Начало русско-японской войны. Силы и стратегические планы сторон

Если сравнить общую численность вооруженных сил обеих империй, то сразу бросится в глаза подавляющее превосходство России. Втрое превышая Японию по численности населения (132 млн. человек против 46 млн.), Россия располагала в мирное время сухопутной армией свыше 1 млн. человек против 150-тысячной японской армии. Обученный контингент в России доходил до 4,5 млн. солдат, в то время как в Японии составлял (вместе с кадровой армией) не более 850—900 тыс. человек. Русский военно-морской флот превосходил японский по меньшей мере вдвое.

Основные районы дислокации и комплектования русской армии, а также промышленные центры России находились в 9— 10 тыс. км от будущего театра военных действий. Вследствие низкой пропускной способности Транссибирской магистрали в Маньчжурию могло подвозиться в месяц не более двух дивизий. На первых порах приходилось рассчитывать только на немногочисленные войска, расположенные в Сибири.

Соотношение морских сил на Дальнем Востоке было не в пользу России. Имея равенство с Японией в броненосцах, русская Тихоокеанская эскадра более чем вдвое уступала ей в крейсерах и втрое — в миноносцах. К тому же русские военно-морские силы были рассредоточены: главные силы (7 броненосцев, 6 крейсеров, 25 эсминцев, 4 канонерские лодки) базировались на Порт-Артур, 4 крейсера и 10 миноносцев находились во Владивостоке, отдельные корабли — в Чемульпо, Инкоу и Шанхае. Не лучше обстояло дело и с сухопутной армией. Япония создала организованную по германскому образцу, хорошо обученную и оснащенную военную машину. Боевая численность войск, выделенных для действия на материке, составляла 140 тыс. штыков и сабель при 684 орудиях, а к концу третьего месяца войны могла быть доведена до 200 тыс. штыков и сабель при 720 орудиях. Россия могла противопоставить этому противнику сразу после начала войны не более 25 тыс. (не считая гарнизонов крепостей), а через два-три месяца — 70 тыс. штыков и сабель при 160 орудиях для полевых действий и около 30 тыс. штыков в гарнизоне крепости Порт-Артур, строительство и вооружение которой не было закончено. В дальнейшем намечалась переброска из Западной Сибири и Европейской части России пяти армейских корпусов и кавалерии. Таким образом, на начальном этапе войны соотношение сил было не в пользу России.

Неподготовленность России к войне объяснялась не только трудностями сосредоточения крупных сил армии и флота на Дальнем Востоке и неповоротливостью бюрократического аппарата военного ведомства, но и в значительной мере недооценкой сил противника. Театр военных действий был недостаточно изучен, более или менее удовлетворительные карты имелись только для Южной Маньчжурии.

По своим боевым качествам японская армия и особенно флот представляли собой серьезного противника. Качество вооружения кораблей и армии было хорошим, значительным преимуществом было наличие сильнодействующих фугасных снарядов (шимоз), которыми русские не располагали. Японская армия была хорошо подготовлена для действий в горах (многочисленная горная артиллерия, легкий подвижной обоз и т. п.). Усиленная шовинистическая пропаганда и суровая дисциплина обеспечивали высокую боеспособность японских вооруженных сил. Офицерский состав, воспитанный на самурайских традициях, был исполнителен, неплохо подготовлен тактически.

Высшее руководство вооруженными силами осуществлялось императорской главной квартирой во главе с начальником генерального штаба маршалом Ямагата. В июне 1904 г. был назначен главнокомандующий сухопутными силами в Маньчжурии маршал Ояма. Главными силами флота (так называемым Соединенным флотом) командовал вице-адмирал Того.

Русские армия и флот имели ряд существенных недостатков. Экипажи кораблей были недостаточно обучены и сколочены, корабли редко выходили в море и плохо маневрировали. Боевая подготовка войск отставала от требований современного боя. К тому же войска были совершенно не приспособлены к действиям в гористой местности.

