Новый революционный подъём в стране осенью 1917 года

Призыв большевиков к переходу всей власти в руки Советов нашел горячий отклик среди трудящихся масс. Они не хотели больше жить по-старому и рвались в бой против своих угнетателей. Революционное движение в стране осенью 1917 г. достигло небывалой силы. Оно стало массовым и проходило в самых острых и разнообразных формах. Особое значение приобрел рабочий контроль над производством и распределением. Практическое осуществление этого большевистского лозунга было неотделимо от общей борьбы за диктатуру пролетариата, от мощного забастовочного движения рабочих, которое в тот период отличалось высокой политической сознательностью и сплоченностью.

1 сентября 110 тыс. металлистов и горняков промышленного Урала провели однодневную политическую забастовку. Они потребовали немедленного созыва Всероссийского съезда Советов, способного отобрать власть у обанкротившихся правителей. Рабочие Нижне-Тагильского и Богословского заводов отстранили администрацию и стали контролировать деятельность этих предприятий.

Высокую организованность пролетарских рядов показала забастовка московских кожевников. На помощь им пришли петроградские рабочие, решившие отчислить однодневный заработок в пользу бастующих. О поддержке этой забастовки заявили рабочие и других городов. Забастовка превращалась во всероссийскую. В середине октября кожевники приняли резолюцию о передаче всей власти Советам и потребовали отобрать предприятия у тех капиталистов, которые не желали идти на соглашение с рабочими. Предприниматели вынуждены были принять большую часть их требований.

В ночь на 24 сентября вспыхнула всеобщая забастовка железнодорожников, охватившая 44 железные дороги (из 51), на которых работало свыше 600 тыс. человек. Учитывая, однако, тяжелое положение в стране, железнодорожники старались поддерживать бесперебойное снабжение фронта и подвоз продовольствия населению. Буржуазная печать подняла яростную кампанию против железнодорожников, обвиняя их в предательстве. ЦК РСДРП (б) призвал трудовые массы окружить бастующих атмосферой полного сочувствия, оградить их от травли и провокаций контрреволюционных банд.

Временное правительство пошло на уступки, согласившись на незначительное увеличение заработной платы железнодорожникам. Соглашательский Всероссийский исполнительный комитет железнодорожников (Викжель) объявил о прекращении забастовки с 27 сентября. Рабочие отдельных железных дорог не подчинились Викжелю и продолжали бастовать.

Яркую страницу вписал в историю рабочего движения тех дней бакинский пролетариат. 27 сентября развернулась всеобщая забастовка нефтяников; в ней участвовало 30 тыс. человек. Моряки Каспийского торгового флота отчислили однодневный заработок в забастовочный фонд. Солдаты гарнизона и матросы Каспийской военной флотилии вместе с рабочей милицией взяли под охрану промыслы. Нефтепромышленники вынуждены были признать коллективный договор, подготовленный стачечным комитетом, в который входили П. Джапаридзе, И. Фиоле-тов, М. Азизбеков и другие организаторы пролетарских масс.

Решительно и самоотверженно действовали шахтеры Донбасса. Так, по постановлению Совета рабочих депутатов Щер-биновского района были арестованы некоторые шахтовладельцы как злостные саботажники, а их шахты конфискованы. Горнопромышленники Юга России потребовали от Временного правительства быстрых и решительных мер против Щербиновского Совета. Керенский приказал освободить шахтовладельцев, вернуть им шахты и арестовать членов Совета «за самоуправство и анархию». Рабочие отказались выполнить это приказание. В Донбасс были направлены казачьи части для усмирения «непокорных». Но это не сломило рабочих. Атаман Каледин с тревогой сообщал Временному правительству, что донецкие шахтеры не желают признавать никакой власти, кроме Советов.

