Банковские монополии в России в начале 20 века

В годы подъема в России сложились мощные банковские монополии. Крупнейшими из них были Русско-Азиатский и Петербургский международный коммерческий банки. Активные операции их достигали в 1914 г. соответственно 672 млн. и 488 млн. руб., иля 14 и 10% от операций всех коммерческих банков. У трех других крупных банков — Русского для внешней торговли, Азовско-Донского и Русского торгово-промышленного активные операции были меньше. Каждый из указанных пяти банков имел от 56 до 115 филиалов, в том числе филиалы в Париже, Лондоне и в других городах стран Запада, а Русско-Азиатский — еще в Китае и Индии. К 1914 г. они сосредоточили почти половину ресурсов и активных операций всех российских акционерных коммерческих банков. Такой концентрации ресурсов и активных операций у горстки банков-монополистов не было тогда ни в одной стране Запада.

С образованием банковских монополий самостоятельное участие франко-бельгийских банков в российской промышленности, характерное для 90-х годов, становилось весьма редким. Оно начало сменяться участием французских и бельгийских банков в капиталах русских банков и сотрудничеством русских банковских монополий с иностранными банками и другими финансово-монополистическими группами.

Южная металлургия в целом и ее синдикат «Продамета» оставались и в начале XX в. под большим влиянием французских банков. Однако Петербургский международный, Азовско-Донской и другие банки патронировали некоторые важнейшие предприятия и были тесно связаны с «Продаметой». Основные металлургические предприятия Урала попали под контроль Азовско-Донского и других столичных банков. В медедобывающей промышленности преобладали английские монополистические группы при участии Азовско-Донского и Сибирского банков. В синдицированных меднопрокатных предприятиях значительно было влияние Петербургского международного коммерческого банка. Почти все важнейшие предприятия машиностроительной промышленности находились под контролем Русско-Азиатского, Петербургского международного и отчасти связанных с ними менее крупных банков. Эти же банки были представлены в дочерних обществах германских электромонополий.

В нефтяной промышленности сталкивались и переплетались русские и иностранные финансово-монополистические группы. Старейшая монополия «Бр. Нобель» поддерживалась Азовско-Донским банком и в то же время имела связи с германским банком Дисконтогезелынафт. Детищем русских банковских монополий и некоторых крупных нефтепромышленников была монополия «Ойл». Группа «Шелл» действовала в России в контакте с Петербургским международным и Сибирским банками.

В донецкой угольной промышленности и в «Продугле» преобладал французский финансовый капитал, но росла роль Петербургского международного и Азовско-Донского банков. Международный банк контролировал основные угольные предприятия восточных районов страны. В золотопромышленности наряду с английскими монополистическими группами ведущее положение занимали Русско-Азиатский и Петербургский международный банки.

Всего под контролем и влиянием восьми крупнейших банков страны в 1917 г. находилось 224 предприятия отраслей, производивших средства производства и имевших 60% всех акционерных капиталов этих отраслей; в том числе 90 предприятий относились к металлургии, машиностроению и металлообработке, 60 — к нефтяной промышленности.

В пищевой промышленности банковские монополии контролировали важнейшие предприятия сахарной, табачной и жировой отраслей. Две большие группы предприятий с 50 % общероссийского производства сахара находились под контролем Русского для внешней торговли и Торгово-промышленного банков. Напротив, в высококонцентрированной текстильной промышленности банковские монополии контролировали единичные предприятия и вовсе не проникали в цитадель русского промышленного капитала — московскую текстильную промышленность. Ее потребности в кредитах полностью удовлетворялись московскими банками, хозяевами которых были несколько десятков семейств крупных капиталистов Москвы.

Контроль и влияние банковских монополий распространялись на подавляющую часть железнодорожных обществ, важнейшие пароходства, а также на страховые общества и частные земельные банки. Большинство акционерных предприятий коммунального обслуживания (городской транспорт, освещение, водоснабжение и т. п.) находилось под контролем иностранного, преимущественно бельгийского, капитала. Чрезвычайно высокий уровень монополизации банков усиливал неравномерность развития и противоречия российской экономики. Банковские монополии кредитовали через свои филиалы главным образом только сбыт промышленных товаров и реализацию сельскохозяйственной продукции. Они оставляли без среднесрочного промышленного кредита местные, малоконцентрированные отрасли промышленности, такие, как лесная, деревообрабатывающая, кожевенная и т. п. В то же время в отличие от банков западных стран, которые занимались торговлей только в колониях, российские банки широко проникали в торговлю скотом, хлебом, сахаром, хлопком и другими сельскохозяйственными продуктами как на национально-колониальных окраинах, так и в центре страны. В результате прибыль крупных банков складывалась: из части монопольной прибыли крупной промышленности, из части получаемой на периферии домонополистической промышленной прибыли, а также из торговой и торгово-ростовщической прибыли, получаемой от эксплуатации крестьянских масс как в центре страны (например, торговля хлебом), так и на колониальных окраинах (например, торговля хлопком и т. п.).

Таким образом, и в России банки превратились в «центры современной хозяйственной жизни, главные нервные узлы всей капиталистической системы народного хозяйства» Образовалось тесное переплетение промышленных и банковских монополий. Далеко зашел процесс сращивания крупнейших предприятий и банков. Монополистические объединения стали одной из важнейших основ экономической жизни страны. Сложилась система российского монополистического капитализма.