Россия и Балканский союз. Миссия Чарыкова

В дни Боснийского кризиса среди кругов, группировавшихся вокруг столыпинского правительства, окончательно созрело убеждение, что единственное средство успешной борьбы с «германизмом» на Балканах — это «союз объединившихся с Турцией балканских государств с Россией и в то же самое время союз России с Англией и Францией» И как только Боснийский кризис остался позади, послом в Константинополь был назначен Чарыков, перед которым стояли две задачи: добиться сближения России с Турцией и объединить Турцию, Болгарию, Сербию, Черногорию, а также по возможности Грецию и Румынию в союз под эгидой России.

В июле 1909 г. Чарыков прибыл в Константинополь и начал энергично проводить курс на сближение с Турцией; он пошел навстречу турецкому правительству в вопросах, связанных с проблемой автономии Македонии и повел переговоры о свидании царя с султаном в Крыму, где предполагалось договориться о соглашении между обеими державами. Одновременно Столыпин начал принимать меры для усиления позиций России в борьбе за рынки Ближнего Востока. Было основано акционерное общество «Восток» для расширения русской торговли на Балканах и в Малой Азии, учреждалась Славянская торговая палата для изучения возможностей этой торговли, развернулась работа по устройству торговых выставок, обмену делегациями и т. п.

Но месяц шел за месяцем, а дело с Балканским союзом не двигалось с места. На словах турецкие, болгарские и сербские министры соглашались с необходимостью единения, а на деле Сазонов получал известия, что при активном содействии германской и австрийской дипломатии Турция, Болгария и Румыния ведут тайные переговоры о коалиции против Сербии и Черногории.

К маю 1910 г. и русско-болгарские, и сербо-болгарские, и турецко-болгарские переговоры окончательно зашли в тупик. Македония, которой не желали поступиться в Константинополе и на которую претендовали в Софии и в Белграде, казалась непреодолимым камнем преткновения на пути к Балканскому союзу.

Явная бесплодность стараний по сколачиванию антиавсг-рийской коалиции с участием Турции усилила оппозицию курсу Столыпина в правящих кругах Петербурга. Извольский, посланник в Софии Д. К. Сементовский-Курилло, посланник в Белграде Н. Г. Гартвиг и другие влиятельные дипломаты все более резко критиковали эту идею, советуя перейти на «реальный путь» создания болгаро-сербо-черногорского союза. Однако Сазонов в Петербурге и Чарыков в Константинополе не складывали оружия; посвятив несколько месяцев «обработке» турецких и болгарских министров, они осенью 1910 г. возобновили переговоры об общебалканском союзе.

Положение осложнялось тем, что Франция и Англия тоже причиняли России немало хлопот. Французские предприниматели домогались у турецкого правительства концессии на железную дорогу Самсун—Сивас—как раз в том районе, который русская дипломатия всячески отстаивала от посягательств других держав. Англия с помощью своих собственных, а также шведских и американских «инструкторов» пыталась усилить свое влияние в Тегеране и выдвигала претензии на зону, признанную по соглашению 1907 г. нейтральной. Отношения между Англией и Россией из-за этого были довольно напряженными. Чарыкову в Константинополе часто приходилось вести споры не только с германским и австрийским, но также с английским и французским послами. Ясно, что при таких условиях добиться прогресса в отношении формирования Балканского союза было трудно.

Осенью 1911 г. произошло событие, открывшее надежду на успех. 16 (29) сентября началась итало-турецкая война, которая заставила Турцию искать поддержки у других держав, в том числе и у России. К власти в Константинополе пришли круги, выступавшие за ориентацию на Англию и Францию. Новый министр иностранных дел Турции открыто объявлял себя сторонником сближения с Россией.