Крупным выступлением пролетариата осенью 1917 г. была забастовка текстильщиков Московского промышленного района. 21 октября вспыхнула забастовка в Иваново-Вознесенске, Шуе, Костроме, Коврове, Кинешме и других городах. 300 тыс. рабочих продемонстрировали готовность выступить на борьбу против Временного правительства. Они изгоняли и арестовывали администрацию, брали в свои руки контроль над многими предприятиями, выставляли вооруженную охрану и запрещали вывоз с фабрик готовой продукции. Подготовка к забастовке слилась с подготовкой к вооруженному восстанию. Стачка текстильщиков переросла в открытое выступление против капиталистического строя в России.

Выступления рабочих осенью 1917 г. по своему размаху значительно превосходили забастовочное движение накануне свержения самодержавия. Если в япваре—феврале бастовало около 700 тыс. рабочих, то в августе — октябре только в массовых забастовках участвовало около 2 млн. человек *. Рабочие в большинстве своем стояли на стороне большевиков и были готовы к самой решительной борьбе с буржуазией.

Осень 1917 г. ознаменовалась дальнейшим обострением классовой борьбы в деревне. Крестьяне убеждались на собственном опыте, что Временное правительство не собирается решать аграрный вопрос. Эсеры, входившие в правительство, отказались от проведения аграрной реформы на основе уравнительного землепользования, заменив ее реакционным проектом земельного закона министра земледелия С. Л. Маслова. По этому закону у помещиков оставалась большая часть земли, отчуждались лишь незасеянные поля, да и то за выкуп под видом арендной платы. Партия эсеров, писал В. И. Ленин, обманула крестьян и переползла со своего земельного проекта на помещичий, кадетский. На крестьянские требования «уравнительного землепользования» эсеровские министры ответили карательными экспедициями, арестами членов земельных комитетов. Но этими мерами нельзя было погасить пламя революционной борьбы в деревне.

С особой силой крестьянское движение развернулось в Центральной России. В этом районе находилось и наибольшее число помещичьих имений, здесь крепко держались пережитки крепостничества. Во многих селах и деревнях размещались предприятия. Рабочим, тесно связанным с землей, с крестьянским миром, были особенно близки и понятны цели аграрного движения. Крестьяне стали самовольно захватывать земли помещиков. Массовый захват помещичьей земли и инвентаря стал главной формой крестьянского движения. По далеко не полным данным, таких случаев в мае было 152, в июле — 387, в августе — 440, а в сентябре — 958. Многие крестьянские Советы принимали решения о немедленной конфискации помещичьей земли. На помощь помещикам Временное правительство бросило казаков и воинские команды. Министры-эсеры, именовавшие себя защитниками крестьянских интересов, отдали революционных крестьян во власть карателей. Но это только ожесточало крестьян. Начались расправы с помещиками. Запылали имения ненавистных угнетателей.

В некоторых уездах Смоленской губернии крестьяне изгнали всех помещиков. В одном только Козловском уезде Тамбовской губернии было разгромлено и сожжено в сентябре 46 имений. Оттуда движение перекинулось в соседнюю Рязанскую губернию. Против крестьян были брошены карательные отряды. В Саратовской губернии власти создавали летучие карательные отряды из взвода пехоты и 50 казаков каждый. Тульский губернский комиссар бросил на подавление крестьянского движения три сотни казаков и вызвал еще эскадрон из Тамбова. Против тамбовских крестьян были направлены пехотные подразделения и 4 казачьих эскадрона. Командующий военным округом выслал, кроме того, из Москвы особый отряд из казаков и юнкеров, усиленный броневиками. Отряды солдат были размещены во всех уездах Казанской губернии. В Сибири и на Дальнем Востоке, где не было помещичьего землевладения, аграрное движение разворачивалось в других формах. Крестьяне отказывались повиноваться властям, платить аренду и налоги, самовольно запахивали пустующие земли, изгоняли стражников.

