Национально-освободительное движение угнетенных народов Грузии в конце 19 века

Эпоха падения феодально-крепостнического строя в Грузии, как и во всей России, ознаменовалась подъемом демократического движения, возникновением революционной ситуации. В 1857 г. вспыхнуло крупное крестьянское восстание в Мегрелии. Восставшие стремились к ликвидации феодального гнета, заявляя, что все люди братья. Крупные выступления крестьян произошли в Имеретин, Гурии, Абхазии, но все эти стихийные волнения были подавлены царскими войсками.

В период крестьянской реформы выразителем интересов трудящихся масс, прежде всего крестьянства, явилась демократически настроенная интеллигенция, так называемые тергда-леулеби (буквально: «испившие воды Терека»). Так именовали молодых грузин, получивших высшее образование по ту сторону р. Терек, т. е. в России. Тергдалеулеби развивали лучшие традиции грузинской культуры. Формированию их общественно-политических воззрений во многом способствовала русская революционно-демократическая идеология.

В годы первого демократического подъема в Петербурге училось около 30 студентов-грузин, среди них Илья Чавчавад-зе, Акакий Церетели, Нико Николадзе, Георгий Церетели и др. Некоторые из них были связаны с руководителями общероссийского освободительного движения. В 1861 г. грузины участвовали в студенческих волнениях, за что 13 из них были арестованы. После подавления волнений лишь часть грузинских студентов осталась в Петербурге и принимала участие в работе русских революционных организаций и кружков. Большинство молодежи вернулось на родину, где развернуло борьбу против социальной несправедливости и национального гнета царизма.

Грузинские шестидесятники, начертавшие на своем знамени буржуазно-демократические лозунги свободы, равенства и братства, в национальном вопросе выдвинули сформулирован-1 ное И. Чавчавадзе требование: «Мы должны принадлежать самим себе»

Наиболее радикальная молодежь Грузии связывала освобождение своего народа от социального и национального угнетения с перспективой общероссийской революции, частью кото-' рой считала и собственное движение. Борясь против грузинских феодалов — прислужников царизма, тергдалеулеби выступали и против тех, кто впадал в узкий национализм. Н. Николадзе, в молодости разделявший социалистические идеи «Колокола», подчеркивал, что, соединив свою судьбу с русским революционным движением, с борьбой русского народа против крепостничества и капитализма, «Грузия скорее доберется до возможно лучшего устройства своего положения, чем находясь в сщрзе пли под покровительством (мы не говорим о владычестве) какой бы то ни было европейской нации, не говоря уже о Турции или о Персии». Он указывал, что, укрепившись в Грузии, Франция или Англия принялись бы «цивилизовать» ее «на манер Алжира или же эксплуатировать на манер Индокитая» ].

Выступления крестьян, боровшихся за полное уничтожение помещичьего гнета, находили отражение и поддержку у тергдалеулеби прежде всего в их замечательных художественных и публицистических произведениях. Некоторые из этих произведений (поэмы И. Чавчавадзе «Видение» и «Разбойник Ка-ко», повесть Д. Чонкадзе «Сурамская крепость» и др.) звучали как призыв к крестьянству расправиться со своими поработителями. В «Записках проезжего» И. Чавчавадзе впервые на грузинском языке употребил слово «революция».

Приступая к реформе, царское правительство, по словам Николадзе, «думало заткнуть глотку крестьянам Имеретии, Гурии и Мегрелии перспективою будущего освобождения, не задевая в то же время интересов дворянства этих областей», оно гг «закончило» крестьянский вопрос в Грузии «переименованием крепостных крестьян в крестьян, поселенных на помещичьих землях». По мнению Н. Николадзе, реформа была «узаконением грабежа и разбоя, подлости и преступления». Вслед за Огаревым, используя его оценку «Положений» 19 февраля, Николадзе заявил: «Народ царем обманут!»

Тергдалеулеби выступали за демократизацию суда, за распространение земской реформы на Кавказ. «Вводили новые реформы,— писал А. Церетели,— по названию все было хорошо, а по существу ничего не годилось. Например, какие плоды можно было ожидать от суда, в котором воспрещался народный язык и народ вследствие незнания языка судопроизводства попадал в руки шкуродеров и грабителей».

Тергдалеулеби полагали, что отмена крепостного права, полная ликвидация всех его пережитков позволит народу добиться гражданских свобод, национальной независимости, а затем всеобщего благополучия.

