Россия на рубеже 19 и 20 веков

Переломный характер периода, приходящегося на конец XIX столетия, сознавался даже современниками. Его наиболее явным и характеризующим признаком были империалистические войны, начавшие передел территории земного шара между наиболее могущественными государствами Западной Европы и Америки. Первой такой войной была испано-американская (1898 г.). Воспользовавшись восстанием народов Кубы и Филиппин против испанских колонизаторов, США установили свое господство в Карибском бассейне и создали форпост на путях к Восточной Азии. Через год началась англо-бурская война; около трех лет лилась кровь из-за алмазов и золота Трансвааля, за монопольную эксплуатацию коренного населения Южной Африки. В конце XIX в. шесть европейских государств — Германия, Россия, Англия, Франция, Австро-Венгрия и Италия, а также Япония и США послали свои войска в Китай и соединенными усилиями потопили в крови восстание ихетуаней, поднявшихся против иноземных поработителей.

Горстка «великих» держав Запада установила господство над огромными колониальными и полуколониальными территориями азиатского и африканского континентов. Понятие «империализм» первоначально выражало прежде всего этот отчетливо видимый процесс складывания обширных и замкнутых колониальных империй, процесс установления господства капиталистически развитого Запада над феодальным и полупатри-архальным Востоком.

Однако завершение территориального раздела мира было далеко не единственным признаком наступавшей новой эпохи. Сам раздел совершался в результате глубоких изменений, происходивших в экономическом строе капиталистически развитых стран. Буржуазные социологи и экономисты начала XX в. отметили это, зафиксировав ряд отклонений в развитии капитализма западноевропейских стран от привычных норм старого капитализма, капитализма «свободной конкуренции». Однако их мысль не продвинулась дальше противопоставления «мирного», «добропорядочного» капитализма капитализму с могущественными трестами в Америке, гигантскими банками в Германии, паразитизмом в Англии, международными займами Франции и т. п. Не уяснив связи и взаимозависимости новых явлений, одни из них превратились в апологетов, другие — в мещанских критиков капиталистических монополий. Утопические предложения по борьбе с «крайностями» политики монополий в соединении с призывами возвратиться к принципам «свободной конкуренции» — этим, по сути дела, ограничивались практические итоги их исследований, нередко интересных и ценных с фактической стороны.

Свою неспособность до конца понять и объяснить особенности новой стадии развития капитализма обнаружили и теоретики II Интернационала. Исключения не представляет даже труд Р. Гильфердинга «Финансовый капитал». В. И. Ленин дал в целом положительную оценку сочинению Гильфердинга1. Но он обратил внимание и на существенные отрицательные стороны этой работы, выделяя прежде всего уже тогда очевидную склонность автора к примирению марксизма с оппортунизмом и указывая на ряд существенных теоретических ошибок2.

Марксистский анализ империализма как высшей стадии капитализма был дан только Лениным. Исследовав всю систему мирового хозяйства и характер экономических связей как в границах капиталистически развитых стран, так между ними и колониями, выяснив источники и конкретные проявления смены «свободной конкуренции» монополиями, Ленин увидел в новых явлениях «не случайный нарост на капитализме, а неустранимое продолжение и продукт капитализма...» 3 и установил общие закономерности перехода капитализма в новую стадию развития и ее наиболее существенные признаки. Он писал: «...Капитализм стал капиталистическим империализмом лишь на определенной, очень высокой ступени своего развития, когда некоторые основные свойства капитализма стали превращаться в свою противоположность, когда по всей линии сложились и обнаружились черты переходной эпохи от капитализма к более высокому общественно-экономическому укладу»

Эти черты, составляющие вместе с тем определение империализма как особой стадии капитализма, Ленин свел в следующую формулу: «Империализм есть капитализм на той стадии развития, когда сложилось господство монополий и финансового капитала, приобрел выдающееся значение вывоз капитала, начался раздел мира международными трестами и закончился раздел всей территории земли крупнейшими капиталистическими странами» 1 2.

Таким образом, на рубеже XIX и XX вв. мир вступил в новую, империалистическую эпоху. Относительно спокойная полоса мировой истории сменилась «более порывистой, скачкообразной, катастрофичной, конфликтной...»3. Противоречия между колониями и метрополиями усложнялись обострением соперничества «великих» держав за передел мира, за обладание возможно большим количеством колоний; в империалистических государствах обострились противоречия высокоразвитого капитализма; навстречу национально-освободительным и буржуазно-демократическим революциям шел огромный колониальный Восток.

