помыслы, надежды. Преобладали все же элементы бакунистского толка, склонные к так называемой «летучей пропаганде», к немедленному осуществлению идей крестьянского социализма. Отправляясь в народ, революционеры, по свидетельству Г. В. Плеханова, воображали, что «социальную революцию» сделать очень легко и что она очень скоро, через два-три года, совершится. Наибольшего размаха «хождение в народ» получило в Поволжье благодаря усилиям С. Ф. Ковалика, П. И. Войнараль-ского, Д. М. Рогачева, которые были особо авторитетными деятелями движения. С. Ф. Ковалик (1846—1926 гг.) имел широкие связи в кружках Петербурга, Харькова, Киева, Москвы, некоторые из них возникли при его активнейшем участии. И. И. Войнаральский (1844—1898 гг.), происходивший из дворян Пензенской губернии, все свое состояние отдал революционному делу, организуя явочные пункты, печатание и транспортировку нелегальной литературы. Центром его деятельности была Пензенская губерния, но и в других губерниях он сыграл крупную роль в создании кружков для подготовки революционных кадров и проведения пропаганды среди крестьян.

Д. М. Рогачев (1851 —1884 гг.) еще в 1873 г. вел пропаганду среди рабочих Петербурга, вместе с Кравчинским пошел в народ в Тверскую губернию, затем очутился на Волге. «Я положил себе,— писал Рогачев,— уйти в народ и не являться до тех пор на свет, пока не изучу все народные элементы». Летом 1874 г., во время массовых арестов участников «хождения в народ», Рогачев скрылся, нанялся в артель бурлаком и ушел вниз по Волге. Этот огромной физической силы человек, обладавший незаурядным даром конспиратора и пропагандиста, не раз ускользавший из сетей жандармерии, слыл среди молодежи того времени личностью легендарной. Только в 1876 г. жандармам удалось выследить и схватить Рогачева. Он погиб на каторге.

Одним из опорных пунктов участников «хождения в народ» являлась типография И. Н. Мышкина в Москве. Она была разгромлена полицией во время массовых арестов пропагандистов в 1874 г. Но Мышкину удалось спастись. В 1875 г. он предпринял дерзкую попытку освободить Н. Г. Чернышевского. Переодетый в жандармский мундир, революционер сумел добраться до Вилюйска. Но спасти Чернышевского ему не удалось, он сам оказался в руках жандармов и погиб в 1885 г. в Шлиссель-бургской крепости. В. И. Ленин называл имя Мышкина в числе наиболее выдающихся революционеров 70-х годов.

Из других участников «хождения в народ» следует отметить А. И. Иванчина-Писарева, действовавшего в Даниловском уезде Ярославской губернии. Осенью 1873 г. в своем имении Потапо-во он основал столярную мастерскую, рабочих которой — молодых крестьян — превратил в распространителей нелегальной литературы по всему уезду. Весной 1874 г. в Потапово прибыло несколько товарищей Иванчина-Писарева (Н. А. Саблин, Н. А. Морозов), ему также помогал Д. А. Клеменд. Хозяин имения устраивал гулянья, собиравшие окрестную молодежь. Народники использовали их для пропаганды, встречались с нужными людьми, вербовали сторонников. Распропагандированные Иванчиным-Писаревым крестьяне помогли ему укрыть в минуту опасности завезенную в имение типографию. Имелись успехи и у пропагандистов, действовавших в других районах.

В Приуралье вели пропаганду члены оренбургского кружка Голоушева. В с. Павлово среди кустарей действовали пропагандисты нижегородского кружка Ливанова. На Украине наибольшую активность проявили участники «Киевской коммуны»,. Но у них не было крупных успехов. Не лучше шло дело и у братьев Жебуневых в Черниговской губернии, у Лукашевича, действовавшего под Владимиром, и др. Народники-пропагандисты вели работу также на Кубани и Северном Кавказе и в некоторых других районах.

В Закавказье народники, кружки которых, связанные с Петербургом и Москвой, существовали с начала 70-х годов, стремились установить контакты с крестьянскими селениями, охваченными волнениями (в Сванетии, Мегрелии, Гурии). Они пытались привлечь к себе крестьян, убеждали их в преимуществах общинного землевладения, агитировали за создание «сельских ассоциаций», общественных хлебных складов.