Министр внутренних дел Никитин предложил военному министру Верховскому развернутый план вооруженного подавления крестьянского движения. В Киевской, Бессарабской, Волынской, Минской и Могилевской губерниях, входивших в прифронтовую полосу, он рекомендовал использовать части действующей армии, а в Новгородской, Харьковской, Пензенской, Тамбовской, Херсонской, Самарской и Воронежской — полки, расквартированные в городах этих губерний. В 16 губерниях он просил расквартировать эскадроны тыловых кавалерийских полков, а в Москве, Казани, Харькове, Саратове, Перми, Омске — сводные отряды «на случай экстренных вызовов при массовых эксцессах» '.

За сентябрь—октябрь Временное правительство подавило 105 крестьянских выступлений — в 6 раз больше, чем с марта по июль. Но в борьбе против крестьян карательные экспедиции все чаще и чаще терпели поражение. Целые деревни и села вооружались и поднимались на борьбу против карателей. Нередко солдаты — те же крестьяне, прибывая в село, становились на сторону восставших. По сообщениям чиновников Временного правительства, в Волынской, Рязанской, Подольской, Бессарабской, Минской и других губерниях при поддержке солдат происходил массовый захват помещичьих земель, порубка леса, поджог имений. Крестьянская война с помещиками в крестьянской стране, какой была Россия, неопровержимо свидетельствовала о том, что назрел общенациональный кризис. Крестьянское демократическое движение за землю сливалось в единый поток с социалистическим движением рабочего класса за ликвидацию капитализма в России.

Революционное движение в стране окааывало мощное воздействие на миллионы солдат. Это проявлялось прежде всего в резком падении доверия солдат к верхам армии. Случаев отказа от выполнения приказов командования стало так много, что военные суды не успевали их рассматривать. Прокурор Западного фронта сообщал в сентябре, что тюрьмы и гауптвахты Минска забиты арестованными солдатами. Но расправа с ними оказалась делом довольно трудным. Арестованные заявляли, что они не желают знать ни судов, ни следователей, а признают только Минский Совет. Все сильнее звучало над окопами заветное слово «мир». На фронте шло массовое братание с австрогерманскими солдатами. Ставка признавала, что отношение солдатских масс к войне самое отрицательное, стремление к миру становится всеобщим, лучшим подтверждением чему служит громадный успех большевистских идей на фронте.

Солдаты, отчаявшись получить мир от Временного правительства и соглашателей, связывали теперь свои надежды на окончание войны с переходом власти в руки Советов. Заметно усилилось влияние большевиков на солдатские массы. Это наглядно показали перевыборы низовых солдатских комитетов — ротных, полковых, частично дивизионных, начавшиеся в сентябре 1917 г. В состав комитетов солдаты все чаще выбирали большевиков. Только на Румынском и Кавказском фронтах, удаленных от пролетарских центров, соглашатели еще пользовались влиянием во многих низовых комитетах. На сторону большевиков переходили солдаты и тыловых гарнизонов. Областной комитет РСДРП (б) Юго-Западного края сообщал 16 сентября: «Во многих частях целые роты при вопросе «есть ли у вас большевики» отвечают: «мы все большевики» *. На выборах в московские районные думы 24 сентября более 80% голосовавших солдат отдали свои голоса большевикам. Осенью 1917 г. в руках эсеров и меньшевиков остались только армейские и фронтовые комитеты. Эти верхушечные организации не опирались на солдатские массы. Более того, солдаты их игнорировали. «В большинстве случаев,— отмечал правительственный комиссар 7-й армии в начале октября,— войска, вступившие на путь эксцессов и неисполнения законных требований, действуют вопреки призывам и уговорам комитетов, авторитет которых они не признают».

Отказ от повиновения не только командованию, но и Временному правительству в армии и на флоте стал обычным явлением. Делегатское собрание 23 полков 12-й армии Северного фронта 10 сентября отказалось признавать правительство «пяти» (Директорию). Пленарное заседание Центробалта совместно с комитетами 80 судов Балтийского флота и матросской фракцией Гельсингфорсского Совета, состоявшееся 19 сентября, приняло аналогичное решение.