На мировой арене создавалась новая расстановка революционных сил. Наряду с социалистическим рабочим движением внутри высокоразвитых буржуазных государств возникал еще один антиимпериалистический фронт — национально-освободительное движение в колониях и зависимых странах.

В социально-экономическом и политическом развитии России в начале XX в. противоречиво совмещались основные особенности развития стран как Запада, так и Востока. С первыми Россию сближало положение империалистической страны. Российский монополистический капитализм по своей экономической природе принципиально не отличался от империализма западноевропейских стран, хотя, как и империализм каждой из них, имел некоторые специфические особенности. В империалистическую стадию развития Россия вступила на рубеже XIX и XX вв., одновременно с капиталистическими странами Запада.

К кануну первой мировой войны монополистический капитализм в России сложился окончательно, а в военные годы, как и в других воевавших империалистических странах, здесь возникла система военного государственно-монополистического капитализма. Она знаменовала собой новую ступень в развитии капиталистического обобществления производства и, следовательно, в вызревании материально-организационных предпосылок победы социалистической революции: государственно-монополистический капитализм, подчеркивал Ленин, «есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет» К Социализм созрел экономически. В этом отношении Ленин не делал различий между Россией, страной среднего уровня капитализма, и экономически более развитыми странами.

Однако понятие среднего уровня капиталистического развития неразрывно связано и раскрывается через противоречивость экономики России периода империализма. Эта противоречивость выражалась, с одной стороны, в неодинаковости развития капитализма по районам и отраслям народного хозяйства дореволюционной России: если в банковском деле и крупнокапиталистической промышленности капитализм достиг высокой ступени развития, то в сельском хозяйстве его уровень был относительно низок; с другой стороны, противоречивость российской экономики выражалась в сохранении значительных остатков докапиталистических укладов, прямых пережитков феодально-крепостнической эпохи, тормозивших движение страны по пути прогресса. Главными из этих пережитков были помещичьи латифундии и отработочная система хозяйства.

Одну из важных особенностей исторического развития России начала XX в. Ленин видел в том, что здесь наряду с «иовейше-капиталистическим империализмом» сохранился и даже преобладал старый, «военно-феодальный империализм». Его носителем был царизм, опиравшийся во внутренней, внешней и особенно колониальной политике не столько на могущество капитала, сколько на военную силу и армию чиновников, действовавший не столько методами финансово-капиталистической экспансии, сколько методами земельных изъятий, поборов и прямых захватов. Последние широко применялись и другими империалистическими державами. Но во внешней и колониальной политике царизма они, с одной стороны, явно преобладали над методами финансово-капиталистической экспансии; с другой стороны, в политике царизма на первый план выступали не столько интересы империалистической буржуазии (хотя ее домогательства все более принимались во внимание), сколько интересы реакционных помещиков и военщины.

Наконец, военно-феодальные и раннекапиталистические приемы и методы эксплуатации, применявшиеся более развитыми империалистическими странами главным образом в колониальных владениях, т. е. за пределами своих государственных территорий, царизм и представляемые им эксплуататорские классы широко использовали не только во вне, но и в пределах Российской империи.

Самодержавие стояло на страже самых примитивных, варварских методов эксплуатации крестьянства и рабочего класса. Полное политическое бесправие народных масс сочеталось с преследованием и беспощадным подавлением любых проявлений протеста. Царизм был олицетворением великодержавного шовинизма, жесточайшего национального гнета, сочетая подавление выступлений «инородцев» с натравливанием одних национальностей на другие.

Вот почему решение задач буржуазно-демократической революции, прежде всего уничтожение самодержавия и полуфеодального землевладения как в центральных районах европейской части России, так и на колониальных окраинах, выдвинулось в России начала XX в. на первый план.

