Развитие национализма 1905-1907 гг и реформы III Думы

Национализм явился важнейшей составной частью политики самодержавия и третьеиюньской Думы. В результате революции 1905—1907 гг. перед царизмом и буржуазией возникла проблема предотвращения распада империи, сохранения «единой и неделимой» России. Для обоих партнеров по контрреволюции этот вопрос был вопросом жизни и смерти. Для царизма империя была оправданием его существования, основой политического всевластия и монополии военной силы. Для русской буржуазии, слабой и хищнической, она давала возможность расти вширь и сохранять господствующее положение по отношению к буржуазии окраин.

Национализм в третьеиюньский период выступил в самой свирепой зоологической форме. Теоретик национализма черносотенный журналист М. О. Меньшиков в качестве исходной посылки категорически отрицал мысль о том, что «инородцы» — такие же граждане империи, как и русские: «Конечно, не такие и не должны быть такими» 5. Программный лозунг национализма был предельно краток и ясен: «Россия для русских».

Позиция октябристов в национальном вопросе почти ничем не отличалась от позиции правых. Одна из главных ошибок избирательного закона И декабря 1905 г., по мнению октябристских политиков, заключалась в том, что колонии получили те же права, что и метрополия. Поворотом в сторону национализма и шовинизма характеризовалась в третьеиюньский пёри-од и национальная политика кадетов.

Конечная цель, которую поставили перед собой царизм и правооктябристское большинство Думы, состояла в том, чтобы привести к полной покорности все национальные окраины и нерусские народы России, сломить у них всякую волю к борьбе за национальное равноправие. Поэтому в равной мере преследовались и угнетались народы Кавказа и Средней Азии, Поволжья и Сибири, Прибалтики и Польши, Украины и Белоруссии. Однако в ходе выполнения этой задачи на первый план по ряду причин выдвинулись в качестве главных три вопроса: финляндский, польский и еврейский.

Поход на Финляндию

Финляндия была избрана первой жертвой воинствующего национализма. Государственная автономия Финляндии с ее конституцией и всеобщим избирательным правом, экономические успехи, достигнутые в трудных природных и экономических условиях, были живым отрицанием Российской империи с ее методами жестокого подавления свободы народов, примером для других окраин.

Было решено раз и навсегда покончить с финляндской конституцией, не останавливаясь перед самыми крайними средствами, вплоть до применения вооруженной силы и уничтожения финляндского сейма. Царь, сам яростный ненавистник Финляндии, требовал от Столыпина самых решительных действий. Во исполнение поставленной задачи в 1907 г. было создано так называемое Особое совещание по делам Финляндии. О значении, которое ему придавалось, можно судить уже по его составу: председателем был назначен Столыпин, членами — министры В. Н. Коковцов, П. А. Харитонов, И. Г. Щегловитов и др.

На помощь царизму пришла черная Дума. В 1908 г. октябристы, националисты и правые внесли в Думу запросы, адресованные председателю Совета министров, в которых доказывалось, что Финляндия во время революции готовилась путем вооруженного восстания добиться полного отделения от России и что политика сепаратизма и пренебрежения к России проводится ею и по сей день. Все три запроса были заранее согласованы со Столыпиным и должны были демонстрировать общую «тревогу» правительства и «народного представительства».

В ответ Столыпин потребовал покончить с финляндским «сепаратизмом» путем уничтожения финляндской конституции и просил для этой цели «нравственной поддержки» Думы'. Его речь была встречена правооктябристским большинством с восторгом. От имени правых Марков 2-й предложил объявить Финляндии «немедленную войну» и завоевать ее. «Если целый народ,— вопил он, — нельзя заключить в сумасшедший дом..., то все же придется надеть на него смирительную рубашку»

В том же духе говорили и октябристы, заверяя Столыпина, что он целиком может рассчитывать в финляндском вопросе на их поддержку1 2.

