Назревание революционного кризиса в России в годы Первой мировой войны. Отношение классов и партий к войне

Война довела до крайнего предела десятилетиями накапливавшиеся в стране противоречия, беспощадно обнажила всю гнилость самодержавия, ускорила крушение царизма и вплотную подвела Россию к социалистической революции.

Бедствия войны оказали огромное революционизирующее воздействие на многомиллионные массы пролетариата и крестьянства. Вместе с тем поражения на фронтах вызывали прогрессирующее разложение правительственного лагеря и рост буржуазной оппозиции. В результате уже осенью 1915 г. в России возник революционный кризис, а к концу 1916 г. страна оказалась на пороге новой революции. В огне мирового пожара родилось «глубокое пролетарское и массовое народное (все беднейшее население городов и деревень) движение революционного характера за хлеб, за мир, за настоящую свободу» *, руководителем которого была партия большевиков.

26 июля 1914 г. состоялась экстренная сессия Государственной думы. Она должна была продемонстрировать единство народа с императорской властью перед лицом внешнего врага. В белоколонном зале Таврического дворца прозвучало в этот день немало красивых слов о «миролюбии» России, ее верности союзническому долгу, помощи «братьям-славянам» и т. п. К войне до победы призывали глава правительства И. Л. Горемыкин и министр иностранных дел С. Д. Сазонов, председатель Думы октябрист М. В. Родзянко и курский «зубр» Марков 2-й. Либеральная буржуазия также целиком и полностью одобрила империалистическую внешнюю политику царизма. Лидер кадетов П. Н. Милюков огласил опубликованное накануне заседания Думы воззвание ЦК своей партии, в котором говорилось о необходимости отложить на время внутренние споры и исполнить священный долг российских граждан: «сохранить нашу страну единой и нераздельной и удержать за ней то положение в ряду мировых держав, которое оспаривается у нас врагом». От имени крестьянской трудовой группы с призывом отстоять русскую землю и культуру от германского нашествия выступил А. Ф. Керенский. Как опытный демагог, он попытался и на этот раз представить себя революционером, заявив с театральным пафосом, что после победы рабочие и крестьяне должны будут освободить Россию от внутренней реакции.

И все же в Думе прозвучал голос протеста против войны. Еще до открытия сессии депутат А. Е. Бадаев заявил журналистам, что большевистская фракция всеми имеющимися в ее распоряжении средствами будет бороться против кровавой авантюры самодержавия под лозунгом: «Война войне!» Меньшевистские депутаты, учитывая настроение авангарда рабочего класса, также заняли вначале антивоенную позицию, не отличавшуюся, однако, ни твердостью, ни последовательностью. 26 июля обе фракции выступили в Думе с совместной декларацией. Охарактеризовав войну как неизбежный результат захватнической политики всех капиталистических государств, социал-демократы заявили, что рабочий класс России вместе с пролетариатом всего мира выступает против этого нового преступления правящих классов. Нет и не может быть единения народа с властью, попирающей волю трудящихся,— таков был ответ российского пролетариата на лживые призывы царизма и буржуазии к национальному миру для «защиты отечества». Уход социал-демократов из зала заседания Думы в момент голосования военных кредитов еще больше подчеркнул антиправительственный характер их декларации. Однако по настоянию меньшевиков в декларацию был включен полуоборонческий тезис о необходимости «защищать культурные блага народа от всяких посягательств, откуда бы они ни исходили — извне или изнутри». Ничего не говорилось в декларации и о конкретных задачах пролетариата по борьбе с войной. Поэтому одобряя в общем позицию большевистских депутатов, Ленин настаивал на том, чтобы в дальнейшем они выступали совершенно самостоятельно и излагали свою антивоенную программу более четко и последовательно.

С первых же дней войны бешеный разгул шовинизма охватил не только всю буржуазию, но и значительную часть мелкобуржуазных слоев города и деревни, включая студенчество и интеллигенцию. Торжественные молебны о ниспослании победы и патриотические манифестации сменялись немецкими погромами, сборы пожертвований на нужды солдатских вдов и детей — славянофильскими банкетами. Печать, школа, церковь, искусство — все было поставлено правящими классами на службу «патриотической» идее. В июле — августе 1914 г. были созданы Земский союз и Союз городов — всероссийские либерально-буржуазные организации, ведавшие помощью раненым и беженцам (в дальнейшем они взяли на себя и часть работы но снабжению армии). Буржуазия национальных районов также торопилась продемонстрировать свою лояльность по отношению к правительству, надеясь заслужить этим высочайшую «милость» и реформы после войны. Об этом говорили с думской трибуны представители еврейской и прибалтийской буржуазии и польского коло, к которым затем присоединилась мусульманская фракция Думы. На позициях поддержки царизма стояли в период войны близкие к кадетам партии украинских туповцев и армянских рамковаров, азербайджанские мусаватисты, национал-демократы Королевства Польского 1 и т. п. С помощью национальной буржуазии формировались батальоны латышских стрелков, армянские добровольческие отряды, польские дружины. Вместе с тем война вызвала некоторое оживление сепаратистских стремлений части буржуазных националистов, делавших ставку на помощь со стороны Германии, Австрии и Турции (прогерманский «Союз освобождения Украины», часть грузинских социалистов-федералистов и национал-демократов, азербайджанские и среднеазиатские панисламисты, пантюркисты, финские националисты, ППС-правица и людовцы в Польше).