Эти задачи оставались в силе и после поражения первой буржуазно-демократической революции в России. Правда, стремясь предотвратить нарастание нового революционного взрыва, царизм пошел на ломку крестьянского надельного землевладения; тем самым был сделан еще один шаг по прусскому пути развития капитализма в сельском хозяйстве. Был сделан также следующий шаг по пути превращения самодержавия в буржуазную монархию: в России появилась Государственная дума, политически оформившая союз помещиков с верхушкой империалистической буржуазии в общегосударственном масштабе. Но сумма экономических и социальных противоречий от этого не уменьшилась, а возросла; противоречия в условиях дальнейшего развития империализма не только обострились, но и приобрели качественно иной характер. Финансовый капитал, возникнув в результате сращивания банковского капитала с промышленным, распространял свое господство на все стороны и сферы хозяйственной жизни; он взаимодействовал не только с крупнокапиталистическим производством, но также с до- и раннекапиталистическими укладами, способствуя в некоторых случаях их разрушению, а в других — прямой консервации. В России начала XX в. вторая тенденция преобладала над первой. Финансовый капитал поддерживал крупнейшие помещичьи латифундии, средоточие пережиточных форм эксплуатации. Он непосредственно сросся с торговым и ростовщическим капиталом, функционировавшим в колониальных и экономически отсталых районах, включив тем самым хозяйство мелких производителей в орбиту империалистической эксплуатации. Без свержения империализма нельзя было, таким образом, кардинально обновить структуру российской экономики. В силу этого буржуазно-демократические революции в России не могли быть повторением ранних буржуазных революций западноевропейских стран. Буржуазно-демократические революции в России происходили при качественно ином соотношении классовых сил. Гегемоном в них выступал пролетариат — единственный до конца революционный класс, а не крупная буржуазия. Поэтому буржуазно-демократические революции в России были пролетарскими по средствам борьбы. Они обогатили международный пролетариат опытом проведения массовой революционной стачки, перерастающей в вооруженное восстание, созданием Советов — зародышей государственных форм диктатуры рабочего класса и крестьянства. Ленин подчеркивал, что «этот опыт имеет мировое значение для всех пролетарских революций» *.

Имелось и другое принципиальное отличие. Ранние бур жуазные революции в западноевропейских странах ограничи вались странами-метрополиями. Национально-освободительного движения в их колониальных владениях, расположенных к тому же за десятки тысяч километров, на других континентах, в то время еще не было. В Российской империи колониальные территории и национально-угнетенные районы непосредственно примыкали к метрополии. По мере развития капитализма их экономические взаимоотношения с метрополией принимали разнообразные формы в зависимости от уровня экономического развития и некоторых других условий. На обширном пространстве Российской империи они варьировались от последовательно колониальных отношений до таких, где при экономическом ра венстве с Россией (или даже более высоком экономическом развитии по сравнению с Великороссией) преобладало угнетение политическое (Польша, Прибалтика, Украина, Финляндия). Непосредственно территориальное соседство колоний и угнетенных национальностей с метрополией вносило некоторые своеобразные черты в систему их эксплуатации. В России образовались единый рынок сырья и единый рынок труда. Существенная политическая особенность развития национальных окраин состояла в том, что во многих из них наиболее сознательную часть пролетариата составляли русские рабочие, имевшие опыт борьбы с царизмом.

Общность целей пролетарской борьбы, а также общность экономических и политических условий жизни рабочих в центре и на периферии составляли объективную основу развития пролетарского движения как движения общероссийского. Социал-демократические организации на окраинах, слояшвшиеся, как правило, раньше буржуазных националистических партий и включавшие в свой состав как местных, так и русских рабочих, вели огромную работу по воспитанию рабочего класса в духе интернациональных революционных идей. Все это приводило к тому, что рабочий класс национальных окраин, поднимаясь на борьбу, вливался в общий поток пролетарской борьбы против царизма.

Аграрные отношения на территориях, населенных такими угнетенными национальностями, как украинцы, белорусы, народы Поволжья, мало чем отличались от аграрных отношений в Центральной России. Аграрные отношения в Средней Азии, Казахстане, Сибири и на Кавказе имели некоторые сходные черты с остальными районами России. Полицейский гнет и военно-феодальная эксплуатация народов со стороны царизма при всей своей особой жестокости и варварстве по отношению к нерусским национальностям в основе своей были едиными для всей империи. Поэтому национально-освободительное движение народов России сближалось, соединялось с борьбой русского крестьянства за землю и рабочего класса за демократию и социализм.

Если весь ход исторического развития подводил империалистические страны Запада к социалистической революции, а на Востоке складывались условия и вызревали социальные силы для осуществления антиколониальных и демократических революций, то в России начала XX в. стали неизбежными и демократические, и социалистические преобразования. Тем самым Россия была своеобразной моделью тогдашнего мира, узловым пунктом противоречий империалистической эпохи. Объективная логика исторического развития страны состояла в том, что все главнейшие социально-экономические преобразования, в том числе демократические по своему характеру, можно было осуществить, действуя с позиции наиболее революционного класса — российского пролетариата.

