Попытки Временного правительства регулировать хозяйство в России

Царизм оставил в наследство хозяйственную разруху в стране. Кризис усугублялся хищничеством капиталистов, помещиков и кулаков, беззастенчиво наживавшихся на бедствиях народа. Война и разруха заставляли Россию, как и другие воюющие державы, идти по пути государственного регулирования экономической жизни. Необходимость в нем после Февральской революции еще более возросла. Вместе с тем выросли и экономические возможности, связанные с дальнейшим развитием государственно-монополистического капитализма. Этот процесс в послефевральский период происходил в сложной и противоречивой обстановке. С одной стороны, в 1917 г. усилилась монополизация, выражавшаяся в дальнейшем синдицировании промышленности и быстром развитии более высоких типов объедннений — мощных финансовых групп и трестов. С другой стороны, в России наблюдалась едва ли не самая чудовищная среди воюющих держав дезорганизация хозяйства. Буржуазия и Временное правительство понимали необходимость государственного регулирования экономики. Однако условия двоевластия, организованность и активность пролетариата, политическая свобода мешали осуществить единственно приемлемый для буржуазии вариант контроля над хозяйством: в пользу капиталистической верхушки и против народа.

Ограничив себя задачей подновить существовавший при царизме аппарат военно-государственного регулирования хозяйства, Временное правительство не создало ни общего плана его реформирования, ни какого-либо центрального учреждения, которое возглавило бы всю систему регулирования хозяйства. В результате каждое хозяйственное ведомство действовало в своей области без необходимого согласования с другими. Временное правительство отказалось от создания государственных органов, которые бы решительно вмешивались в экономику. Вне контроля государства оставались банки — нервная система капиталистической экономики. Обнаружив свою неспособность провести самые элементарные меры борьбы с разрухой, правительство буржуазии в то же время всячески противодействовало попыткам рабочего класса установить свой контроль за производством и распределением на местах.

В течение первой половины марта Временное правительство восстановило деятельность почти всех царских министерств, особых совещаний, комитетов и комиссий, ведавших хозяйственными вопросами. Не удалось сохранить лишь Особое совещание по продовольствию, которое заменили не менее громоздким Общегосударственным продовольственным комитетом. Из 38 членов этого комитета всего 10 делегировались Советами. Состав старых учреждений был только несколько подновлен.

Временное правительство организовало ряд новых комитетов, столь же малооперативных и бюрократических, как и унаследованные им от царизма.

По подсказке буржуазных организаций Временное правительство объединило в руках одного «главноуполномоченного» снабжение металлами и топливом предприятий, работавших на оборону, и путей сообщения. На этот пост был назначен ставленник монополий инженер и предприниматель П. И. Паль-чипский — одна из самых крупных фигур в аппарате русского государственно-монополистического регулирования хозяйства. Он сосредоточил в своих руках большую власть, являясь одновременно товарищем министра торговли и промышленности, товарищем председателя (фактически председательствующим) Особого совещания по обороне и товарищем председателя Особого совещания по топливу.

Наиболее «радикальной» мерой, которую готовило Временное правительство, было установление государственных монополий на сбыт главнейших продуктов: хлеба, угля, металлов, нефти. Но в первые месяцы революции была провозглашена лишь монополия на хлеб. Ее введение в большой мере объяснялось давлением на правительство со стороны революционных масс и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Однако и это самое решительное из регулирующих мероприятий Временного правительства, как признавали и сами министры, фактически оставалось на бумаге. Причина срыва монополии па хлеб заключалась в том, что правительство при проведении монополии не опиралось на трудящиеся массы, а влиятельные буржуазные, помещичьи и кулацкие круги противодействовали ее осуществлению.

В своей регулирующей деятельности правительство Львова было непосредственно связано с монополиями и организациями капиталистов («Продамета», «Кровля», Советы съездов промышленников и военно-промышленные комитеты). Крупнейшие частные банки привлекались к финансированию главных хозяйственных начинаний властей. Монополистические объединения наделялись правами государственных органов. Временное правительство перепоручало некоторые экономические функции общественным и представительным организациям буржуазии.

Дорвавшись до государственной власти, буржуазия с необычайной жадностью принялась расхищать народное достояние.

Важнейшими источниками обогащения банкиров служили различные операции с акциями, принявшие в 1917 г. невиданный размах, и участие в прибылях подчиненных компаний.

Банки беззастенчиво загребали деньги из государственной кормушки. Задолженность частных банков Министерству финансов увеличилась с 1 марта по 1 июня на 454,4 млн. руб.

По настоянию буржуазии пересматривались условия государственных контрактов на оборонные заказы в пользу поставщиков. Цены повышались не только за будущие, но и за прошлые поставки, даже осуществленные при самодержавии.

Политика государственного регулирования цен также проводилась в корыстных интересах монополий. Вводимые правительством «предельные» и «твердые» цены, как правило, превышали уровень, существовавший до нормировки. Уже зафиксированный уровень пересматривался по нескольку раз. Так, цены на донецкий уголь только в марте—апреле повышались дважды и возросли на 61 %.

Источником наживы буржуазии за счет народа была и бы-стран инфляция, т. е. обесценение бумажных денег, которыми капиталисты оплачивали труд рабочих, а буржуазное государство рассчитывалось с крестьянством за хлебные поставки.

«Вакханалией мародерства» окрестил В. И. Ленин хозяйничанье капиталистов в эти весенние месяцы. «Промышленники,—писал он,—всю Россию ограбили за два месяца после революции» *.

Регулирующая деятельность правительства и монополий, сопровождаемая безудержным грабежом народного достояния, оказалась настолько ничтожной, что не могла не только приостановить, но даже замедлить хозяйственную разруху. И если страна уже в эти первые месяцы не скатилась в бездну экономической катастрофы, то заслуга принадлежала не буржуазии и не правительству, а трудящимся массам.