Кульминационным пунктом в походе на Финляндию было принятие Думой закона о так называемом общеимперском законодательстве, получившем также по дате утверждения его царем название закона 17 июня 1910 г. Главная суть его состояла в перечне вопросов, изымавшихся из сферы финляндского законодательства и делавшихся объектом общеимперского законодательства. Перечень включал такие вопросы, как налоги, воинская повинность, права русских подданных, проживающих в Финляндии, государственный язык, суд, охрана государственного порядка, уголовное законодательство, школьное дело, общества, союзы, печать, таможенные тарифы, торговля, монетная система, почта, железные дороги и др. Одного взгляда на этот перечень достаточно, чтобы понять, что закон начисто уничтожал автономию Финляндии, а финляндский сейм превращал в обычное губернское земское собрание. Обсуждение законопроекта в Думе проходило в атмосфере дикой травли и ненависти. Когда председатель объявил, что законопроект принят, Пуришкевич воскликнул: «finis Finlandiae» — конец Финляндии 3.

Кадеты и прогрессисты выступали против законопроекта; их общую точку зрения на задачи и методы империалистической и колониальной политики выразил Милюков. Наша основная ошибка, заявил он, состоит в том, что мы действуем «ассирийскими средствами», в то время как надо в пример брать Англию. «Та империалистская политика, которую ведет империалистская Англия, разве похожа на нашу?» Завидно становится, когда читаешь о культурных методах английской колониальной политики, «умеющей добиваться скрепления частей цивилизованными, современными средствами» 4.

Только левые депутаты заклеймили законопроект с подлинно демократических позиций. Трудовик-крестьянин А. Е. Кро-потов заявил: «Большинство крестьян Российской империи на своей шкуре переживают гнет правительства, и, следовательно, крестьяне не могут желать какому бы то ни было народу гнета, а тем более свободному народу финляндскому»

Из выступлений социал-демократов наиболее сильной была речь И. П. Покровского. «Теперь вы,— делал он свой главный вывод,— снова беретесь за финляндцев. И русский народ, и его боевой авангард, рабочий класс, еще раз подаст братскую руку финляндскому народу для общего дела освобождения от политического гнета. Не здесь решится финляндский вопрос, он решится народной борьбой!»

В. И. Ленин посвятил законопроекту специальную статью «Поход на Финляндию». Разоблачая не только царизм, но и кадетов как националистов и мнимых друзей Финляндии, а также финляндскую буржуазию, Ленин писал: «Придет время — за свободу Финляндии, за демократическую республику в России поднимется российский пролетариат» 3.

Закон 17 июня 1910 г. был основой для принятия законопроектов, конкретно затрагивающих тот или иной пункт, указанный в перечне. Дума успела принять два таких закона (об «уравнении» прав русских граждан, проживающих в Финляндии, с финскими и об уплате финской казной 20 млн. марок взамен отбывания финскими гражданами воинской повинности). Правительство и Дума очень торопились. Ленин писал: «Контрреволюция в России спешит воспользоваться полным затишьем у „себя дома“, чтобы возможно больше отнять ив финляндских завоеваний» 4.

Однако все принятые антифинляндские законы и проекты остались на бумаге; ни один из них не был осуществлен. Этому помешал новый революционный подъем 1912—1914 гг. Разразившаяся затем мировая война создала для решения финляндского вопроса уже принципиально иную ситуацию.

Польский вопрос

Чрезвычайно важное место в политике царизма и буржуазии занимал польский вопрос. Всегда сложный и острый, он продолжал оставаться таким же и в третьеиюньский период. Помимо таких причин, как революционное и национально-освободительное движение, важную роль играла связь польского вопроса с ближневосточной политикой и с украинским вопросом.

