Обсуждение аграрного вопроса во II Думе

Приоритет постановки аграрного вопроса во II Думе принадлежал трудовой группе. Вслед за декларацией правительства ею был внесен «проект основных положений земельного закона», воспроизводивший записку 104 депутатов I Думы.

В новом проекте земельной реформы, представленном кадетской партией, вопрос об изъятиях из принудительного отчуждения был поставлен гораздо шире и определеннее, чем по проекту 42-х, внесенному в I Думу.

По проекту 42-х крупные владения подлежали отчуждению без всяких исключений. Теперь не подлежали обязательному выкупу «высокоинтенсивные» хозяйства при наличии более высокой урожайности, чем у окрестных крестьян, или при техни-чески-заводском характере имения.

Если по проекту 42-х вознаграждение за отчуждаемую землю относилось полностью за счет государства, то по новому проекту примерно половина расходов возмещалась крестьянами. Наконец, из нового проекта исчезло признание национализации в виде образования постоянного государственного фонда: земля должна отводиться нуждающимся не во временное, а в постоянное пользование.

Черносотенцы и октябристы, выступая против «социалистической утопии», как они называли предложения о принудительном отчуждении помещичьей земли, утверждали, что крестьяне голодают и бедствуют не от малоземелья, а вследствие низкой культуры, чересполосицы, дальноземелья и т. п. Они высказывались за передачу надельной земли в полную собственность отдельным крестьянам, с тем чтобы она нарезалась отрубами.

По земельному вопросу даже монархически настроенные крестьянские депутаты произносили в Думе речи, проникну-ные непримиримой враждой к помещикам, в том числе и к либеральным. Крестьянин Витебской губернии Ф. И. Петрочен-ко в начале своей речи заявил: «Я до смерти буду защищать царя и Отечество от врагов внешних и внутренних». Но далее, обращаясь к помещикам, он сказал: «Сколько прений не ведите, другого земного шара не создадите. Придется, значит, эту землю нам отдавать». К кадетскому выкупу по «справедливой оценке» Петроченко отнесся отрицательно '.

Еще более решительную позицию занимали трудовики и эсеры. Депутат С. В. Нечитайло (Киевская губ.) говорил: «Эти земли, которые принадлежат народу,— нам говорят: покупайте их..., с какой стати мы должны покупать свои земли? Они нами уже десять раз отработаны кровью, потом и деньгами». Кирносов (Саратовская губ.) заявил: «Теперь мы более ни о чем не говорим, как о земле; нам опять говорят: священна, неприкосновенна. Я думаю, не может быть, чтобы она была неприкосновенна; раз того желает народ, не может быть ничего неприкосновенного... Бог сотворил человека и вручил ему землю, но у нас ее нет, почему это? Я прямо скажу и откровенно: украли у нас ее. Но мы, господа, пришли сюда не искать,— мы нашли, а пришли сюда взять ее, это наше...»1 2

Сильное впечатление на крестьян произвело выступление большевистского депутата Г. А. Алексинского. Проект этой речи был написан Лениным. Впервые с думской трибуны был провозглашен лозунг конфискации помещичьей земли, и крестьяне призывались взять решение земельного вопроса в свои руки.

Перед окончанием аграрных прений с программной речью выступил Столыпин. Он заявил, что национализация земли, предлагаемая левыми партиями, представляется правительству гибельной для страны, ибо с уничтожением класса 130 тыс. помещиков исчезли бы и «очаги культуры», вследствие чего катастрофически понизился бы и общий культурный уровень народа; такое разрешение аграрных вожделений возможно только путем насилия, недаром с думской кафедры была брошена фраза:         «Мы пришли сюда не покупать землю, а ее

взять». Столыпин заявил, что правительство не позволит «обездолить 130 тыс. владельцев и оторвать их от привычного и полезного для государства труда».

Если с левыми партиями Столыпин разговаривал языком угроз, то с кадетами он полемизировал в любезном тоне и даже похвалил их докладчика Кутлера за то, что тот отнесся очень критически к началам национализации. Но проект партии народной свободы представлялся Столыпину во многом противоречивым, потому что, признав за крестьянами право постоянного пользования землей, он вместе с тем для расширения их владений находил возможным нарушение постоянного пользования соседей крестьян — помещиков. А это, по мнению Столыпина, могло повести в конечном счете к той же национализации земли. Впрочем, Столыпин признавал, что принудительное передвижение земельных границ действительно может явиться необходимым, но в виде исключения, а не общего правила; обязательное отчуждение возможно, например, при переходе к лучшему способу хозяйства, когда надо устроить водопой, дороги, прогон к пастбищу, избавиться о-т вредной чересполосицы.

Кадеты увидели в речи Столыпина «поворотный пункт», с которого начинается «новая эра правительственной политики по аграрному вопросу». Им казалось, что уже одно то, что Столыпин признал возможным в известных случаях принудительное отчуждение, открывает лазейку для компромисса, приемлемого для обеих сторон. Совершенно по-другому реагировали на декларацию Столыпина левые фракции. Декларация вызвала возмущение крестьянских депутатов и способствовала консолидации трудовой группы.

После этого заявления лозунг «Беречь Думу» потерял значение даже для самых умеренных членов трудовой группы. На заседании соединенной аграрной комиссии трудовой группы, народных социалистов, социалистов-революционеров и социал-демократов было постановлено в виде вызова правительству внести в Думу формулу с требованием принудительного отчуждения частновладельческих земель и немедленной отмены столыпинских аграрных законов, проведенных по статье 87-й в период между I и II Думами.

26 мая представителями различных фракций было внесено пять формул перехода к очередным делам, в которых излагались основные положения земельной реформы, предлагаемые этими фракциями. Но кадеты предложили предварительно поставить вопрос, надлежит ли вообще входить в обсуждение и принимать какую-либо формулу. В настоящее время, заявил кадет Булгаков, немыслима такая формула, которая объединила бы большинство Думы, так как «принудительное отчуждение в программе правительства, принудительное отчуждение в программе партии народной свободы, принудительное отчуждение в программах партий, левее этой фракции стоящих, — это все вещи различные. Здесь речь идет не столько о том, ,.что“, сколько о том — ,,как“» ’. Большинством в 238 голосов правых и кадетов против 191 левых Дума решила не принимать никакой формулы перехода к очередным делам.

Такое решение Думы оставляло открытой дверь для сговора со Столыпиным на базе его аграрных законов. В этом, собственно, и заключался стратегический план кадетов, но реализация его не спасала Думу от роспуска.