Образование буржуазных партий в 1905 году

12—18 октября, в разгар всероссийской политической стачки, проходил учредительный съезд конституционно-демократической партии. Под влиянием победоносного шествия революции либералы «полевели». Во вступительной речи на съезде П. Н. Милюков отмежевался от «аграриев и промышленников» и всячески рекламировал «идейный, внеклассовый» характер своей партии.

Отличительной чертой принятой съездом программы была недоговоренность и двуликость. На съезде кадеты клялись в верности лозунгу Учредительного собрания, но в свою программу его не ввели. В период высшего подъема революции кадеты избегали афишировать монархизм своей партии, поэтому вопрос о форме государственного строя в их программе был оставлен открытым: в ней употреблялись термины и «империя», и «государство». В национальном вопросе кадеты высказывались за автономное устройство Царства Польского при условии сохранения государственного единства и участия поляков в общероссийском парламенте на одинаковых с прочими частями империи основаниях. Это означало сохранение внешней политики и вооруженных сил в ведении русского царизма. По мнению кадетов, самоуправление должно было облегчить национальной буржуазии «умиротворение» Польши.

В программе говорилось о необходимости принудительного выкупа частновладельческих земель. В комментариях же к ней кадеты допускали отчуждение преимущественно тех земель, которые обыкновенно сдавались в аренду за деньги из доли урожая или за отработки, а также земель, обрабатываемых крестьянским инвентарем. Помещики, которые вели хозяйство на капиталистических началах, могли сохранить свою землю, особенно, если сумели бы выдать это хозяйство за «образцовое».

По рабочему вопросу в программе красовались лозунги: «Свобода союзов», «Право стачек», «8-часовой рабочий день» п т. п. Но затем шли оговорки о немедленном осуществлении 8-часовой нормы только там, где она в данное время возможна, и о постепенном введении ее в остальных производствах.

По расчетам кадетов, широта и неопределенность програм мы должны были придать их партии «внеклассовые» или «общенациональные» черты и привлечь в нее самые разнообразные слои населения: либеральных помещиков, «прогрессивных» торговцев и промышленников, лиц интеллигентных профессий, ремесленников, служащих, крестьян и даже рабочих. Но эти расчеты не сбылись.

Местные кадетские группы ориентировались в своей деятельности преимущественно на крестьян. Богатые крестьяне сочувствовали программе кадетской партии и даже вступали в ее ряды, но пустить прочные корни в деревне кадетам не удалось. Объясняя причины непопулярности кадетской программы, тверские кадеты ссылались на то, что им «пришлось встретить в деревне веру в возможность немедленного перехода всей земли в руки крестьян» и поэтому «там, где подобные надежды успели уже пустить корни..., более умеренные и менее заманчивые пункты программы кадетов не могли встретить хорошего приема» *. Еще меньше успеха имела кадетская агитация среди рабочих. Как вспоминал впоследствии Милюков, «рабочий класс сам настолько связал себя с партией социал-демократов, что доступ в его ряды партии кадетов был почти совершенно прегражден» 1 2.

Лишь у лиц интеллигентных профессий кадетская программа нашла поддержку. В связи с притоком интеллигенции социальный состав кадетской партии становился двойственным и противоречивым. Ядро партии, состоявшее из земских деятелей, обросло довольно толстым слоем мелкобуржуазных попутчиков, толкавших ее влево.

В отличие от кадетов, которые хотели прекратить борьбу маленькими уступками народу, крупная буржуазия после 17 октября встала на путь безоговорочной поддержки царского правительства и открытой борьбы с революцией. После 17 октября возник ряд крупнобуржуазных партий: прогрессивноэкономическая партия при Петербургском обществе заводчиков и фабрикантов, торгово-промышленная партия в Москве, партия правового порядка и др. Все эти партии отличались эфемерностью и исчезали так же быстро, как и нарождались. Интересы буржуазии как класса требовали консолидации ее политических сил. Капиталисты очень скоро убедились в неудобстве выступать под собственным флагом, под этикеткой «торгово-промышленной» и т. п. партий, так как в этом случае само название партии изобличало ее буржуазную природу и мешало обманывать народ. Большинство крупнобуржуазных партий не проявили себя ничем и быстро зачахли. Более активные элементы впоследствии вошли в «Союз 17 октября», капиталистическая сущность которого была завуалирована этим названием; масса же членов из торгово-промышленной среды вернулась в политическое небытие, как только непосредственная угроза революции миновала.

Ядром «Союза 17 октября» было так называемое меньшинство земско-городских съездов, которое в начале ноября решило образовать партию из лиц, готовых оказать полную поддержку правительству Витте. В «Союзе 17 октября» крупная русская буржуазия объединилась с капиталистическими помещиками. Учредителями «Союза» были А. И. Гучков, Д. Н. Шипов и др. Девизом октябристов было сохранение единства и нераздельности Российской империи, т. е. по сути дела великодержавная политика по отношению к нерусским нациям. Только за Финляндией признавалось право на известную автономию. Октябристы высказывались за «сильную монархическую власть», которая должна служить «умиротворяющим началом» в борьбе классов и партий. Аграрный вопрос октябристы предполагали решить путем уравнения крестьян в гражданских и имущественных правах с другими сословиями, облегчения выхода из общины, содействия переселению крестьян. Признавая свободу профессиональных союзов и экономических стачек, октябристы требовали ограничения их в тех предприятиях и учреждениях, от которых зависят жизнь, здоровье населения и безопасность государства.