Активная ближневосточная политика царизма была возможна лишь под лозунгом славянского единства, возглавляемого Россией. Однако такой лозунг было трудно осуществить, когда на глазах у всего славянского мира царизм у себя Дома травил и преследовал один из самых больших славянских народов — поляков. Основные обвинения по адресу польской буржуазии и помещиков со стороны правооктябристского лагеря сводились к двум пунктам: стремление к автономии как к первому шагу воссоздания прежнего польского государства и эксплуатация и полонизация «русских», т. е. украинских и белорусских крестьян, польскими помещиками и католической церковью.

На самом деле положение было несколько иным. В период первых двух Дум польское коло действительно требовало автономии Царства Польского и внесло соответствующий законопроект в Думу. В третьеиюньский период польские помещики и буржуазия отказались от лозунга автономии и встали на путь «реальной политики», ограничив свои требования введением земства и городского самоуправления в польских губерниях, суда присяжных и польского языка в школе и выражая полную готовность тесного и лояльного сотрудничества с царизмом. Именно такую политику вело в III Думе польское коло, состоявшее в большинстве из так называемых народовцев (наро-дово-демократическая партия), которых Ленин характеризовал как польских октябристов. Устами одного из членов польского коло было заявлено, что автономию до времени надо «повесить на вешалку» и заняться достижением возможного.

Но угодничество коло и усилия либералов добиться русско-польского «примирения» ни к чему не привели. Польский вопрос, так же как и другие, мог решаться третьеиюньской монархией только по-столыпински. На повестку дня Думы были поставлены антипольские националистические законопроекты.

Западное земство

Одним из первых обсуждался в Думе законопроект о введении земства в шести западных губерниях: Витебской, Минской, Могилевской, Волынской, Киевской и Подольской. Особенностью этих трех западных и трех юго-западных губерний (так же как и трех северо-западных губерний — Виленской, Ковенской и Гродненской) было то, что крупное землевладение там преимущественно было польским, а крестьянская масса состояла из белорусов и украинцев, которых, однако, правительство принципиально называло «русскими», поставив вообще вне закона слова «украинец» и «белорус». Русских помещиков в Западном крае было сравнительно мало, причем многие из них не вели там собственного хозяйства и либо сдавали свои земли в аренду, либо спекулировали ими, продавая по более высоким ценам, чем были куплены.

Отношение украинских и белорусских крестьян и батраков к польским магнатам характеризовалось глубокой ненавистью народа, в течение многих поколений подвергавшегося нещадной эксплуатации и насильственному ополячиванию. Этим обстоятельством и решили воспользоваться вдохновители и автси ры законопроекта, чтобы превратить западные губернии в своего рода котел, кипящий националистическими страстями и заражающий ими атмосферу всей страны. Дополнительная цель состояла в том, чтобы упрочить позиции и влияние русских помещиков и православного духовенства среди крестьян, создав тем самым благоприятные условия для политики их русификации и борьбы с национально-освободительными устремлениями. В основном ставка здесь делалась на кулачество, которое в крае, особенно в юго-западных губерниях, стало уже значительной величиной. Наконец, введение земства позволяло покончить с монополией польского представительства в Государственном совете от западных губерний (из-за отсутствия земских учреждений выборы проводились дворянскими собраниями, а в них господствовали польские землевладельцы).

Всех указанных целей нельзя было достичь механическим распространением на западные губернии земского Положения 12 июня 1890 г., основанного на сословности и размерах землевладения: в таком случае преобладание в земстве получили бы польские помещики. Поэтому законопроект вносил в него ряд принципиальных изменений. Главные из них были следующие. Вместо сословных курий — крестьянской и помещичьей — вводились курии национальные — польская и русская (куда зачислялись все неполяки), избиравшие отдельно уездных и губернских гласных. Представительство от каждой национальности зависело не от размеров землевладения, как это предусматривало Положение 12 июня 1890 г., а фиксировалось в определенных размерах. Фиксация была основана на совершенно искусственном приеме, состоявшем в том, что брался процент численности населения данной национальности по губернии и процент ценности принадлежавшей ей земли и недвижимых имуществ. облагаемых земскими сборами, но уже в поуездном исчислении, которые затем складывались вместе и делились пополам. Полученная цифра и составляла предельное число избираемых курией гласных ’.