Столыпина к тому времени уже не было. Сазонов только еще выздоравливал после длительной болезни, но сменивший Столыпина Коковцов и управлявший Министерством иностранных дел А. А. Нератов разделяли мнение Чарыкова о необходимости использовать итало-турецкую войну для вовлечения Турции в орбиту влияния России. И вот чуть ли не на следующий день после объявления Италией войны Турции Нератов направил Чарыкову инструкцию начать переговоры о соглашения, по которому Турция обязалась бы воздержаться от железнодорожного строительства к востоку от линии Самсун — Сивас и согласиться на открытие проливов для русских военных кораблей, а Россия — взять на себя охрану проливов и оказать Турции экономическую поддержку. Чарыков был настолько уверен в успехе, что передал турецкому правительству не только статьи о железнодорожном строительстве (как ему предписывал сделать это для начала более осторожный Нератов), а весь проект соглашения в целом, правда, в неофициальном порядке. Одновременно Нератов запросил правительства Англии, Франции, Германии, Австро-Венгрии и Италии относительно их согласия на право прохода русских военных кораблей через проливы. Все державы (кроме союзной Франции) дали уклончивый ответ. На деле же и английский, и германский послы в Константинополе стремились сделать все возможное, чтобы не допустить такого усиления позиций России. В итоге турецкое правительство тянуло с ответом, откладывало решение с недели на неделю. Становилось очевидным, что Порта просто спекулирует на кажущемся сближении с Россией, чтобы выторговать возможно большую поддержку у других держав в начавшихся переговорах с Италией. Поэтому Чарыков решил поставить вопрос ребром и 14(27) ноября официально вручил великому визирю проект соглашения. Глава турецкого правительства обещал обсудить его в Совете министров. Но снова потянулись неделя за неделей, а ответом Чарыкову по-прежнему были просьбы подождать еще день, еще два дня.

Между тем слухи о русско-турецких переговорах проникли в европейскую печать. Началась ожесточенная кампания против России, которую обвиняли в нарушении «равновесия» на Ближнем Востоке. Посыпались обидные для престижа царизма намеки о заискивании русской дипломатии перед Турцией. Сазонов в этот момент заканчивал лечение в Швейцарии. Узнав о том, как оборачиваются переговоры с Турцией, он предписал Нератову, чтобы тот запретил Чарыкову придавать «частному характеру его обмена мыслей с турками» значение официальных переговоров. В тот же день газеты опубликовали его заявление, где утверждалось, что «Россия ни о чем не просит, не начинала никаких переговоров, не пыталась предпринимать никакого шага» Был пущен слух, что русский посол в Константинополе вышел за пределы данных ему инструкций. А в марте 1912 г. Чарыков получил отставку; его миссия потерпела полную неудачу.

Балканский союз

Сазонов и Чарыков видели препятствие на пути к Балканскому союзу в несговорчивости Турции. Одержать верх над германским влиянием в Константинополе, убедить турецких министров в выгоде сближения с Россией и балканскими государствами, помирить враждующих на автономии Македонии — и задача создания антиавстрий-ской коалиции, но их мнению, была бы разрешена. Руководители русской дипломатии недооценивали остроты противоречий между Турцией и балканскими государствами. Как раз в это время народы Албании и Македонии усилили борьбу против турецкого ига. Правительства балканских государств готовились к войне за раздел турецкого наследства на Балканах, а турецкое правительство, беспощадно подавляя движение угнетенных народов, намеревалось разгромить балканские государства поодиночке. Понятно, что при таких условиях о соглашении между Турцией и балканскими государствами не могло быть и речи. В Софии, Белграде, Афинах, Цетинье итало-турецкая война была расценена как неповторимый случай для разгрома Турции общими силами.

В тот момент, когда Чарыков начинал свой демарш, между Болгарией и Сербией, с одной стороны, Болгарией и Грецией — с другой, возобновились переговоры о союзе. Правда, Болгария снова отказалась идти на уступки, но Сазонов видел в сербо-греко-болгарском сближении первый этап на пути к заветной антиавстрийской коалиции; и пока сам он стремился помирить Италию с Турцией, русские посланники на Балканах столь же упорно трудились над примирением балканских государств.

Переговоры между Сербией и Болгарией, в которых принимали участие представители России в Белграде и Софии, тянулись чуть ли не полгода. Наконец, 29 февраля (13 марта) 1912 г. сербо-болгарский союзный договор был подписан; обе стороны обязались совместно выступить против «любой державы» (читай: Австро-Венгрии), которая посягнула бы на балканские владения Турции. Если возникнет конфликт с Турцией, то война против нее объявлялась возможной лишь с согласия России. В случае же развала Турецкой империи на Балканах Македония подлежала разделу на три части: большая — Болгарии, меньшая — Сербии, а спорные районы — на арбитраж России.

