Отношение партий и классов к русско-японской войне

Перспективы русско-японских отношений накануне войны оживленно обсуждались в дворянско-буржуазных кругах, дебатировались на страницах печати. Против дальневосточной авантюры царизма высказывалась не только либеральная буржуазия, взгляды которой отражало струвистское «Освобождение», но даже те представители буржуазии, которые, казалось бы, были заинтересованы в расширении экспансии России на Дальнем Востоке и которые совсем недавно приветствовали решительные военные методы царской политики. Так, председатель правления Русско-Китайского банка Ухтомский считал в начале 1904 г., что не может быть войны «менее популярной», чем русско-японская; «Мы абсолютно ничего не можем выиграть, принося огромные жертвы людьми и деньгами» ‘. Идеолог либеральной буржуазии П. Струве, отражая интересы большинства российской буржуазии, выдвигал свою внешнеполитическую контрпрограмму: он призывал не ссориться с Японией, Англией и Соединенными Штатами и не разрушать франко-русский союз, а «искать рынков для русской промышленности» на Балканах, в Малой Азии, в Персии. В докладе о внешнеполитической программе либеральной партии на учредительном съезде «Союза освобождения» была поставлена задача добиваться «изменения унизительного поведения России на Балканском полуострове». Даже военный министр генерал Куропаткин предупреждал царя 28 ноября 1903 г., что «война с Японией будет крайне непопулярной в России, что противоправительственная партия воспользуется этой войной, чтобы увеличить смуту» 1 1 2.

Тем не менее после начала войны подавляющее большинство буржуазии и дворянства, как и подобает «истинным патриОтам», выразили свою поддержку правительству и царю. С верноподданническими адресами обратились к царю многие земства, буржуазные организации и т. п. В оправдание захватнической политики царизма приводились самые различные аргументы: в адресе Совета Московского университета подчеркивались «нравственные идеалы», которыми руководствовалось русское правительство во внешней политике, а Совет Киевского университета указывал на христианскую миссию России в отношении «дерзких монголов». Ура-патриотические манифестации, молебны, денежные пожертвования волной прокатились по всей стране. Лишь одними земствами за первых полтора месяца войны было ассигновано около 5 млн. руб. Один из лидеров московской буржуазии, А. И. Гучков, отправился в действующую армию, чтобы помочь организовать санитарную службу. Либеральная буржуазия заняла полушовинистическую позицию, считая, что в условиях этой чуждой русскому народу войны «нужно и нельзя не драться с внешним врагом». Поэтому, когда часть русского студенчества и интеллигенции высказалась против войны, устраивая «антипатриотические» манифестации в Москве, Петербурге, Киеве и других городах, II. Струве поспешил обратиться к студенческой молодежи с призывом «поддержать русскую армию», поскольку это, по его словам, «вооруженный народ, а не г. Алексеев». Либералы главную задачу видели «в разъяснении реальных причин и перспектив войны и в энергичной пропаганде коренного политического преобразования как единственной гарантии против опасных и бессмысленных авантюр» '. Господствующие классы национальных окраин, церковь, высказались в поддержку правительства, связывая успешное завершение войны с надеждами на определенные уступки со стороны царизма. Глава закавказских мусульман и польский архиепископ возглавили сборы в пользу русской армии.

Война с самого начала была непопулярной и малопонятной народу. Шовинистические настроения, несмотря на усиленную пропаганду господствующих классов, охватили только небольшой слой мелкой городской буржуазии и то лишь в первые месяцы войны. Новые мобилизации, ухудшение экономического положения трудящихся в результате депрессии в промышленности и повышения цен, насильственное вычитание из заработной платы так называемых добровольных пожертвований на войну, усиливали недовольство крестьян и рабочих, способствовали антивоенным настроениям, развитию революционного кризиса в стране. Уже к концу 1904 г. по всей стране проходили массовые антивоенные выступления рабочих, студенчества. «Патриотические» манифестации, организованные при непосредственном участии полиции и жандармерии, не имели никакого отклика и очень скоро прекратились.

