Топливный кризис в России в годы Первой мировой войны

Особенность топливного баланса России накануне мировой войны заключалась в том, что в нем непомерно большую роль играли дрова (57,4%) и слишком малую — минеральное топливо, каменный уголь и нефть (40,7%). Добыча минерального топлива развивалась медленно. Богатства Донецкого бассейна использовались крайне недостаточно. Очень слабо развивалась добыча угля в Подмосковном бассейне, Западной и Восточной Сибири, на Урале. На долю Донецкого бассейна приходилось 75% имперской добычи угля, а на названные районы — лишь 10%.

С началом войны Россия лишилась иностранного топлива, а вскоре и Домбровского угля. Образовался огромный дефицит, который, по самым скромным подсчетам, достигал ’А всей добычи. Прекращение экспорта нефтепродуктов могло лишь частично закрыть образовавшуюся брешь в топливном балансе. Необходимо было увеличить добычу всех видов топлива, чтобы покрыть возросший спрос и потерянные источники топлива.

В целом по империи за военные годы добыча угля не поднялась до уровня 1913 г. Добыча угля в Донецком бассейне за 1914—1916 гг. была несколько больше предвоенной; в 1916 г. она увеличилась на 200 млн. пудов и достигла 1744 млн. пудов, что дало прирост почти на 13%. Увеличилась добыча угля в Подмосковном бассейне, но он удовлетворял потребности лишь небольшой части промышленности Московского района и был низкого качества.

Рост добычи в Донецком бассейне достигался увеличением числа рабочих. Максимальное число рабочих в Донбассе (в январе — феврале 1917 г.) было 291,5 тыс., но производительность труда снизилась до 2/з довоенной (64,4%). В составе рабочих уменьшилось число квалифицированных шахтеров, увеличилось число пленных (74 тыс.), женщин и подростков (до 30 тыс.). Ухудшилось снабжение Донбасса металлом, лесом, взрывчатыми веществами. Накануне Февральской революции в Донецком бассейне добывалось угля лишь 70% технически возможного. Между тем потребление угля росло. В 1916 г. на железных дорогах использовалось 48,3% вывезенного донецкого угля. Петроградский район, являвшийся военной кузницей страны, в 16 раз увеличил потребление донецкого угля, причем в 1916 г. он постоянно испытывал недостаток в топливе в 20%, другие районы — Уральский, Одесский, Волжский — удовлетворялись углем немного больше 50%; перспективы снабжения углем на 1917 г. были самые безрадостные. К трудностям добычи угля добавились еще трудности его вывозки по железным дорогам.

Добыча нефти в первые два года войны шла на уровне предвоенного 1913 г. и только в 1916 г. увеличилась на 7%, достигнув 602 млн. пудов. Во время войны нефть стала широко заменять уголь, дрова, спрос на нее расширился. Значительно увеличилось потребление нефти промышленностью, железными дорогами и флотом. Регулирующие мероприятия правительства в области нефти ограничивались установлением предельных цен на нефть, регулированием перевозок и введением правил распределения нефти между потребителями.

Крупными потребителями дров были города, железные дороги и особенно горнозаводской Урал. На заготовках дров для промышленных предприятий, кроме Урала, было занято 875 тыс. рабочих. Однако намеченные Особым совещанием по топливу планы вырубки не выполнялись, а заготовленные дрова вывозились не полностью.

Значительно расширилось использование торфа для промышленности. Торфозаготовки велись в 30 губерниях, на них было занято 268 тыс. человек. Торф широко применялся в промышленности Центрального района. В военное время был поставлен вопрос об использовании для топлива сланцев Эстонии, но практически до революции ничего не было сделано.

Таким образом, основные трудности топливной проблемы в России связаны были с организацией производства. К этому выводу министр путем сообщения С. В. Рухлов пришел уже в марте 1915 г., когда правительство создало под его председательством Комитет по расппеделению топлива. Однако он не добился реального увеличения добычи угля, как и его вывозки. С созданием особых совещаний руководство делом добычи угля перешло к министру торговли и промышленности, а вывоз угля остался за железными дорогами.

Осенью 1915 г. страна пережила полосу острейшего топливного голода. В сентябре — ноябре недогруз в среднем достигал 30—40%, а в последующие месяцы он снизился до 20% намеченного отпуска топлива. В декабре положение ухудшилось: Петроградский район получил только 49 % топлива, Москва — 40% угля и 57% нефти; на юге бездействовало 17 домен. Только в первую половину 1910 г. вывозка топлива поднялась до 115 млн. пудов в месяц, и промышленность могла работать более ровно. Однако осенью топливный кризис вновь обострился и охватил ряд районов страны, причем в отличие от 1915 г. в этом кризисе стал острее чувствоваться недостаток добычи угля, так как потребности мобилизованной промышленности возросли. Минимальная ежемесячная потребность угля определялась в 125—130 млн. пудов, а общий недогруз угля достигал 39%. Промышленность страны вступала в зиму 1917 г. без минимальных запасов топлива. 1 февраля 1917 г. Особое совещание по обороне должно было признать: «Положение дела снабжения заводов топливом подлежит признать критическим и внушающим серьезные опасения. Во всяком случае необходимо считаться с предстоящим сокращением деятельности или даже временным закрытием некоторых обслуживающих оборону заводов» '. Закрытие военных предприятий означало на деле невозможность продолжать войну. Оздоровить отдельно угольную промышленность не представлялось возможным, ибо она была связана с транспортом, проблемой рабочей силы и продовольствием. Топливный кризис приобрел перманентный характер, он стал одним из проявлений общего кризиса экономики России.