Формирование промышленного пролетариата в конце 19 века в России

Первые кадры пролетариата, как уже говорилось в главе III, образовались из рабочих дореформенных фабрик и заводов, а также из крестьян, не получивших надела при ликвидации крепостного права. Развитие промышленности и строительства железных дорог вызвали рост численности пролетариата. В обрабатывающей и горнозаводской промышленности и на железных дорогах Европейской России работало: в 1865 г.— 706 тыс., в 1879 г.— 1189 тыс., в 1890 г.— 1432 тыс. и в 1900— 1903 гг.— 2208 тыс. человек. Из этих цифр видно, что темны роста численности рабочих крупной промышленности и железнодорожного транспорта в 80-х годах замедлились, а в период промышленного подъема 90-х годов сильно возросли. За треть века численность рабочих Европейской России увеличилась втрое, а количество населения — только в полтора раза. Статистические данные о численности наемных рабочих в мелкой промышленности, в строительстве, в земледелии и других отраслях народного хозяйства отсутствуют. По приблизительной оценке В. И. Ленина, всего в России к концу XIX в. было около 10 млн. наемных рабочих. Вместе с семьями они составляли 18% населения страны.

Основным источником пополнения кадров пролетариата являлось разложение земледельческого крестьянства. Пролетаризирующиеся крестьяне были вынуждены наниматься на работу как в деревне, так и в фабрично-заводских поселках.

Меньшим по значению, но более ранним хронологически источником формирования пролетариата были мелкие самостоятельные и полусамостоятельные товаропроизводители города и деревни, которые пролетаризировались в процессе подчинения мелкого производства капиталу.

Развитие неземледельческих промыслов, доставляя крестьянам более верный и выгодный заработок, чем земледелие, уже во второй половине XVIII — первой половине XIX в. отрывало их от земли. В пореформенный период этот процесс усилился под воздействием развития мануфактурной и фабрично-заводской промышленности.

По неполным данным, относящимся только к 148 уездам 19 губерний Европейской России, в 80-х годах 52—53% мужчин в рабочем возрасте занимались промыслами (кроме работ на надельной и арендованной земле). «Несомненно,— указывал В. И. Ленин,— что большинство этих „промышленников" — наемные рабочие в земледелии и промышленности» Многие из них, особенно работавшие в промышленности, лично уже не занимались земледелием. Их число непрерывно возрастало. Анализ подворных переписей конца 90-х годов показывает, что в Московской губернии не занималось земледелием 44% крестьянских семей, во Владимирской лично не обрабатывало землю 56% мужчин в рабочем Еозрасте и т. д. В уездах, где происходила концентрация промышленности, процент местных крестьянских семей, не занимавшихся земледелием, был еще выше (например, в Богородском уезде их было 56%, в Бронницком — 62%). Эти семьи работали в сферах промышленности, транспорта, торговли и личных услуг, хотя официальная статистика относила их к сельскому населению. «Отсутствие свободы передвижения, сословная замкнутость крестьянской общины,— писал В. И. Ленин,— вполне объясняют ту замечательную особенность России, что в ней к индустриальному населению должна быть отнесена не малая часть сельского населения, добывающая себе средства к жизни работой в промышленных центрах и проводящая в этих центрах часть года» 1 2.

Число отхожих рабочих в пореформенный период непрерывно увеличивалось. Так, по неполным данным, в 1861—1870 гг. населению 50 губерний Европейской России было выдано 1285,6 тыс. краткосрочных паспортов для отхода на заработки, в 1871—1880 гг.— 3684,5 тыс., в 1881—1890 гг.— 4937,8 тыс. и в 1891—1900 гг.— 6952 тыс. паспортов, т. е. в 90-х годах их количество увеличилось по сравнению с 60-ми в пять раз.

Чем дальше, тем больше в составе рабочих фабрик и заводов оказывалось людей, отцы которых уже были рабочими. Б этом отношении характерны данные по промышленной Московской губернии. В середине 80-х годов там из рабочих старше 60 лет 29% имели отцами рабочих же, а из рабочих-подро-стков 64% были детьми рабочих.

Во Владимирской губернии в 1897 г. из 116,8 тыс. фабричных рабочих 37,2% являлись потомственными рабочими, причем удельный вес их оказался более высоким в металлической, стекольной и фарфоровой промышленности. Эти цифры наглядно показывают, как складывались кадры потомственных пролетариев.

Превращение мануфактуры в фабрику усиливало отрыв рабочего от земли. В Московской губернии в 80-х годах из ткачей хлопчатобумажных мануфактур летом уходило на полевые работы 82%, а из ткачей хлопчатобумажных фабрик —12%. Рабочие, не уходившие на полевые работы, далеко не всегда полностью порывали связь с деревней. Многие из них оставляли в деревне семьи, которые продолжали заниматься земледелием. Так, в с. Спас-Коркодин Клинского уезда в 1886 г. большинство мужчин в рабочем возрасте и часть женщин работали на находившейся в селе ткацкой фабрике, в то время как их родители занимались хлебопашеством.

