Канун революционного взрыва в конце 1916 года

Примерно в октябре 1916 г. революционный кризис в стране вступил в свою высшую стадию. Свержение самодержавия и выход из империалистической войны стали главными вопросами дня. Экономическая разруха и стихийная тяга к миру с неумолимой настойчивостью толкали массы к революции. В ноябре Петербургский комитет большевиков выдвинул перед пролетариатом в качестве очередной задачи борьбу за создание Временного революционного правительства как органа демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.

Осенью 1916 г. нервное напряжение масс дошло до предела. Каждая хлебная очередь стихийно превращалась в политический клуб, где, не стесняясь в выражениях, обсуждали вести с фронта, последние новости о Распутине, слухи о близком мире. «Полуголодный обыватель с восторгом приветствует всякое проявление оппозиции — будет ли она направлена на городское самоуправление или на кондукторшу трамвая, на министров, мародеров, на правительство или на немцев — все равно»,— доносили московские жандармы *.

Характеризуя настроение деревни в этот период, полиция отмечала: «Все ждут не дождутся, когда же, наконец, окончится эта проклятая война. Крестьяне охотно беседуют на политические темы, чего до начала войны, после 1906 г., почти совершенно не наблюдалось... Настроение деревни стало резко оппозиционным...» 1 2

Все более «ненадежной» становилась и армия. Царские власти не без оснований опасались, что в решающий момент войска перейдут на сторону революционного народа, интересы которого были для солдат «более близкими и понятными, нежели выполнение воинского долга». Достаточно было одной искры, чтобы весь этот горючий материал вспыхнул ярким пламенем революционной борьбы.

В октябре стачки приобрели невиданный в годы войны размах: только в Петрограде бастовало около 250 тыс. рабочих, причем их борьба носила ярко выраженный политический характер и проходила под руководством большевиков. С 13 октября на заводах и фабриках столицы проходили организованные ПК РСДРП массовые митинги против дороговизны, войны и самодержавия, переросшие 17 октября в общую стачку, которая продолжалась до 21 октября. Рабочих поддержали солдаты 181-го пехотного полка, отказавшиеся стрелять в демонстрантов. Вызванные для усмирения солдат казаки также отказались стрелять в своих товарищей. Как подчеркивал ПК РСДРП, пролетариат вплотную подошел к «всеобщей стачке в союзе с армией».

26 октября началась новая стачка в знак протеста против суда над матросами-кронштадтцами, арестованными в конце

1915      г. по делу военной организации большевиков. По призыву ПК 26—28 октября бастовало около 130 тыс. рабочих. Когда по распоряжению начальника Петроградского военного округа 13 заводов и фабрик было закрыто, в знак протеста против локаута число бастующих поднялось до 182 тыс. человек. Несмотря на репрессии правительства (более 1 тыс. рабочих были арестованы, 1750 назначены к отправке на фронт), стачка была выиграна рабочими: царский суд не посмел приговорить моряков к смертной казни, а локаут был отменен. Выступления в Петрограде были поддержаны также политическими антивоенными стачками в Москве. Экономические забастовки имели место в Тверской, Московской, Костромской губерниях, в Донской области, на Урале и в других местах. В ноябре и декабре

1916      г. снова наступил некоторый спад рабочего движения (примерно по 40 тыс. бастующих в месяц). Однако это было лишь затишье перед бурей.

В осенних событиях 1916 г. особенно ярко проявилась руководящая роль большевистской партии в рабочем движении. Осенью 1916 г. было вновь воссоздано распавшееся весной 1916 г. Русское бюро ЦК (А. Г. Шляпников, П. А. Залуцкий, В. М. Молотов; в работе Бюро принимали также участие А. И. Елизарова, Е. Д. Стасова, Н. И. Подвойский, Ю. X. Лу-товинов, Д. А. Павлов). В тесном контакте с ним действовал Петербургский комитет большевиков (В. Н. Каюров, Ф. А. Лемешев, А. К. Скороходов и др.), поддерживавший связь почти с 40 местными организациями.