Но безоговорочное применение этого пункта привело бы к тому, что большинство во всех уездных и губернских земских собраниях перешло бы к крестьянам: результат столь же нежелательный для авторов законопроекта, как и польское большинство. Поэтому вводился другой пункт, согласно которому в уездные земские собрания сельские общества могли посылать не больше Vs всех гласных. В губернское же земство не полагалось ни одного крестьянского гласного, но увеличивалось представительство духовенства с одного до трех в уездном земстве и до четырех — в губернском. Специальные статьи предусматривали, что председатель, а также не менее половины членов управ и земских служащих по найму (врачи, учителя, агрономы) должны быть русскими. Евреи в земство не допускались.

Законопроект о западном земстве был типичным образчиком бонапартистской политики. Он был задуман как союз русских помещиков с украинским и белорусским крестьянством, направленный против польских помещиков. В то же время это был классовый союз русских и польских помещиков против крестьянской массы. Реакционнейший по своему содержанию законопроект был завуалирован и представлен в виде крупного либерального начинания: введение бессословного начала в земстве, некоторое увеличение крестьянского представительства.

Законопроект обсуждался в Думе в мае 1910 г. Выступления представителей правооктябристского большинства вылились, как обычно, в травлю поляков. Критика его кадетами и прогрессистами исходила из того же тезиса о гибельности для великодержавной и имперской политики прямолинейного и грубо примитивного национализма. Другой тезис кадетов, как и при обсуждении финляндского законопроекта, состоял в том, что подобные законопроекты заставляют поляков (как и финнов) ориентироваться на Запад, точнее на Германию — потенциального врага России.

Польское коло, разумеется, выступило против законопроекта, но не с демократических, а с реакционно-националистических позиций, апеллируя к чувству классовой солидарности правых и октябристов и уверяя их в своей верности царю и империи. Конкретно требования коло сводились к тому, чтобы на западные губернии было распространено земское Положение 12 июня 1890 г. в своем чистом виде.

Чрезвычайно показательной была позиция правых депута-тов-крестьян от западных губерний. Все они высказались за законопроект, но потребовали увеличения крестьянского представительства, обрушившись по этому поводу с упреками в адрес правых. Крестьянин С. О. Галущак внес поправку, увеличивавшую число гласных-крестьян до половины их общего числа. Она была горячо поддержана другими правыми крестьянами. Ценой угроз, нажима и обмана правым удалось провалить эту поправку, но и здесь лишний раз правые крестьянские депутаты продемонстрировали свою ненависть и недоверие не только к польскому, но и к русскому помещику.

Крестьяне-трудовики выступили с критикой законопроекта и с суровым осуждением правых крестьян, которые, выступая заодно с помещиками, предают интересы крестьянства. Сильную речь с интернационалистских позиций произнес И. П. Покровский: «Мы, социалисты,— заявил он,— работаем со всей демократией без различия национальностей и исповеданий, будь то грузин, армянин, поляк или еврей», одинаково разоблачая ее врагов, будь они русские или поляки; польское дворянство, как и русское, «является типичным противником демократии»; пусть Столыпин выполняет свою историческую миссию; травя «инородцев», он достигает лишь одного: восстанавливает русский народ против русского самодержавия

Законопроект был принят Думой с незначительными поправками, но затем в марте 1911 г. отвергнут Государственным советом. В связи с этим Столыпин был вынужден провести законопроект по 87-й статье, и только таким чрезвычайным путем его удалось сделать законом.