Армия выходила из повиновения Временному правительству. Большинство солдат и матросов было готово вместе с пролетариатом бороться против буржуазии. За большевиками шли солдаты Северного и Западного фронтов, расположенных вблизи Петрограда и Москвы. На этих фронтах насчитывалось свыше 1,7 млн. солдат. Грозную боевую силу представлял Балтийский флот, который был полностью на стороне большевиков. Все запасные полки поддерживали большевиков. Безраздельным было их влияние и в подавляющей части тыловых гарнизонов. Все это составляло около 5 млн. солдат. Вместе с рабочим классом и под его руководством армия представляла мощную силу социалистической революции.

На революционную борьбу поднялись и народные массы национальных районов страны. Стачечное движение, крестьянские выступления происходили на Украине, в Молдавии, Прибалтике, Белоруссии, Средней Азии и Закавказье. В ходе борьбы против контрреволюционных действий Временного правительства и местной буржуазии рос авторитет большевиков, русского рабочего класса, выступавших за интересы трудящихся всех национальностей. В то же время усиливалась изоляция буржуазно-националистических партий и групп. В Средней Азии происходившее классовое размежевание внутри национального движения ярко проявилось во время выборов в городские думы в августе—сентябре, когда «союзы трудящихся мусульман» впервые выступили со своими списками и революционными требованиями в противовес «Шуро-и-Исламии» и «Улемы».

В Закавказье также шел процесс углубления и расширения пролетарского, большевистского влияния в национальном движении, усиливалась тяга трудящихся к тесному единству с русскими рабочими и крестьянами для совместной борьбы с общими врагами. Особенно ярко это проявилось во всеобщей сентябрьской стачке бакинских рабочих, в революционных выступлениях крестьян. Забастовки проходили и в Донбассе, Киеве, Харькове, Екатеринославе, Одессе. Крестьянские восстания из Бессарабской, Херсонской, Подольской и Волынской губерний перекинулись и в другие губернии.

Трудящиеся Ташкента, доведенные до отчаяния продовольственным кризисом и действиями чиновников Временного правительства, собрались 12 сентября на многотысячный митинг и приняли решение о передаче власти Совету. Это решение немедленно было проведено в жизнь. Несколько дней власть находилась в руках Совета и Временного революционного комитета. Командующий войсками округа и другие представители правительства были арестованы. Однако колебания и нерешительность левоэсеровского большинства Совета и ревкома позволили контрреволюционерам собраться с силами. При помощи карательных войск власть буржуазии в Ташкенте была восстановлена. Но обстановка была так накалена, что каратели не решились на массовые репрессии.

Острый характер приняла борьба в Финляндии. Несмотря на запрещение генерал-губернатора, 15 сентября в Гельсингфорсе состоялось заседание сейма. Войска, дислоцированные в Финляндии, поддержали требование финского народа о предоставлении ему национальной независимости. Временное правительство отдало приказ вывести из Финляндии революционные войска. Областной комитет армии, флота и рабочих Финляндии, где преобладали большевики, отказался подчиниться Временному правительству.

В. И. Ленин писал в сентябре 1917 г.: «Аннексионистская, грубо насильническая политика бонапартиста Керенского и К0 по отношению к неполноправным нациям России принесла свои плоды. Широкая масса населения угнетенных наций, т. е. масса мелкой буржуазии среди них, доверяет пролетариату России больше, чем буржуазии, ибо на очереди дня история поставила здесь борьбу угнетенных наций против угнетающих за освобождение. Буржуазия подло предала дело свободы угнетенных наций, пролетариат верен делу свободы» ’.

Борьба угнетенных народов за мир, за землю под руководством большевиков сливалась с борьбой за национальную свободу и усиливала революционный кризис в стране. Несмотря на сопротивление буржуазных национальных организаций, создавался единый фронт пролетарского и национально-освободительного движения против Временного правительства.

Все многомиллионное трудовое население страны пришло в движение. Революционный подъем нарастал с каждым днем. Повсюду на необъятных просторах России лозунг «Вся власть Советам!» находил единодушную поддержку.