Национально-освободительное движение угнетенных народов Среднего Поволжья и Приуралья в конце 19 века

Народы Среднего Поволжья и Прикамья — татары, башкиры, чуваши, мари, мордва и удмурты проживали на территории многих районов империи. Но основная их масса была сосредоточена в Казанской, Вятской, Симбирской, Пензенской, Нижегородской, Уфимской и Оренбургской губерниях. Уровень социально-экономического развития этих народов был неодинаков. Относительно более высок он был у татар и башкир, хотя и они, особенно башкиры, намного отставали в социально-экономическом развитии от русских. У мари и удмуртов весьма живучи были еще патриархально-родовые отношения. До 1863—1865 гг. башкиры находились в военном ведомстве и несли военную службу как казаки. 2 июля 1865 г. они перешли в податное сословие.

Среднее Поволжье и Башкирия во второй половине XIX в. уже являлись составной частью общероссийского рынка, здесь также шел процесс развития капитализма, хотя еще сильны были остатки крепостничества и пережитки патриархально-родовых отношений. Развивалось товарное земледелие, росла зависимость крестьян от рынка. Татарская, башкирская, чувашская, мордовская, удмуртская и марийская деревня постепенно оказалась во власти скупщиков, появились местные кулаки, ростовщики и торговцы. Наиболее сильной торгово-ростовщическая буржуазия была у татар.

В пореформенный период углубляется процесс классового расслоения деревни. У татар, башкир и мордвы он шел быстрее, чем у чувашей, мари и удмуртов. Не находя работы в своей деревне, беднота зачастую уходцла на заработки, занималась отхожими промыслами.

В торговлю и промышленность проникал национальный, прежде всего татарский, капитал. Последний приобретал неоспоримую силу в хозяйстве края. Конец века ознаменовался формированием татарского пролетариата, трудившегося рядом с русскими рабочими не только на предприятиях Казанской губернии, но и на многих заводах и фабриках Урала, Оренбурга и других мест.

Татары издавна жили во многих районах страны, но наиболее компактно татарское население было сосредоточено на территории современной Татарской республики. В развитии национальной культуры важную роль играла Казань. Она являлась основным центром подготовки татарской буржуазной интеллигенции. Здесь было немало духовных школ — мектебе (начальных) и медресе (средних). В Казани раньше, чем в других центрах, появляется национальная печать, формируется литературный язык. Татарская буржуазия была активной силой также в Уфе, Оренбурге, Троицке. Если к концу XIX в. все признаки, характеризующие буржуазную нацию, в татарском обществе были налицо, то этого нельзя сказать о других народах края. Чуваши, удмурты, мари и мордва в социально-экономическом отношении отставали от татар, у них имелись лишь отдельные элементы и признаки нации.

Несколько иначе обстояло дело в Башкирии. Развитие капитализма здесь проходило в тесной связи с колонизацией края, сопровождавшейся массовым ограблением населения. Объектом грабежа были прежде всего башкирские земли. Под видом упорядочения земельных отношений по закону 10 февраля 1869 г., дополненному другими актами, началось новое размежевание башкирских земельЕго истинный смысл заключался в создании условий для захвата земель казной, помещиками и чиновниками под видом покупки на весьма льготных условиях. К землям башкир потянулись жадные руки высокопоставленных царских чиновников. Министерство государственных имуществ, организовавшее расхищение башкирских земель, Салтыков-Щедрин назвал «Департаментом Расхищений и Раздач». В. И. Ленин по поводу книги Н. В. Ремезова «Очерки из жизни дикой Башкирии» отмечал, что это «живое описание того, как „коло-низаторы“ сводили корабельные леса и превращали „очищен-ные“ от „диких11 башкир поля в „пшеничные фабрики14. Это — такой кусочек колониальной политики, который выдержит сравнение с какими угодно подвигами немцев в какой-нибудь Африке» 1 2.