Холмщина

Сущность законопроекта «О выделении из состава губерний Царства Польского восточных частей Люблинской и Седлецкой губерний с образованием из них особой Холмской губернии», как уже видно из самого заголовка, была очень проста. Несколько восточных уездов указанных польских губерний, населенных преимущественно кре-стьянами-украинцами, выделялись в особую губернию, которая превращалась во внутреннюю русскую губернию. Седлецкая губерния упразднялась, оставшаяся ее часть передавалась Люблинской губернии, а один уезд — Ломжинской. Обсуждение законопроекта Дума начала 25 ноября 1911 г. и приняла 26 апреля 1912 г. 4 мая он был передан в Государственный совет, 23 июня утвержден царем и стал законом.

Ни один законопроект не вызвал такой бешеной националистической свистопляски, как этот. Черносотенцы вопили о полонизации «русского» края, коло истошно кричало о «четвертом разделе» Польши, украинские националисты во главе с М. С. Грушевским объявляли Холмщину колыбелью «украин-ства». Во главе всей затеи с Холмщиной стоял депутат III Думы и признанный глава всего думского духовенства епископ Люблинский и Холмский Евлогий — умный, энергичный и беззастенчивый демагог, одна из самых зловещих фигур воинствующего национализма.

Такая ожесточенность во многом объясняется историей холмского вопроса, уходящего своими корнями в глубину столетий. В течение нескольких веков население края подвергалось жестокой эксплуатации со стороны польских панов и не менее жестокому окатоличиванию и ополячиванию. Огромную роль здесь сыграла Брестская уния 1596 г., заменившая православную церковь греко-униатской. Столетия сделали свое дело, и население привыкло считать новую церковь исконной верой своих отцов. В то же время оно противопоставило греко-униатскую церковь как оплот и щит против натиска католицизма и сумело отстоять свой язык, национальность и культуру.

Побле того, как Холмщина вошла в состав России, начался обратный процесс — процесс столь же жестокого насильственного обрусения, выразившегося в первую очередь в наступлении на греко-униатскую церковь. В 1875 г. это наступление окончилось «добровольным воссоединением» униатской церкви с православной, т. е. насильственным обращением греко-униатского населения в православие.

Спустя 30 лет пришла расплата. После издания указа 17 октября 1905 г. о веротерпимости в течение двух лет около 200 тыс. человек в Холмщине перешли из православия в католичество. «Удержать» в православии, по официальному выражению, удалось 300 тыс. человек. То, что не могли сделать века католического натиска, сделал царизм в течение нескольких десятилетий.

Официальных доводов правительства и правооктябристского большинства в пользу выделения Холмщины было два. Первый довод — «русское» большинство края. В доказательство брался не вероисповедный, а этнографический признак: католик, если он был украинцем, объявлялся русским. Поляки, естественно, приняли обратный принцип — вероисповедный, который давал «польское» большинство. Второй довод обосновывался желанием правительства и Думы ввести в Царстве Польском городское и земское самоуправление; поскольку это самоуправление будет польским, надо заранее высвободить из-под его опеки и влияния «русское» население, в противном случае оно окончательно ополячится. Иначе говоря, полякам предлагали отдать Холмщину в обмен на обещание будущего польского земства. Коло избрало в качестве средства защиты все ту же обанкротившуюся тактику, сводившуюся к уверениям, что выделение Холмщины наносит вред прежде всего русским государственным интересам. В то же время ораторы коло грозили тем, что такая политика приведет к «расширению пропасти» между двумя нациями, к обострению русско-польских отношений '. Примерно те же доводы выставляли кадеты.

В заявлении трудовиков законопроект расценивался как «акт грубого лицемерия», действительная цель которого состоит в том, чтобы «возбуждением национальной и религиозной розни отвлечь внимание населения от его действительных нужд».

Позиция социал-демократической фракции была идентична той, которую она изложила при обсуждении законопроекта о западном земстве. Главное правление СДПиЛ еще задолго до обсуждения законопроекта в Думе приняло специальную резолюцию по вопросу о выделении Холмщины, которая «клеймила» коло и народовцев, пригвождая их вместе со Столыпиным «к позорному столбу», и полностью совпадала с позицией русской революционной социал-демократии ’.