Деятельность большевиков проходила в острой борьбе с буржуазной агентурой в рабочем движении — гвоздевцами, которые призывали к свертыванию рабочего движения. В то же время в 1916 г. дальнейшее развитие получила тактика «левого блока» — соглашение большевиков с частью меньшевиков и эсе-ров-интернационалистов. Одной из наиболее распространенных форм «левого блока», помимо обмена информацией, совместного ведения подпольной техники, выпуска листовок и т. п„ были объединенные стачечные комитеты, создававшиеся по инициативе самих рабочих.

В конце 1916 г. усилилось и революционное движение в армии.'1 Анализ солдатских писем 12-й армии привел военную пензуру к выводу, что около 1 октября 1916 г. «произошел какой-то перелом в настроении армии в худшую сторону»; он явился результатом новых военных неудач, писем из дома о росте дороговизны и расцвете спекуляции, а также огромной усталости солдат от войны. В конце 1916 г. еще более усилилось дезертирство. По данным Родзянко, в 1915—1916 гг. число сдавшихся в плен дошло до 2 млн., а дезертиров — до 1,5 млн. человек. Увеличилось число дел о предании суду за отказ от выполнения приказов начальства, критику офицеров, призывы к избиению начальников и т. п. Движение в армии становилось все более массовым. 22—26 октября произошло выступление 4 тыс. солдат на распределительном пункте в Гомеле, в котором приняли участие казаки и балтийские моряки, отправленные на фронт за участие в осенних «беспорядках» 1915 г. Оно окончилось перестрелкой между восставшими и войсками, высланными для их усмирения. После массовых арестов и суда 11 участников выступления были расстреляны. Почти одновременно произошло восстание и на другом распределительном пункте — в Кременчуге. Участились случаи отказов идти в наступление. Так, во время декабрьских боев на Рижском плацдарме отказались наступать солдаты 2-го Сибирского корпуса. Инициатива принадлежала 1-му батальону 17-го стрелкового полка. Он был разоружен, а 24 солдата расстреляны по приговору военно-полевого суда. В январе 1917 г. не выстудили на позиции солдаты 223-го Одоевского полка.

1" Большевистские военные организации действовали в это время в Петрограде, Кронштадте, Москве, Киеве, Минске, Твери, Баку, Тифлисе, Екатеринбурге, Харькове и других городах. Активную работу в армии вели такие видные деятели большевистской партии, как М. В. Фрунзе, А. Ф. Мясников, С. М. Киров, Я. Ф. Фабрициус. |

Буржуазия все отчётливее сознавала, что самодержавие бессильно вывести страну из тупика. Во время ноябрьско-декабрьской сессии Государственной думы критика правительства со стороны левых фракций, «прогрессивного блока» и части правых (Пуришкевич) достигла своей кульминации. «Что это— глупость или измена?» — задавали вопрос буржуазные оппозиционеры, анализируя деятельность правительства, проявившего полную неспособность руководить страной и армией. Депутаты открыто говорили о необходимости немедленной отставки Штюрмера и удаления Распутина.

Вместе с тем сессия Думы еше раз продемонстрировала свое полное политическое бессилие. Недаром председатель бюро «прогрессивного блока» С. И. Шидловский заявил, что оппозиция будет стремиться к достижению своей цели лишь «законными способами». Одновременно буржуазия усиливала борьбу против рабочего движения, все чаще применяя такое кранное средство расправы с непокорными рабочими, как локаут. Несмотря на наличие серьезных противоречий между буржуазией и царизмом, они были едины в борьбе с революционным движением народных масс.

Кризис «верхов» достиг особой остроты в ноябре — декабре 1916 г. По совету своих приближенных 10 ноября царь устранил Штюрмера со всех занимаемых им постов и назначил главой правительства сторонника «разумных реформ» А. Ф. Тренева. Но брат кровавого палача революции 1905—1907 гг. пробыл у власти невиданно короткий в истории срок — 48 дней. После того как Тренов потребовал от Николая суда над Сухомлиновым и отставки министра внутренних дел Протопопова, он был устранен. В вину Трепову было поставлено и убийство Распутина, совершенное в ночь на 18 декабря Пуришкевичем, князем Ф. Юсуповым и вел. кн. Дмитрием Павловичем. Это запоздалое возмездие, естественно, уже ничего не могло изменить в общем ходе политической истории России.