Последовательную революционную, глубоко патриотическую позицию заняли большевики, которые считали, что поражение царского правительства в этой империалистической войне рас шатает царизм и облегчит победу революции. Ленин предсказывал, что война и военное поражение царского самодержавия неизбежно обострят политический кризис, выход из которого может быть один — всенародное вооруженное восстание. Большевики готовили массы к революции; они разоблачали несправедливый, захватнический характер этой войны как со стороны России, так и со стороны Японии, войны, в которой была заинтересована лишь немногочисленная кучка правящих классов, показывали всю гнилость самодержавия.

Громадную агитационную и организационную работу во время войны развернули Петербургский, Бакинский, Екатерино-славский, Одесский и многие другие комитеты РСДРП. Они выпустили множество листовок и прокламаций с разоблачением преступной антинародной войны, разъясняя отношение к ней большевиков. Листовки неизменно кончались призывом «Долой царское самодержавие!» В прокламации, выпущенной в ноябре 1904 г., Петербургский комитет РСДРП обращался к запасным Обуховского завода с призывом готовиться к тому моменту, когда оружие, данное им правительством, они должны будут обратить против царизма.

Сибирский социал-демократический союз вел большую пропагандистскую работу среди солдат, направлявшихся в Маньчжурию. Выпускавшиеся Омским, Томским, Красноярским, Читинским и другими партийными комитетами прокламации призывали солдат повернуть назад в Россию и обратить свое оружие против царя. Городские комитеты РСДРП в ряде случаев установили связи с воинскими частями. Они стремились внести организованность в стихийные выступления запасных и новобранцев. Такие выступления летом и осенью 1904 г. произошли в Одессе, Москве, Екатеринославе и некоторых других местах.

Отличную от большевиков позицию в вопросе о войне заняли меньшевики. Они хотя и разоблачали царское самодержавие, грабительский характер русско-японской войны, однако в главном вопросе — о путях развития революции и задачах пролетариата — заняли оппортунистическую позицию. В то время как Плеханов, хотя и не так безоговорочно, как большевики, считал, что русская социал-демократия должна желать поражения царской России, большинство меньшевистских лидеров (Дан, Мартов, Троцкий и др.) выдвинули лозунг «мира во что бы то ни стало». Исходя из своей оценки движущих сил буржуазно-демокритической революции, меньшевики строили тактику применительно к поведению либеральной буржуазии, а не связывали свой лозунг с непосредственной борьбой против царизма. Критикуя большевиков за лозунг «поражения царизма в войне», поскольку он-де принесет «слишком плохую свободу и слишком дорогой ценой», меньшевистская «Искра» противопоставляла ему призыв к рабочим требовать прекращения войны и созыва Учредительного собрания.

Скорейшего заключения мира «требовал» П. А. Кропоткин, выражавший в анархистском органе «Хлеб и воля» свои опасения, что русско-японская война замедлит развитие революционного движения в России при любом ее исходе.

Первые военные неудачи царской армии на время подогрели начавший спадать шовинистический пыл дворянско-буржуазного общества. Однако, когда эти неудачи сменились тяжелыми поражениями под Ляояном и в Норт-Артуре, а в стране стало усиливаться революционное брожение, среди либеральной и даже консервативной буржуазии фрондерское недовольство стало сменяться прямой оппозиционностью к бюрократическому режиму царизма. Требования прекратить бесцельную войну стали раздаваться даже на страницах таких крайне правых газет, как «Гражданин» князя Мещерского. Усилились требования политических уступок и создания «авторитетного правительства», облеченного «доверием народа» и доступного «общественному» контролю. Заигрывания князя П. Д. Святополк-Мирского на время породили надежду на долгожданное «политическое обновление» страны, но затем, разочаровавшись в возможности политических уступок со стороны царизма, левая часть либералов начала открыто высказываться за поражение царской России. Недавний «патриот» П. Струве призывал сломать тюрьму — «современную Россию». Отмечая это брожение среди либеральной буржуазии, Ленин писал, что в революцию начинают верить самые неверующие; всеобщая вера в революцию есть уже начало революции.