В 1876 г. тергдалеулеби торжественно отметили 10-летие своего органа — газеты «Дроэба». Но еще до этого между ними возникли разногласия, приведшие к расколу. Как единое течение тергдалеулеби перестало существовать вследствие обострения противоречий, возникших в ходе капиталистического развития пореформенной Грузии. Если в период борьбы против крепостнического строя крестьяне, неимущее городское население, зарождавшаяся буржуазия выступали вместе, то к концу 70-х годов все отчетливее стал проявляться антагонизм между буржуазией и массой мелких производителей, задавленных остатками крепостничества и эксплуатируемых капиталом. Это не могло не найти отражения в сфере идейной жизни.

Группа Н. Николадзе (Г. Церетели, С. Туманишвили и др.) выражала интересы подымавшейся грузинской буржуазии и на первом этапе своего существования активно выступала против царизма и реакционного дворянства. Она сплотилась вокруг газеты «Обзор», а затем вокруг газет «Новое обозрение» и «Ква-ли» («Борозда»), Члены группы заявляли, что единственным спасителем нации и страны ,от нищеты и рабства была, есть и будет буржуазия. В дальнейшем эта группа, позабыв «интересы нации и страны», стала постепенно отходить от демократии. Н. Николадзе отказался от идеалов 60-х годов, квалифицируя свою критику крестьянской реформы как ошибочное порождение «юного энтузиазма». В 90-х годах группа Николадзе нашла приют в лагере национал-либерализма.

Другая группа общественных деятелей — И. Чавчавадзе, А. Церетели, Важа Пшавела, А. Казбеги, Я. Гогебашвили, Р. Эристави в современной грузинской историографии иногда именуется поздними тергдалеулеби. В период 80—90-х годов эта группа все еще продолжала дело просветительства и проповедь общедемократических идей. Однако почва, на которой выросли эти идеи, все более уходила из-под ног (если не считать горных районов, почти не затронутых капитализмом). Появились новые антагонистические классы — буржуазия и пролетариат, между которыми развертывалась острая борьба. Усилилось расслоение крестьянства.

Крестьяне, ремесленники, формирующийся рабочий класс поднимались на самостоятельную борьбу за свое социальное и национальное освобождение. Выразителями интересов грузинского крестьянства, кустарей и ремесленников в 70-е годы являлось революционное народничество, представленное прежде всего студенческой, разночинной молодежью (И. Джабадари, Г. Зданович-Майашвили и др.). Члены тайных народнических организации (Э. Иоселиани, И. Кикодзе, М. Кипиани, С. Мга-лоблишвили, III. Давиташвили, Г. Читадзе и др.), подобно своим русским друзьям, двинулись «в народ». Грузинские революционеры принимали активное участие и в общероссийских народнических организациях. Тайные народнические кружки возникали также среди студентов-грузин, обучавшихся в Цюрихе, где в середине 70-х годов образовалась группа «Угели» («Ярмо»).

Общественно-политические взгляды грузинских народников в основном совпадали со взглядами их русских единомышленников. Грузинские народники выдвигали на передний план социальные проблемы и подчиняли им национальный вопрос, связывая освобождение своей родины от колониального ярма с победой общероссийской революции. Они установили тесные контакты с русскими народниками. По словам Ш. Давиташвили, грузинские революционеры стремились подготовить население всего Кавказа, независимо от национальности, к всеобщему восстанию и быть готовыми в час борьбы к выступлению совместно с революционными силами всей страны. Революционная агитация и тактика «хождения в народ» и в Грузии не принесли сколько-нибудь значительного практического результата. В 1876 г. организация грузинских революционных народников была разгромлена.

В конце 70-х и начале 80-х годов, когда в стране сложилась революционная ситуация, вновь оживилась деятельность грузинских народников. В своих органах «Имеди» («Надежда»), «Шрома» («Труд»), издаваемых легально в 1881—1883 гг., А. Пурцеладзе, М. Асатиани, С. Чрелашвили и др. подчеркивали, что они ставят своей целью защиту крестьянина-земле-дельца. Критикуя сторонников выдвижения на первый план национального вопроса, публицисты «Имеди» указывали: «В первую очередь должно обратить внимание на распределение земли» '.

В период 80—90-х годов большинство грузинских народников отказалось от революционной борьбы против самодержавия и перешло на позиции либерального народничества.

. В годы реакции, наступившей после второй революционной ситуации, усилилось гонение на грузинский язык, литературу, прессу и театр. В официальных документах чиновники избегали даже упоминания слова «Грузия», предпочитая пользоваться названиями «Тифлисская» и «Кутаисская» губернии. В обоснование колониальной политики царизма распространялись теории, что времена малых наций якобы ушли в прошлое, что эти нации обречены историей на поглощение более крупными соседями.

