Освободительное движение угнетенных народов 1912-1913 гг.

В годы реакции угнетение нерусских народов усилилось. Столыпинская аграрная политика, связанное с ней землеустройство и административные реформы сопровождались экономическим и политическим наступлением на трудящихся национальных районов. Усилилась политика насильственного обрусения «инородцев», преследования национальной культуры, языка. Миллионы трудящихся национальных окраин лишили избирательных прав. Всемерно поощрялась деятельность черносотенных организаций, вроде «Союза русских людей» на Украине или «Союза туркестанских офицеров» в Средней Азии. Самодержавие действительно «все сделало для взаимоотчуждения народов» 4.

В годы нового революционного подъема рабочее движение все шире распространялось из центра на окраины — в Прибалтику, Польшу, на Кавказ. Пролетарское движение по-прежнему развивалось как движение общероссийское. И когда во время стачек на Украине и в Прибалтике, в Средней Азии и на Кавказе плечом к плечу боролись рабочие всех национальностей, когда стачка в Питере вызывала отклик у украинцев и латышей, белорусов и азербайджанцев, а стачка в Баку — поддержку рабочих Питера и Москвы, это было не только проявлением пролетарской солидарности и интернационализма, но и свидетельством того, что сами рабочие национальных окраин рассматривали себя как составную часть общероссийского пролетарского движения. В годы подъема усилилось брожение и среди крестьянских масс национальных окраин. В Белоруссии, на Украине и у таких народностей, как мордва, чуваши, башкиры, живших среди русского населения и в одинаковых с ним условиях, крестьянское движение не только ничем не отличалось от общерусского, но было тесно связано с ним.

В колониальных районах борьба крестьян против своих феодалов и богатеев тесно переплеталась с национальным движением против русского царизма. Ненависть к царизму прорывалась и в многочисленных отказах от уплаты налогов, и в порубке казенных лесов, и в так называемых «разбойных нападениях», когда доведенные до отчаяния крестьяне уходили в горы и совершали оттуда смелые набеги на своих феодалов и на царских чиновников. На Кавказе и в Средней Азии имена многих руководителей таких отрядов стали легендарными. В 1912 г. произошло восстание хивинских туркмен, в 1913 г,— волнения в Закаспийской области (Теджен); в эти же годы произошли крупные волнения казахов и киргизов в Семиречье, а в 1914 г.-волнения киргизов в Пишпекском уезде.

Под влиянием первой русской революции усилились процессы классовой размежевки, в том числе внутри национальных групп и народностей. В результате в национально-освободительном движении 1907—1914 гг. более четко, более определенно выявились две взаимосвязанные тенденции. С одной стороны, шире становилась почва для сближения борьбы угнетенных народов с революционной борьбой русского пролетариата и крестьянства. На Алтае, например, борьба крестьян местных национальностей смыкалась с движением беднейших крестьян-иере-селенцев; на севере крестьяне-коми выступали вместе с вологодскими крестьянами; в Средней Азии разоренная, оседавшая на землю киргизская и казахская беднота сближалась с беднейшими слоями переселенцев; особенно заметно этот процесс шел в Семиречье, предгорных районах Ферганы и в Закаспии; на Кавказе русские и грузинские крестьяне во время выборов в IV Думу отдали свои голоса социал-демократам.

С другой стороны, слиянию национально-освободительной борьбы с общероссийским революционным движением мешало усиление местного буржуазного национализма. Рост его объяснялся развитием капитализма в национальных районах, обострившим конкуренцию между местной и русской буржуазией, углублением процесса консолидации самих наний, ответной реакцией на усиление великодержавной политики царизма.