Среди «покупателей» земель были также башкирская и татарская знать, купцы и чиновники. Усиление колонизации края, массовые расхищения земельных богатств, связанные с процессом первоначального накопления капитала, и последующее развитие буржуазных отношений в деревне вели к крупной ломке башкирского хозяйства. Особенно это сказалось в западной, оседло-земледельческой Башкирии; в восточной же ее части еще сохранялся полукочевой образ жизни, хотя и здесь коренные жители, теряя пастбище и скот, все более переходили к земледелию и оседлости. Беднота, не имея семян и сельскохозяйственных орудий, сдавала свою землю в аренду зажиточным башкирам или соседним русским и татарским крестьянам и шла к «своим» арендаторам в батраки или уходила на отхожие промыслы. Зажиточные же башкиры, увеличивая посевные площади и применяя наемный труд, усиливали товарность своего хозяйства.

К концу XIX в. социальный состав башкирского общества был довольно сложным. Сохранились еще пережитки патриархально-родовых отношений, но имелась уже торговая и появлялась промышленная буржуазия. Последняя, несмотря на относительную слабость, приобрела известный вес в экономике и старалась упрочить свое положение на местном рынке. Шел процесс формирования башкирской буржуазной нации. Однако не все признаки нации проявлялись с достаточной полнотой даже к концу века. В частности, весьма ощутительно было наличие диалектов в башкирском языке.

Руководящая роль в экономической жизни края принадлежала татарской буржуазии, которая стремилась (и не без успеха) установить свое безраздельное господство над остальными тюркоязычными и другими нерусскими народами Среднего Поволжья, Прнуралья, Сибири и Средней Азии. В борьбе за рынки ей пришлось столкнуться с более могущественными русскими конкурентами, на стороне которых выступало к тому же и царское правительство. Борьба за обладание рынком явилась экономической основой возникновения буржуазного национализма.

Усиление буржуазно-национального движения среди народов Среднего Поволжья вызывалось и колониальной политикой русского самодержавия. Правда, применявшиеся ранее средства, как, например, насильственное крещение, сожжение мечетей, языческих молелен, аресты и ссылки «отступников» и т. п., оказались теперь неэффективными. В новых условиях царизм решил несколько изменить свою политику, прибегнув к более утонченным средствам идеологического воздействия для распространения «православия». Так возникла система Ильминского, рекомендовавшая использовать для укрепления христианства среди народов Поволжья, Прикамья, Казахстана и Средней Азии миссионеров, священников, учителей, вышедших из среды тех же «инородцев». С этой целью допускалось печатание церковных и других религиозных книг на их разговорном языке, но русскими буквами, открывались так называемые русскО-тузем-ные начальные школы для подготовки миссионеров. Однако царизм не отказался и от применения грубой силы и разнузданной шовинистической пропаганды.

Народы Поволжья и Приуралья вели упорную борьбу против своих угнетателей, как русских, так и местных. В 1878— 1879 гг. имели место массовые, охватившие территорию более семи уездов Казанской губернии, волнения крестьян-татар, возмущенных непосильным налоговым гнетом и религиозными преследованиями. В некоторые пункты власти двинули карательные силы. В период революционной ситуации 1879—1881 гг. и в последующие годы антиколониальное движение развернулось в Башкирии. Башкиры выступали против расхищения их общинных земель и лесов, боролись за возвращение отнятых у них казной, чиновниками и помещиками пахотных и лесных угодий, совершали самовольные захваты земель у помещиков. Бри этом они не считались ни с национальной принадлежностью дворян, ни с духовными званиями землевладельцев-цер-ковников.

Против царской национально-религиозной политики, против засилия и произвола чиновников, феодалов, мусульманского и православного духовенства, фанатизма и невежества поднимает свой голос и татарская демократическая интеллигенция. В Поволжье появляются в местной среде просветители (К. На-сыри, X. Ямашев и др.), демократическая литература, выражающая интересы прежде всего крестьян.