В поисках работы многие крестьяне уходили далеко от родных мест. Из деревень Центрально-промышленного и Северо-западного районов, а также из северной части центральных черноземных губерний крестьяне шли на заработки в столицы и на фабрики промышленных губерний.

Из остальных губерний Черноземного центра и Левобережной Украины крестьяне шли на работу в помещичьи имения и кулацкие хозяйства Южной Украины, Дона, Предкавказья, а частично на украинские шахты и заводы. Крестьяне Среднего Поволжья шли работать на кулаков и помещиков Заволжья.

Процесс формирования пролетариата имел довольно значительные особенности в отдельных районах России. В Петербург стекались рабочие из многих губерний нечерноземной полосы, в том числе из Прибалтики. Особенно много было ярославцев и тверяков. Работали на предприятиях столицы и уроженцы Финляндии.

Развитие промышленности в Петербургском уезде вызвало усиленный приток рабочих. В 1882—1885 гг. на предприятиях уезда работало 25 619 пришлых рабочих и всего 1942 местных. В 1900—1902 гг. в Петербургском хлопчатобумажном районе работало только 11,8% местных рабочих, а из пришлых большинство являлось уроженцами Тверской (26%), Псковской (12,8%). Смоленской (9,5%) и Витебской (8,6%) губерний.

Рабочие Москвы комплектовались преимущественно из жителей Московской и соседних с нею губерний. Не только в Москве, но и в наиболее крупных фабричных центрах губернии (Глухово, Озеры и др.) пришлые рабочие преобладали над местными.

В то же время данные по многим сельским фабричным центрам показывают преобладание рабочих из ближайших селений. Так, на Нарофоминской фабрике большинство рабочих было из ближних селений Верейского и Боровского уездов. То же наблюдалось на коншинских фабриках под Серпуховом, на Покровской мануфактуре в Дмитровском уезде и на других предприятиях. Рабочие Ивановского промышленного района вербовались тоже из селений, находящихся вблизи фабрик и заводов.

Изучение истории отдельных предприятий показывает, что это было не случайно. При выборе места для основания фабрики или завода, помимо наличия сырьевой, топливной базы и удобных путей сообщения, учитывалась также возможность привлечения местных рабочих. Так, Кольчугинский металлообрабатывающий завод был выстроен в районе, где издавна существовали мелкие чугуно- и меднолитейные предприятия и, следовательно, имелись подготовленные кадры рабочих. Климов-ский машиностроительный завод под Подольском был основан в районе, где был сильно развит отход! на заработки. Особенно ярко это проявлялось в текстильной промышленности, где подавляющее большинство предприятий было основано в районах крестьянского ткачества.

Таким образом, в Центрально-промышленном районе в 80— 90-х годах на фабрики и заводы шли крестьяне, которые в большинстве совсем или почти совсем забросили земледелие, являясь мануфактурными рабочими, рабочими-отходниками или (в незначительном числе) кустарями.

Наличие большого количества местных рабочих было выгодно фабрикантам, так как привязанность к своему дому и подсобному хозяйству затрудняла объединение рабочих в целях классовой борьбы. В фабричных центрах в сельской местности фабрикант чувствовал себя хозяином.

На Урале рабочие старых металлургических заводов жили в собственных избах, имели покосы и огороды, держали коров, мелкий скот, домашнюю птицу. Работы на заводах не хватало. Но рабочие, стремясь сохранить свои усадьбы, соглашались работать за плату более низкую, чем в других районах. Более того, многие из них имели так называемые «гулевые дни», т. е. работали неполную неделю. Некоторым уральским рабочим все же пришлось искать работу за пределами Урала. Приток на Урал рабочей силы со стороны был весьма небольшим. Он направлялся на вновь возникавшие предприятия (например, на Надеждинский завод на Северном Урале), которых там было немного.

На Украине кадры рабочих тяжелой индустрии складывались преимущественно из выходцев из соседних русских губерний. Рабочие сахарных заводов и других отраслей пищевой промышленности были главным образом украинцами из ближайших к предприятиям селений. Среди рабочих Украины имелись также евреи и поляки. Развитие в 80—90-х годах металлургии и металлопромышленности юга России привлекло туда многочисленных рабочих. Среди населения поселка Юзовка Екатеринославской губернии, например, в 1884 г. было только 24% местных семей и 41% — из центральных губерний. В 90-х годах в Донбассе местные составляли всего 7в общего числа рабочих.

В Молдавии немногочисленные рабочие крупной промышленности состояли из русских, евреев и молдаван.

В Белоруссии и Литве, кроме местных национальностей, в составе пролетариата были еще евреи, особенно в мелкой промышленности, и частично поляки.

В составе пролетариата Латвии и Эстонии преобладали латыши и эстонцы. Но много было также русских рабочих и литовцев.

Очень разноплеменным был состав рабочих Баку. Кроме азербайджанцев, русских, армян, на нефтяных промыслах работали горцы из Дагестана и выходцы из Южного Азербайджана, находившегося под властью Ирана.

В составе небольшого по численности пролетариата Грузии, кроме грузин, были также армяне и русские.

В Средней Азии и Казахстане на железных дорогах преобладали русские рабочие. Среди малочисленных промышленных рабочих имелись как представители местных национальностей, так и русские.