Политика самодержавия ущемляла интересы местной буржуазии и крупных землевладельцев. Эти интересы требовали известной самостоятельности и устранения административной опеки со стороны царских чиновников. Но революционно-демократическое освободительное движение было для национальных эксплуататорских верхов страшнее. Солдатский штык и казачья плеть, олицетворявшие в «инородческих» районах власть российского императора, были для них надежной защитой от «своего» народа. Помимо этого, развитие капитализма на окраинах России не только обостряло конкуренцию, но и укрепляло связи между верхушкой национальной и русской буржуазии. Все это создавало почву для антинародных сделок национальных «верхов» с царским правительством. Требование автономии в рамках империи вполне отвечало классовым интересам национальной буржуазии и крупных землевладельцев. К этому сводилась программа и финских «активистов», и польских «народовцев», и более демократических буржуазных групп Прибалтики, Белоруссии, Украины, причем требование автономии нередко подменялось лозунгом расширения местного самоуправления.

Но требовать от царизма каких-либо реформ буржуазия могла, лишь спекулируя на национально-освободительном движении. Кадетская формула — дайте «нам» реформы, иначе «они» пойдут дальше — вполне годилась для этой цели. Поэтому национальная буржуазия стремилась возглавить освободительное движение «своего» народа, направив его на реформистский путь.

Идеология национализма, ставящая на первый план «общенациональные» требования, толкуемые как требования свободы развития национальной культуры, пропагандирующая необходимость «классового мира» во имя интересов «своего народа», как нельзя более соответствовала этим задачам.

Пропаганда «классового мира» вполне уживалась в программах буржуазных националистических партий с изъявлением верноподданнических чувств царизму. Разжигая вражду к русскому крестьянину и рабочему, они сеяли национальную рознь и между самими угнетенными народами. Кампания травли украинцев и бойкот евреев, проведенные польскими националистами, натравливание грузин на армян, а армян на азербайджанцев свидетельствовали о том, что национализм направлен на раскол освободительного движения угнетенных народов.

Националистические тенденции усилились на Востоке. В Азербайджане партия мусаватистов, возникшая в 1911 г., резко повернула к панисламизму. После турецкой революции 1909 г. усилились протурецкие симпатии в Средней Азии. В городах стали создаваться подпольные панисламистские кружки и комитеты. Правое крыло джадидов повернуло от буржуазного либерализма к пантюркизму. Лишь в Бухаре более радикальные элементы, создав ряд полулегальных обществ, вели пропаганду за демократические преобразования. Росли протурецкие симпатии и в «Мусульманском союзе», сохранившем связи среди поволжских и крымских татар. Усилились националистические тенденции в национальных мелкобуржуазных партиях и группах; их общей платформой по национальному вопросу стала программа «культурно-национальной автономии». По этой программе каждый гражданин данной страны, независимо от места жительства, мог «записаться» в ту или иную «нацию». Каждая такая «нация» должна была составить в данной стране государственно признанный союз, ведающий делами национальной культуры, с национальными парламентами и т. и. В 1907 г. эту программу приняли национальные партии эсеровского толка (в том числе ППС — Польская партия социалистов, «Еврейская социалистическая рабочая партия», «Грузинская партия социалистов-федералистов», «Белорусская социалистическая громада», армянские дашнаки, «Латышский социал-демократический союз»), в 1912 г. на августовской конференции — партии и группы, блокировавшиеся с ликвидаторами (Бунд, армянские социал-демократы и др.). Особую позицию занимали украинские партии. В 1913 г. съезд «Украинского студенческого союза» во Львове, в котором приняли участие представители всех националистических украинских партий и групп, высказался за размежевку с российским революционным движением и «самостийность» Украины.

Все эти партии оставались революционными лишь в той мере, в какой выступали против царизма, и реакционными в той мере, в какой способствовали расколу революционного движения по национальному признаку. В целом освободительное движение угнетенных народов представляло пеструю картину в зависимости от степени классовой дифференциации и остроты классовой борьбы. Даже если в движении и не выдвигалось особых национальных требований, оно по существу было направлено против всей системы национального гнета в царской империи. Как отмечал Ленин, «тенденция всякого отпора национально угнетенного населения есть национальное восстание» '.

По сути антиколониальный характер носила и борьба русских рабочих и крестьян в колониях. Внести единство в национально-освободительную борьбу, слить ее с общероссийским революционным движением мог только российский пролетариат, возглавляемый своей революционной партией. Но сила его воздействия на эту борьбу зависела от многих причин.