Народники старались в какой-то мере учесть специфику национальных районов. Они не только проявляли интерес к особенностям быта и культуры населения окраин и вели пропаганду на его родном языке, но и обсуждали пути и формы решения национального вопроса. Некоторые студенты Харьковского ветеринарного института в 1873—1874 гг. призывали крестьян к переделу земли, собирали украинские песни, учили детей грамоте и оживленно спорили о возможности создания «независимой Малороссии» *.

Летом 1874 г. царское правительство нанесло жесточайший удар «хождению в народ». Массовые аресты молодежи, начавшиеся в Поволжье, прокатились по многим городам страны. Было привлечено к следствию свыше 700 человек, в том числе много женщин. Всего, по оценке П. А. Кропоткина, в движении принимало участие до 2—3 тыс. человек, не считая сочувствующих, оказывавших пропагандистам ту или иную помощь.

Вскоре после большого похода в деревню была сделана попытка ведения пропаганды среди рабочих в целях их подготовки для революционной работы в деревне. Кружок, принявший это решение, составили вернувшиеся на родину члены студенческих кружков в Цюрихе (Лидия Фигнер, сестры Ольга и Вера Любатович, Софья Бардина и др.) и участники кружка грузинских студентов (Иван Джабадари, Георгий Зданович и др.), связавшиеся с передовыми рабочими (Петром Алексеевым, Николаем Васильевым и др.). В феврале 1875 г. кружок принял название «Всероссийская социально-революционная организация» (в литературе обычно именуется «кружок москвичей»). Руководящий центр носил название «Администрация» и комплектовался но соглашению всех членов общества в порядке очередности. Внимание к организационным вопросам выгодно отличает «москвичей» от других кружков того периода. Неудачу «хождения в народ» «москвичи» объясняли неорганизованностью пропагандистов и невежеством крестьян. Они счита i необходимым вести первоначально пропаганду среди рабочих, а затем уже с их помощью начать широкую, хорошо организованную работу в деревне. «Москвичи», составлявшие дружный коллектив, считали, что торжество русской социальной революции одновременно обеспечит и освобождение угнетенных национальностей страны. Они поступили рабочими на предприятия Москвы, Иваново-Вознесенска, Тулы, Киева, где создавали небольшие кружки по 5—7 человек.

Члены «Всероссийской социально-революционной организации» решали в основном те же задачи, что и участники «хождения й народ», и по своим взглядам были близки к бунтарям. Их деятельность среди рабочих напоминала «летучую пропаганду» в деревне и была направлена скорее вширь, чем вглубь П. Алексеев начал успешную работу среди рабочих в Москве. Весной и летом 1875 г. многие члены организации были арестованы и преданы суду («процесс 50-ти» в феврале-марте 1877 г.). Яркую речь на суде произнес П. Алексеев, закончив ее словами: «Подымется мускулистая рука миллионов рабочего люда, и ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками, разлетится в прах!»- В. И. Ленин назвал речь Алексеева великим пророчеством русского рабочего-революционера

«Хождение в народ» дало ничтожно мало в смысле сближения революционной интеллигенции с народом. Оно не вызвало никаких крестьянских выступлений. Тем не менее оно сыграло важную роль в ходе народнического движения, приобщило к движению новые элементы, дало революционерам известное знакомство с народными думами, стимулировало идейные искания в революционной среде.

Участники «хождения в народ» отмечали, что их влияние на народ было поверхностным, что крестьяне не воспринимали социалистическую направленность пропаганды, что эта пропаганда не была в должной степени согласована с насущными нуждами деревни. «Непродолжительный период нахождения нашего в народе, — говорил позже А. И. Желябов в речи на суде по делу «первомартовцев»,— показал всю книжность, все доктринерство наших стремлений, а с другой стороны, убедил, что в народном сознании есть много такого, за что следует держаться, ца чем до поры до времени следует остановиться... Мы решились Действовать во имя сознанных народом интересов уже не во имя чистой доктрины, а на почве интересов, присущих народной жизни, им сознаваемых».

Приобретенный опыт заставил пропагандистов разувериться в готовности крестьян к немедленному социальному перевороту. Среди уцелевших от ареста революционеров усиливается стремление к единству действий. Ценным результатом критического анализа неудач и ошибок «хождения в народ» было решение о создании единой централизованной организации путем объединения существующих кружков и групп.