Грузинская интеллигенция в этих условиях активизирует борьбу против национально-колониального гнета царизма. Даже автор грабительского проекта условий «освобождения» крестьян Д. Кипиани выступил с протестом против действий чи-новников-русификаторов и поддерживавшего их церковного клира, за что был отстранен от должности губернского предводителя дворянства и сослан.

Активную роль в национально-освободительном движении Грузии в эти годы продолжала играть группа общественных деятелей, объединившаяся вокруг газеты «Иверия» («Грузия»). В рядах грузинской интеллигенции, выражавшей интересы растущей буржуазии и либерального дворянства, шла борьба за руководство национальным движением. И дворянство, и буржуазия пытались говорить от имени всей нации, выдавая свои узкоклассовые интересы за общенародные. На страницах «Иве-рии» национальный вопрос объявляется важнейшим вопросом общественной жизни. Возникает так называемая теория «примирения классов» — одна из характернейших черт идеологии поздних тергдалеулеби. Согласно этой теории, развитие классовой борьбы среди грузин ослабило бы нацию и облегчило бы царизму уничтожение ее самобытности. Поздние тергдалеулеби призывали грузин без различия сословий, общими силами защищать свою национальную самобытность, язык, культуру. Защита трудящимися своих социальных прав, их борьба против социального гнета снимались или отодвигались до завершения задач национального освобождения. Это препятствовало демократизации национально-освободительного движения, вовлечению в его ряды крестьян и городских «низов», страдавших от произвола и эксплуатации феодалов и буржуазии, в том числе, разумеется, и грузинских.

По мнению сторонников теории «примирения классов», аграрный вопрос был в основном уже решен «великой реформой» и причина отсталости страны крылась в отсутствии национальной независимости. При этом прошлое Грузии освещалось односторонне. Феодалы изображались исключительно как героические предводители борьбы за национальную независимость, сословное же неравенство и угнетение крестьян замалчивались.

Теорию «примирения классов» поддерживал своим огромным авторитетом И. Чавчавадзе, предоставляя ее сторонникам страницы редактируемой им газеты «Иверия». В некоторых его собственных статьях также указывалось, что главное в общественной жизни Грузии — борьба против национального угнетения, защита национальной культуры, языка, школы, что никакой другой, более жгучей и необходимой цели не может иметь сын современной Грузии. Чавчавадзе полагал, что борьбу за национальную независимость должна возглавить просвещенная часть дворянства, сплачивая вокруг себя все остальные социальные силы. Подобные надежды, разумеется, не имели жизненной основы. Да и сам И. Чавчавадзе своими высокохудожественными произведениями, правдиво отражающими грузинскую действительность, выносил смертный приговор теории «сословного мира» и «примирения классов». Созданные им портреты дворян воспринимались современниками не как призыв к возвеличению «первого сословия», а как разоблачение этою паразитического класса. Всем своим художественным творчеством И. Чавчавадзе, преодолевая ошибочные, утопические черты собственного мировоззрения, как бы убеждал общественность в невозможности «перебросить мост» между сословиями, примирить их. Этим самым он объективно сыграл крупную роль в защите интересов грузинского крестьянства, в мобилизации демократической интеллигенции на борьбу с пережитками средневековья, с национальным угнетением.

Для защиты и развития грузинской культуры группа И. Чавчавадзе, лучшие представители грузинской интеллигенции создавали различные культурно-просветительные учреждения. Наиболее важным из них было «Общество по распространению грамотности среди грузин», возникшее в 1879 г. Оно открывало школы и читальни, заботилось об охране памятников, издавало учебники, собирало лучшие образцы народного творчества. Однако ни это общество, ни другие ему подобные не являлись массовыми демократическими учреждениями. Они охватывали лишь верхушечные слои народа, интеллигенцию и не могли поднять национальное движение на уровень общенародного протеста против царизма и эксплуататорских классов. Трудящиеся Грузии относились с сочувствием и симпатией к борьбе демократической и либеральной интеллигенции за поруганные права нации, но для них оставалась чуждой проповедь примирения сословий, возведение «просвещенного» дворянства в ранг выразителя общенациональных чаяний.

В 90-х годах в Грузии создались условия для распространения среди интеллигенции и передовых рабочих идей марксизма. Зарождавшаяся революционная социал-демократия, опираясь на научный социализм, наметила правильный путь решения выдвинутых жизнью как социального, так и национального вопросов применительно к условиям Грузии.