Подготовка среднего и младшего офицерского состава армии и флота была в целом слабой. Но особенно печальную картину представлял высший командный состав. Генералитет, за немногим исключением, отличался реакционными взглядами как в политике, так и в военном деле. Военно-теоретическая отсталость, отсутствие какой-либо инициативы, бюрократизм и карьеризм были его главными отличительными чертами. Система продвижения на службе не способствовала выдвижению талантливых командиров. Не случайно, что будущий герой обороны Порт-Артура энергичный и умный Р. И. Кондратенко] считался в мирное время весьма посредственным генералом, в то время как трус и самодур Стессель получал отличные аттестации. В результате на высших командных и штабных постах оказались лица, в подавляющем большинстве не соответствовавшие занимаемым должностям. Жестокий Штакельберг, дряхлый Грип-пенберг, бездарный Засулич, бестолковый Случевский, паникер Церпицкий, солдафон и казнокрад Ренненкампф — таковы некоторые представители галереи маньчжурских «героев». Та же картина наблюдалась и на флоте.

Во главе сухопутной армии был поставлен бывший военный министр А. Н. Куропаткин. Хорошо образованный, исключительно работоспособный, обладавший незаурядными административными способностями, Куропаткин показал себя исполнительным начальником штаба у Скобелева в 1877—1878 гг. Однако уже тогда Скобелев писал ему: «Помни, что ты хорош на вторые роли. Упаси тебя бог когда-нибудь взять на себя роль главного начальника; тебе не хватает решительности и твердости воли... Какой бы великолепный план ты ни разработал, ты никогда его не сумеешь довести до конца» '. Нерешительность, боязнь риска, вечные колебания и постоянные оглядки назад характеризовали стиль командования Куропаткина.

Командующим Тихоокеанской эскадрой стал в начале войны вице-адмирал С. О. Макаров — крупнейший специалист по морскому делу, враг всякой рутины, умный и энергичный флотоводец, сумевший завоевать любовь и уважение на флоте.

Над командующими (которые, впрочем, получили права главнокомандующих) был поставлен главнокомандующий вооруженными силами на Дальнем Востоке адмирал Е. И. Алексеев. Не говоря уже о том, что Алексеев совершенно не годился для этой роли, сложная система командования и фактическое отсутствие единоначалия порождали множество трений, тем более что взгляды Алексеева не совпадали со взглядами обоих командующих, а его отношения с Куропаткиным, вначале натянутые, затем стали открыто враждебными.

С самого начала война с Японией была крайне непопулярной в России. Солдаты, да и многие офицеры, не понимали, во имя чего они должны сражаться и умирать на чужой земле за тысячи верст от своих домов. Даже Куропаткин отмечал, что запасные собирались «без одушевления и частью даже с унынием» 1 2. Это не могло не сказываться на моральном состоянии армии, особенно когда она стала терпеть поражения.

Планы войны противников были диаметрально противоположны. Японский план был активно-наступательным и предполагал следующие этапы войны: нанесение поражения русской эскадре в Порт-Артуре и завоевание господства на море; высадка десанта в Корее и ее занятие; высадка десанта в Южной Маньчжурии, блокада и затем штурм Порт-Артура; одновременное наступление тремя армиями к Ляояну и разгром русской армии.

Русский стратегический план 1903 г. намечал сосредоточить главные силы в районе Хайчен-Ляоян с выделением 20-тысячного заслона на р. Ялу. Куропаткин взял за основу главную идею этого плана. Он намеревался вести оборону в Южной Маньчжурии, задерживая японцев до прибытия крупных подкреплений из России, а затем, примерно через полгода, перейти в наступление, сбросить противника в море, высадить десант в Япснии и овладеть столицей страны Токио. Существовал также весьма общий план действий флота, имевший целью не допустить высадку противника в Корее или Маньчжурии. В целом планы соответствовали обстановке, однако не были согласованы между собой. Для их проведения в жизнь требовалось твердое и энергичное руководство.