Стачка в Баку в 1903 году

1 июля 1903 г. в Баку забастовали рабочие завода Хатисова, поскольку администрация завода не выполнила своего обещания о повышении заработной платы. Пролетариат Баку выступил в поддержку своих товарищей. Уже 4 июля остановились предприятия Биби-Эйбата, Балаханов, Черного и Белого городов. Прекратила работу электростанция, замерло движение на железной дороге, остановилась конка, закрылись магазины.

5—8 июля общее число бастовавших превысило 40 тыс. человек. Стачка приняла организованный характер и проходила под руководством Бакинского комитета РСДРП. Попытки полицейских агентов спровоцировать недостаточно сознательных рабочих на поломку машин, поджоги промыслов и т. п. получили отпор. На рабочем митинге был избран стачечный комитет из 30 человек. В его составе оказалось немало случайных лиц (вошли даже некоторые представители администрации), и это снижало уровень руководства борьбой бакинских рабочих. Стачечный комитет, однако, выработал и предъявил капиталистам общие требования бакинских рабочих; главные из них: 8-часовой рабочий день, повышение заработной платы, освобождение демонстрантов, арестованных 2 марта и 27 апреля 1903 г., возвращение на работу уволенных за участие в тех же демонстрациях и др. В Баку для подавления стачки был специально командирован помощник министра внутренних дел фон Валь. Лишь силой оружия властям удалось сломить героическую борьбу бакинского пролетариата. С 19 июля стачка пошла на убыль, а 22-го была прекращена.

Экономические завоевания рабочих оказались небольшими. Тем не менее июльская стачка бакинского пролетариата имела выдающееся значение; она явилась началом всеобщей стачки на юге России.

В знак солидарности с бакинским пролетариатом 14 июля началась всеобщая забастовка в Тифлисе; 17 июля забастовал Батум, еще через три дня вступили в борьбу рабочие Поти и Чиатур. Развертывалось стачечное движение и на Украине. Еще 1 июля забастовали рабочие одесских железнодорожных мастерских; к 17 июля забастовка в Одессе стала всеобщей и приобрела ярко выраженную политическую окраску. Стачки состоялись в Херсоне, Бобруйске, Немирове. Отдельные выступления рабочих были в Севастополе, Симферополе, Ялте и других городах. 7 августа забастовочная волна перекинулась в Екатеринослав, затем в Елисаветград, Копотоп и Керчь. 21 июля началась забастовка рабочих железнодорожных мастерских в Киеве, сразу же поддержанная большинством пролетариев города. Вскоре выступили рабочие Николаева. От местных выступлений, от стачек в рамках одного города пролетариат перешел к борьбе в масштабе обширного района — в этом выдающееся значение летних стачек на юге России.

Всеобщая стачка на юге как бы подвела итог всему предшествующему революционному движению рабочих России. В ходе стачек ярко и многократно проявились существенные черты крупнейших забастовок 1901—1903 гг.

Движение повсюду характеризовалось сочетанием экономических и политических стачек, что позволило вовлечь в борьбу новые слои трудящихся масс, до этого слабо участвовавших или не участвовавших вовсе в революционном движении.

Могучей школой политического просвещения и воспитания широких масс пролетариата явились демонстрации и массовые митинги-сходки. В Баку тысячные толпы рабочих собирались у Волчьих ворот и у горы Степана Разина в Балаханах; туда рабочие отправлялись на захваченном ими поезде. Рабочие Одессы — до 15 тыс. человек — собирались за городом, рабочие Керчи — на горе Митридат.

Однако власти «терпели» массовые рабочие сходки лишь до той поры, пока в их распоряжение не поступало достаточного количества войск. В ряде случаев, несмотря на огромный перевес сил в пользу властей, рабочие оказывали войскам ожесточенное сопротивление, пуская в ход камни и палки. Это было и раньше, но опять-таки в виде симптоматичных, исключительных случаев; теперь стало правилом, логическим следствием развития событий.

Для большинства местных комитетов РСДРП становилось ясно, что развитие рабочего движения с неизбежностью приведет к вооруженному восстанию. «Мирная стачка сделалась невозможной»,— подвел итог июльским стачкам Тифлисский комитет РСДРП и прямо нацеливал рабочих: «Товарищи! Смыкайтесь в боевые дружины. Готовьтесь! Пока мы будем продолжать всеобщую стачку. Но лишь весть придет о восстании рабочих в России, мы кликнем клич». О необходимости готовиться к восстанию писал в своей листовке и Николаевский комитет РСДРП. «Чувствуется, что мы накануне баррикад» — таков был вывод киевских социал-демократов'. Как бы суммируя приведенные оценки, «Искра», отмечая героизм пролетариата юга России летом 1903 г., писала: «Да, творится нечто знаменательное, то, что называется предвестником революции».

Все это вновь и вновь выдвигало, и теперь уже в качестве первоочередной, неотложной задачи, необходимость создания единой централизованной партии. Искровские комитеты крупнейших городов юга и Закавказья могли гордиться своей деятельностью в ходе всеобщей стачки — движение повсюду проходило под их руководством. Однако, добившись единства действий рабочего класса в границах одного города, социал-демократические комитеты не смогли обеспечить такого единства в масштабе крупного района, а тем более всей страны. Годом позже, характеризуя размах рабочего движения летом 1903 г. в связи с деятельностью российских социал-демократов, большевики докладывали Амстердамскому конгрессу II Интернационала: «Наши комитеты почти всюду были застигнуты движением врасплох, и это не могло быть иначе. Комитеты Одесский, Киевский, Екатеринославский или Бакинский действовали каждый совершенно изолированно друг от друга... Южные забастовки ясно продемонстрировали перед всей социал-демократией России неизбежность и необходимость спешного создания единой централизованной организации»1 2.

Этот кардинальный вывод тогда же, летом 1903 г., был подтвержден и еще одним направлением развития революционной борьбы. Если 1902 год принес зримые доказательства огромных потенциальных возможностей крестьянского движения против помещиков и царизма, то 1903 год дал такие же доказательства относительно возможностей национально-освободительного движения, прежде всего в колониях царской России.