Религия ислама, служившая сохранению феодальных отношений, стала преградой и для растущей национальной, прежде всего татарской буржуазии. Национальная буржуазия стремилась приспособить религию и связанные с нею учреждения к своим классовым интересам, которые пришли в противоречие с феодально-клерикальными догмами. Сторонники сохранения старых, схоластических и мистических устоев в религии, культуре и быту назывались кадимистами, а их противники — джа-дидами (от арабского «усул-и-джадид»—новый метод). В пореформенный период, особенно с 80-х годов, между ними разгорелась острая борьба, внешним выражением которой были споры вокруг методов обучения в мусульманских школах.

Кадимисты, следуя догмам ислама, держали народ в духовном порабощении: «правоверным» нельзя было петь, изображать живые существа, писать стихи на житейские, лирические темы, не допускалось развитие театрального и некоторых других видов искусства. Мусульманин должен был быть послушным рабом аллаха и его представителя на земле — царя. В руках священнослужителей находилось все дело воспитания детей и юношества, вся система образования. Наука, как и в мрачные годы средневековья, рассматривалась ими как служанка богословия.

Полное господство духовенства над мусульманской школой в Поволжье, Прнуралье, Средней Азии, Азербайджане, Казахстане, Крыму исключало возможность светского образования, усугубляло отсталость местной буржуазии, лишая ее возможности пользоваться достижениями европейской цивилизации в конкурентной борьбе. В духовных школах царили догматизм и формализм, догмы религии принимались как бесспорные истины. Долгие годы находясь в стенах тесных, грязных мектебе и медресе, обучаясь у невежественных мулл и ишанов, учащиеся выходили духовно искалеченными.

Буржуазии окраин нужна была своя национальная интеллигенция: учителя, адвокаты, врачи, инженеры, нужны были грамотные люди для ведения торговых и промышленных дел. Русские же школы готовили их в пичтожном количестве. Так, с 1834 по 1867 г. 1-ю Казанскую гимназию окончил только 31 ученик из татар и башкир. Среди татарской буржуазии возникает движение за реформу старой системы мусульманского образования.

Сторонники этой реформы — джадиды до возникновения массового революционного движения в Поволжье и Приуралье сыграли положительную роль, выступая против ряда существенных проявлений феодально-клерикального мракобесия, в полном сокрушении которого были заинтересованы прежде всего широкие массы трудящихся мусульман.

Движение джадидов отражало некоторые общедемократические требования в деле улучшения преподавания в школе, способствовало распространению грамотности среди населения. Коран запрещал общение с «иноверцами», сковывал науку, просвещение, культуру, закрепощал женщин. Джадиды выступали против подобных преград, за развитие среди мусульман литературы и искусства, за европейскую одежду и быт, за отказ от обычаев, запрещающих общение с христианским населением.

Джадидизм никогда не был однородным течением. В рядах его сторонников все более разгоралась борьба двух тенденций — либерально-националистической и демократической. Эти тенденции ясно наметились в 80-х годах, отразившись в трактовке задач первых же новометодных школ, в их программах и учебниках. Позже споры охватили вопросы политики, путей развития, ориентации мусульманских народов России. Идеологи националистической либеральной буржуазии выступали противниками демократических идей, идей братства и интернационализма, проникавших в среду мусульман, были врагами освободительного движения. Националистическими лозунгами о единстве интересов всех «правоверных» они старались отвлечь трудящихся от социальных вопросов.

Джадидам этого направления никогда не были близки иытересы трудового народа. Они и не ставили задачу ликвидации социального угнетения и неравенства, считая их установленными от бога. Они стремились лишь несколько реформировать мусульманскую религию, приспособив ее к потребностям капиталистического развития. Не удивительно, что по мере усиления реакционности буржуазии, выступавшей к концу XIX в. в союзе с феодалами и мусульманским духовенством против революционного движения, идеологи мусульманской буржуазии утратили свои прогрессивные черты. Впоследствии их деятельность приняла открыто контрреволюционный характер.