Шовинистические настроения охватили не только подавляющее большинство зажиточного и среднего крестьянства, но и значительную часть деревенской бедноты и часть рабочего класса.

С активным сознательным протестом против империалистической войны выступил лишь передовой отряд рабочего класса. Антивоенные демонстрации и забастовки состоялись в Петербурге, Риге, Твери, Баку и некоторых других городах. В столице, например, в день объявления войны бастовало около 27 тыс. рабочих. Однако эти героические выступления, проходившие под руководством большевиков, тонули в общем море военной истерии. Большинство рабочих, обессиленных грандиозными весенне-летними стачками 1914 г., хранили угрюмое молчание, определяя свое отношение к войне формулой: прикажут — будем воевать. Но уходя на фронт, они не скрывали своей глубокой веры в то, что час расплаты с царизмом уже недалек.

Тем не менее даже летом и осенью 1914 г., когда волна шовинизма достигла своего высшего подъема, царским властям не удалось добиться классового мира в стране. Выражением стихийного, в большинстве случаев еще не осознанного протеста народных масс против царских властей и войны явились выступления призывников, зарегистрированные в период мобили зации в 43 губерниях России. Они сопровождались не только разгромом винных лавок и магазинов, но и нападением на полицейские участки, помещичьи усадьбы, кулацкие хутора. В ряде случаев дело доходило до вооруженных столкновений мобилизованных с войсками и полицией. Самое крупное из них произошло на Лысьвенском заводе (Пермской губ.), где рабочие и крестьяне окрестных деревень потребовали выдачи пособий семьям призывников. В результате зверской расправы царских властей с участниками «беспорядков» было убито и ранено около 50 человек. 85 участников восстания были преданы военному суду, из них 22 приговорены к смертной казни и 23 — к бессрочной каторге. Всего в 27 губерниях с 19 июля по 1 августа 1914 г. в ходе волнений было убито и ранено свыше 500 мобилизованных и около 100 должностных лиц.

До конца 1914 г. в 56 губерниях Европейской и Азиатской частей России было отмечено 265 крестьянских волнений, причем в 35 случаях правительству пришлось прибегать к вводу в бунтующие деревни отрядов стражников и воинских команд. Не менее половины этих выступлений было направлено против помещиков.

Введение в стране военного положения и мобилизация временно сбили пламя забастовочного движения пролетариата. За каждое серьезное выступление рабочим грозила теперь отправка на фронт. Жестокие репрессии обрушились на большевистские организации, рабочую печать, профсоюзы. Все это привело к тому, что с августа по декабрь 1914 г. на предприятиях, подчиненных надзору фабричной инспекции, бастовало лишь 37,5 тыс. рабочих, тогда как за предыдущие семь месяцев — 1500 тыс. В октябре, например, число стачечников по всей стране едва превышало 1 тыс. человек. В известной мере этот спад рабочего движения в первые месяцы войны явился и результатом влияния буржуазно-монархической шовинистической пропаганды. Рабочий класс России тысячами нитей был связан с наиболее «патриотическим» слоем капиталистического общества — мелкой буржуазией; он включал в себя не только основное ядро кадровых пролетариев, но и довольно многочисленный, полукрестьянский но своей психологии отряд рабочих, не прошедших еще в полной мере суровой школы пролетарской борьбы и труда.

Первая волна стихийного оборончества захватила рабочих в самом начале войны, вторая — после весенних и летних поражений 1915 г. и третья, самая слабая,— в период недолгих успехов Брусилова летом 1916 г. Характерно, однако, что даже в проявлениях рабочего «патриотизма» (сбор средств для помощи солдатским семьям, требования об удалении с заводов нем-цев-мастеров и т. п.) социальные мотивы неизменно брали верх над национальными чувствами. В. Куйбышев, имевший возможность общаться в начале войны с солдатами Петроградского гарнизона, писал:      «У большинства запасных из рабочих

я замечал приблизительно такое настроение: чванного шовинизма и безразборчивой ярости против всех немцев я у них не видел, но ненависть к германскому правительству и командующим классам Германии сильна... Мечтают освободить Германию от безответственной власти и разоружить в результате всю Европу» !.

Однако по сравнению с буржуазными и мелкобуржуазными слоями в самой России, а также по сравнению с рабочим классом других воюющих стран российский пролетариат, по словам Ленина, в общем и целом оказался «иммунизированным в отношении шовинизма»1 2. По данным фабричной инспекции, из 1410 зарегистрированных во время войны выступлений рабочих лишь 15, т. е. немногим более 1%, были вызваны «патриотическими» мотивами. Причина иммунитета рабочего класса к шовинизму заключалась прежде всего в небывалой остроте социальных конфликтов в России, являвшейся средоточием всех противоречий империалистической эпохи, а также в некоторых общих условиях жизни российского пролетариата (низкий жизненный уровень, небольшой удельный вес привилегированных прослоек и т. и.). Огромную роль сыграли также революционные и интернационалистские традиции рабочего класса России, воспитанного большевистской партией.