В силу указанных причин в России впервые в мировой истории сложились объективные предпосылки для выявления нового типа революционного движения, характеризовавшегося непосредственным соединением, переплетением трех революционных сил: рабочего движения, крестьянской аграрной революции и национально-освободительного движения на окраинах царской России. Центр мирового революционного движения переместился в Россию.

Перемещение центра революционного движения было обусловлено также особенностями развития социалистической идеологии и деятельностью пролетарской партии.

В конце XIX столетия начался новый, ленинский этап в развитии марксизма. С именем Ленина связана непримиримая борьба против ревизии марксизма, против выхолащивания его революционной сути. Но отстоять революционный марксизм означало развить его применительно к новой исторической эпохе, связать его со всеми новыми явлениями. Это было не только объяснение всего нового с позиций революционного марксизма; обогащалась и сама марксистская теория. От пристального внимания Ленина, от его дерзновенной мысли не ускользнуло ни одно сколько-нибудь крупное явление. В той пли иной мере ленинский гений наложил свою печать на все сферы человеческой деятельности, будь то область искусства и литературы или новейшая революция в физике.

Особенно велик вклад Ленина в развитие теории революции. Величайшим научным достижением марксизма XX в. был вывод Ленина о том, что в условиях империалистической эпохи движущие силы буржуазно-демократической революции будут иными, чем прежде, что последовательно демократические преобразования можно осуществить, действуя против империалистической буржуазии, т. е. выходя за рамки буржуазной революции, что поэтому пролетарская революция будет иметь несравненно более широкую социальную базу, чем представлялось ранее. Эти положения, имеющие общее значение, были прежде всего результатом анализа конкретной ситуации в России.

Внимательно изучая закономерности развития империализма, Ленин пришел к выводу о возможности победы пролетарской революции первоначально в одной, отдельно взятой стране. Это открытие развязало инициативу пролетариата каждой из капиталистических стран, прежде всего пролетариата России — авангарда международного революционного движения.

Свою гегемонию в освободительном движении пролетариат может осуществить лишь при наличии самостоятельной революционной партии. На ее создание и укрепление Ленин направил все силы, весь свой организаторский талант. Ленинская партия строилась и развивалась в связи с ростом рабочего движения, руководя этим движением и вбирая в свои ряды лучших его представителей. Она возникла на прочной базе теории марксизма, унаследовала все лучшее, что дало социалистическое движение на Западе, и была самым последовательным противником любых проявлений ревизии революционного учения Маркса.

Вместе с тем большевизм боролся с догматическим отношением к теории. Первой партией, воспринявшей и осознавшей то новое, что внес Ленин в теорию Маркса, была большевистская партия. Призванная идти во главе народной революции, партия была непримиримым врагом всякого сектантства, стремилась выявить, разбудить и до конца использовать все наличные революционные потоки и силы. В России возникла партия нового типа, действовавшая в новую историческую эпоху, при ином, чем ранее, соотношении классовых сил, вооруженная марксистской теорией, развитой Лениным применительно к новым условиям революционной борьбы, выработавшая отличную от западноевропейских социал-демократий организационную структуру.

Таким образом, история России периода империализма — это история складывания и вызревания необходимых предпосылок и факторов — экономических и социальных, политических и идеологических, взаимодействие которых привело к победе Великой Октябрьской социалистической революции.

Методологический фундамент истории России периода империализма был заложен Лениным. Освоение ленинского теоретического наследия первым поколением советских историков, пришедших в науку в 1920-х годах, сопровождалось конкретным изучением ряда проблем истории России периода империализма. Это привело к преодолению некоторых буржуазных и меньшевистских концепций и утверждению марксистских взглядов в трактовке исторических предпосылок социалистической революции в России.

Особенно интенсивно история России периода империализма стала разрабатываться после окончания Великой Отечественной войны. К настоящему времени создана обширная литература, посвященная проблемам экономического развития России периода империализма, революционного, прежде всего рабочего, движения, истории буржуазно-демократических революций, вопросам внутренней и внешней политики. Ряд ценных трудов исследовательского и обобщающего характера создан историками союзных и автономных республик. В публикуемом томе в сжатом виде излагаются основные результаты исследовательской работы советских историков во всех областях исторического процесса предоктябрьской эпохи.