Демократическая часть мусульманской интеллигенции Поволжья и Прикамья выражала интересы крестьянских масс и трудящихся горожан, боровшихся против колониального и национально-религиозного гнета царизма, местных феодалов и буржуазии. Участвуя в реформе школ, демократы-просветители Татарии и Башкирии связывали с успехами науки, с развитием образования свои сокровенные надежды на освобождение народа от всех форм угнетения и эксплуатации. Благодаря усилиям прежде всего демократов-просветителей новометодная школа сыграла значительную роль в распространении элементарных научных знаний и ознакомлении коренного населения национальных районов с русской культурой.

«Духовным отцом» джадидизма считается крымский обуржуазившийся землевладелец Исмаил (Исмагил)-бек Гасприн-ский. Он получил воспитание в Московской военной гимназии и, по собственному признанию, испытал сильнейшее влияние идей М. Н. Каткова, о котором весьма лестно отзывался. Позже Гаспринский много лет жил в Турции, где завел обширные связи. Если к этому добавить, что он, по отзывам современников, обладал немалым состоянием, то будет ясно, чем руководствовался, из каких источников черпал вдохновение этот идеолог татарского буржуазного национализма.

Появление джадидизма, естественно, нельзя связывать исключительно с деятельностью Гаспринского. Джадидизм был вызван глубокими социально-экономическими, общественно-политическими изменениями в жизни тюркских народов России, происходившими в пореформенный период. Гаспринскому же принадлежит лишь более четкая формулировка принципов и требований джадидизма.

С 1883 г. Гаспринский стал издавать в г. Бахчисарае газету «Терджиман» («Переводчик»), ставшую главным органом джа-дидов. Уже в 1884 г. им была разработана новая система школьного обучения, по которой наряду с религиозными предметами предполагалось введение в программу и светских дисциплин — математики, географии, истории, русского языка, общих сведений о коммерции. В том же году в Бахчисарае открылась новометодная школа. Во второй половине 80—90-х годов подобные школы открываются в Казани, Уфе, Оренбурге и других городах Среднего Поволжья и Приуралья. В 1890 г. в Уфе было открыто новометодное медресе «Усмания», в 1896 г. в Оренбурге — медресе «Хусаиния», а в Троицке — «Расулия». Обучение в них велось прогрессивным звуковым методом. Одной из положительных сторон новых школ явилось изучение русского языка, что давало возможность учащимся несравнимо шире и глубже усвоить основы наук. Еще большим шагом вперед было введение в них преподавания родного языка.

В реформе школы принимали активное участие представители татарской, башкирской, позже также узбекской, таджикской и казахской интеллигенции. Они составляли учебники для начальных и средних школ на родном языке, организовывали любительские театральные группы, открывали читальни, библиотеки, книжные магазины. Во многих школах был принят новометодный букварь. Наибольшей известностью пользовался учебник, составленный татарским учителем 3. Шимухаммедо-вым в 1894 г. С турецкого и русского языков был переведен на татарский язык ряд учебников для средних школ. Борьбу за реформу школы поддерживал известный деятель татарской демократической культуры Каюм Насыри — составитель первых татарских учебников по географии, арифметике и физике, а также башкирский просветитель, автор ряда учебников Мухаммед Салим Умидбаев.

Несмотря на преследование со стороны кадимистов, население охотно отдавало детей в новометодные школы. Число их из года в год увеличивалось. Новые медресе содержались за счет крупных промышленников и купцов, а начальные школы (мек-тебе) — за счет сельских обществ.

К концу XIX в. последователи Гаспринского все больше отходят от тех ограниченно-просветительских задач, которые они вначале ставили, и сосредоточивают свое внимание на обосновании идей национальной исключительности. Играя на религиозных чувствах мусульман, джадиды попытались заразить их ядом буржуазного национализма и пантюркизма. Татарский поэт-демократ Габдулла Тукай позднее писал в связи с этим, что Исмаил Гаспринский живет во имя капитала, торгует национализмом во имя капитала Ч

Следует подчеркнуть, что в Поволжье и Прикамье, особенно в мусульманской деревне, джадидизм нередко выходил за ограниченные пределы реформы школы. Трудящиеся мусульмане развертывали борьбу не только против устаревших форм образования, но и против реакционных канонов ислама, против патриархально-феодальных устоев в быту.