В декабре 1916 г. заигрывания Николая II с буржуазией кончились. Самодержавие стало на путь реакции, граничащей с мракобесием. Председателем Совета министров был назначен старый и больной князь Н. Д. Голицын—«министр без программы, без реформ, без доверия, без плана действий», как характеризовала его газета «Русское слово». Реакция стала вынашивать план проведения выборов в новую, V Государственную думу, составленную только из представителей дворянства и духовенства. В записке, поданной царю группой видных членов Государственного совета (А. А. Римским-Корсаковым, Н. Маклаковым и др.), рекомендовалось ввести в больших городах военное, а если нужно, и осадное положение, полевые суды, вооружить столичный гарнизон артиллерией и пулеметами, закрыть все органы либеральной печати, милитаризировать оборонные заводы. Эта записка стала программой действий Николая II и нового придворного «провидца» Протопопова — самой влиятельной фигуры в кабинете Голицына.

В ответ на это в либеральных кругах начали все чаще поговаривать о возможности и даже необходимости дворцового переворота. За устранение Николая II высказывались не только буржуазные деятели типа Гучкова, Терещенко, Коновалова, Путилова, но и генералы Деникин и Крымов, некоторые представители высшей бюрократии и даже родственники царя. Планы «заговорщиков» предусматривали арест Николая II, его принудительное отречение в пользу сына Алексея с назначением одного из великих князей регентом и установление в стране конституционной монархии. Империалисты Антанты, побуждавшие Россию к более активному ведению войны и опасавшиеся сепаратного мира царя с Германией, пытались через послов Англии и Франции в Петрограде Д. Бьюкенена и М. Палеолога «подтолкнуть» руководителей «заговора». Однако для его практического осуществления к февралю 1917 г. было сделано очень мало. Распуская слухи о близком дворцовом перевороте, буржуазия стремилась по существу лишь запугать царя и добиться от него новых уступок.

Характерным проявлением политической беспомощности русской буржуазии явилось совещание представителей московских торгово-промышленных кругов, деятелей «прогрессивного блока» и гласных Московской городской думы, состоявшееся 24 декабря 1916 г.— 3 января 1917 г. Участники совещания пришли к выводу о неизбежности конфликта правительства с Думой и приняли решение в случае роспуска российского «парламента» продолжать его работу в Москве и обратиться к стране и армии с воззванием, аналогичным известному Выборгскому манифесту 1906 г. Однако по вопросу о методах борьбы на совещании возникли разногласия. Октябристы и кадеты признавали единственно возможной борьбу «законными парламентскими способами», тогда как прогрессисты, вышедшие в октябре 1916 г. из состава блока, полагали, что подобные методы уже не дадут никакого результата. Совещание зашло в тупик и не смогло принять никакого конкретного решения.

В кадетской партии к началу 1917 г. выявилось четыре основных направления:

1)            крайне-левое (главным образом из провинциальных организаций) , выражавшее готовность заменить старый режим даже демократической республикой;

2)            более умеренные «легалисты» (левое крыло думской фракции и часть представителей Земгора), которые выступали за превращение Думы в подлинно законодательный орган, находящийся «под защитой всей страны»;

3)            «центр», стремившийся не обострять отношений с самодержавием до исчерпания всех парламентских возможностей, и, наконец,

4)            правое крыло, готовое идти на любые компромиссы с правительством. Однако, несмотря на некоторое усиление первой и второй групп, политику кадетов по-прежнему определяли умеренные правоцентристские элементы во главе с Милюковым.

В ходе войны контрреволюционная российская буржуазия в силу чрезвычайно оригинальной исторической ситуации снова, как летом и осенью 1905 г., оказалась в антиправительственном лагере. По словам Ленина, на рубеже 1916—1917 гг. в единый поток «слились вместе, и замечательно „дружно“ слились, совершенно различные потоки, совершенно разнородные классовые интересы, совершенно противоположные политические и социальные стремления» !. С одной стороны, стремление либеральной буржуазии к захвату власти и смене одного монарха другим в интересах продолжения империалистической войны, с другой — глубокое пролетарское и массовое народное движение против самодержавия и войны, которое и определило дальнейший ход событий.