Спустя два месяца была подписана и военная конвенция, которая устанавливала, сколько войск выставляли союзники против Австро-Венгрии и сколько — против Турции. Еще полмесяца спустя последовало соглашение между Болгарией и Грецией о совместных действиях в случае конфликта с Турцией. Позднее Греция достигла соглашения в том же духе с Сербией, а с Болгарией заключила военную конвенцию по типу сербо-болгарской.

Итак, на Балканах образовался союз, направленный (как полагали в Петербурге) против Австро-Венгрии. Русское правительство рассчитывало, что, опираясь на свое влияние в Белграде и Софии, ему удастся удержать союзников от нежелательных для России «осложнений» на Балканском полуострове. Гарантией тому представлялось само положение России как арбитра в территориальных спорах между Болгарией и Сербией.

Черногория формально не примкнула к союзу по ряду причин, в которых далеко не последнее место занимала личная вражда черногорского короля к сербскому, претендовавшему на объединение Сербии и Черногории под своим скипетром. Но в сентябре 1912 г между Черногорией и Болгарией было достигнуто соглашение о совместных действиях в случае конфликта с Турцией, так что фактически Балканский союз оказывался четверным.

Перед русской дипломатией вставала новая задача: не допустить преждевременного (с точки зрения Петербурга) столкновения участников Балканского союза ни с Турцией, ни тем более с Австро-Венгрией.

Задача избежать конфликта с Австро-Венгрией осложнялась тем, что обстановка в Европе вообще была чревата войной. Отношения между Германией и Францией после очередного столкновения из-за Марокко становились все более напряженными. В Англии тоже все громче раздавались голоса о необходимости покончить с Германией, пока ее флот не сравнялся с британским. Англия и Франция подкрепили свое «сердечное согласие» военно-морской конвенцией. Австро-германская дипломатия развернула напряженную деятельность с целью взорвать сложившийся Балканский союз и образовать новый — румыно-болгаро-турецкий, направленный против Сербии и Черногории. Из Вены послышались угрозы о вторжении австрийской армии в Сербию.

Стремясь оттянуть назревавшие «осложнения», Сазонов во время очередного свидания Николая II и Вильгельма договорился с Бстман-Гольвсгом о том, что Германия будет удерживать Австрию, а Россия — «умерять нетерпеливые вожделения малых славянских государств» Но германские обещания были ненадежными. В поисках гарантий от австро-германской экспансии на Балканах России приходилось рассчитывать только на содействие Парижа и Лондона.

Еще труднее оказалась задача не допустить конфликта между Балканским союзом и Турцией. Планы Сазонова относительно постепенного приобщения Турции к образовавшемуся на Балканах союзу с самого начала натолкнулись на непреодолимые препятствия. Турецкое правительство в апреле 1912 г. закрыло Босфор и Дарданеллы для торгового судоходства; оно не без основания ссылалось на необходимость обороны от нападений итальянского флота; вместе с тем оно рассчитывало побудить великие державы, которые несли от этого миллионные убытки, склонить Италию к уступкам на переговорах о мире. Особенно большие убытки несли русские помещики и коммерсанты: оказалась перекрытой главная артерия хлебного экспорта России. В «общественном мнении» России курс Сазонова на русско-турецкое сближение вызывал все более резкое осуждение.

В июне 1912 г. албанцы нанесли турецким войскам ряд поражений. Волнения охватили и Македонию. Турецкое правительство ответило на них резней мирного населения. Это вызвало новый взрыв негодования в Болгарии, Сербии, Греции и Черногории. Сазонову приходилось заботиться уже не столько о сближении Турции с Балканским союзом, сколько о предотвращении войны между ними. После безуспешных попыток склонить Порту предоставить автономию Албании и Македонии он отправился за помощью в Париж и Лондон. С французским премьером Р. Пуанкаре ему удалось договориться сравнительно быстро, но Грей упирался, не желая рисковать обострением отношений с Турцией. В конце концов Сазонов и Пуанкаре выработали проект декларации, в которой великие державы объявляли, что не допустят нарушения статус-кво на Балканах и возьмут дело македонских реформ «в свои руки».

На обратном пути Сазонов остановился в Берлине. Там 25 сентября (8 октября) 1912 г., выступая с речью на банкете, он дал понять, что его усилия увенчались успехом и «отныне мир на Балканах обеспечен»1 2. А через несколько часов ему принесли телеграмму о начале военных действий между Турцией и Черногорией.