К искусству социалистического реализма в начале 20 века

Десятилетие между революциями 1905— 1907 гг. и 1917 г. вовсе не было, однако, временем совершенного и полного господства буржуазно-помещичьей упадочнической идеологии, временем единодержавного декадентского засилья в литературе и искусстве. Элементы демократической культуры видны были во всех отраслях искусства и литературы.

Не случайно уже в 1907 г. заговорили о «декадансе декаданса». Выражалось это не только в «дифференциации», т. е. выделении из символизма новых течений типа акмеизма. Как раз в годы разгула реакции и всяческого ренегатства против упадочнической буржуазной культуры, против индивидуализма и отречения от революции возвысил свой голос А. Блок. Его драматическая трилогия («Балаганчик», «Король на площади», «Незнакомка», 1906 г.) свидетельствовала об окончательном разочаровании Блока в «юношеской вере». Здесь, особенно в «Балаганчике», жестоко высмеяна практика соловьевских мистиков, отвергнута философия Вл. Соловьева, под влиянием которой поэт находился долгое время. В 1907 г. Блок создал стихи, вошедшие впоследствии в цикл гражданской лирики «Ямбы». С этого же времени тема Родины, ее прошлого, настоящего и грядущего выдвигается на первый план в его творчестве. В знаменитом цикле «На поле Куликовом», отталкиваясь от гоголевского представления о Руси как рвущейся вперед тройке, Блок находит свое выражение образа Родины — яркого, динамичного и вместе с тем глубоко лирического:

О, Русь моя! Жена моя! До боли Нам ясен долгий нуть!<„.>

И вечный бой! Покой нам только снится Сквозь кровь и пыль...

Летит, летит стенная кобылица И мнет ковыль...

‘‘И нет конца!..

Вторая значительнейшая из творческих тем зрелого Блока — тема человека. Идеалом поэта становится человек с характером стойким и .мужественным, «человек-артист», умеющий «жадно жить и действовать». Никакие сладостные «соловьиные песни» не способны заглушить в душе, в сознании такого человека призывный рокот житейского моря — такова основная идея поэмы «Соловьиный сад», одного из самых глубоких и совершенных созданий Блока. Поэт прекрасно понимал, что «человек-артист» может родиться в результате коренного обновления мира, в результате революции. Отсюда еще две ведущие темы его произведений:' тема «страшного мира», обрекающего человека на «невольную тоску» и «невольные муки», и тема революции как могучего потока, сметающего «страшный мир» с его фальшью, моральным убожеством, мещанским самодовольством и «сытостью». Вышедший в 1912 г. третий том стихотворений Блока — вершина его лирического творчества. От него тянутся зримые нити к гениальной поэме «Двенадцать», созданной зимой 1918 г., когда новая Россия еще только начинала свое революционное шествие в уже зримое грядущее.

Именно с этих позиций выступал Блок против упадочнических и индивидуалистических тенденций в литературе и искусстве России 1907 — 1917 гг. В нем пробудился публицист с ярким общественным темпераментом. Ему становилось душно в модных кружках и декадентских салонах, из которых «давно уже не выходит ничего, кроме разложения и вреда». Он страстно желал «окончательного распадения всяких кружков и истребления литературной кружковщины», находя, что. общение «между писателями русскими может устанавливаться, по-видимому, лишь постольку, поскольку они не писатели, а общественные деятели»

Гражданские мотивы, звучавшие в поэзии В. Брюсова накануне первой русской революции, впоследствии стали преобладающими в его творчестве. В шумных прениях 1907 —1910 гг. о судьбах русского символизма Брюсов сразу и резко отверг различные философские толкования сути символизма, заявив, что «символизм хотел быть и всегда был только искусством». Брюсов тем самым оставил за собой право самостоятельно определить и отстаивать свое мироощущение и общественно-политическое кредо. Последнее же при всей его противоречивости в конечном итоге характеризовалось демократизмом, сочувствием к людям труда, восприятием труда как средства самоутверждения человека. Брюсов слагал яркие гимны во славу человека. Заглядывая в будущее, позт писал:

Верю, дерзкий! ты поставишь

Над Землей ряды ветрил.

Ты по прихоти направишь

Бег в пространстве, меж светил.

И насельники вселенной,

Те, чей путь ты пересек,

Повторят привет священный:

Будь прославлен, Человек!

С верой в глубокие творческие возможности человека-пре-образователя связана у Брюсова и вера в прогресс. Брюсов-уче-ный исследовал историю прошлых цивилизаций и, вбирая их неповторимый колорит, вынес из глубин веков убежденность в конечном торжестве разума и гения человечества. Брюсов-патриот гордился прошлым своей Родины и предсказывал ей великое будущее. Брюсов — сын своего времени — жадно и нетерпеливо прислушивался к глубинным толчкам революции, призванной радикально изменить страну, весь ее уклад:

Пусть ветры вновь оледенили

Разбег апрельских бурных рек:

Их жизнь — во временной могиле,

Мы смеем верить скрытой силе,

Ждать мая, мая в этот век!

Нет, с декадансом поэту было не по пути. Он шел своей дорогой и с полным основанием в одном из своих последних стихотворений указал на Октябрь как на соединение своего пути с героическим путем страны:

Год пятый прошумел, далекой

Свободе открывая даль.

И после гроз воины жестокой

Был Октябрем сменен Февраль.

Мне видеть не дано, быть может,

Конец, чуть блещущий вдали,

Но счастлив я, что был мной прожит

Торжественнейший день земли.

В обстановке кризиса и распада символизма на арене литературной жизни появился футуризм — модернистское в своей основе течение, резко и нарочито шумно выступавшее против упадочнических тенденций, ущербного мироощущения, самодовольной сытости и респекта. Кричащее «Долой!» —долой ваш быт, вашу любовь, вашу религию, ваше искусство — таковы были общественно-политическая (в целом родственная анархобунтарским настроениям) и литературно-эстетическая позиции футуристов. Последняя доводилась ими до отрицания всей прошлой и современной литературы. Характеризовалась она также положением о «самовитом слове», по выражению В. В. Хлебникова, слове «вне быта и жизненных польз». Отсюда исключительное внимание к словесному экспериментаторству, «словонов-шеству» ради достижения «стремительной современности» речи.

Первый выпуск сборника футуристов «Садок судей» вышел в свет весной 1910 г. За ним последовал еще ряд сборников с нарочито вызывающими заглавиями: «Дохлая луна», «Рыкающий парнас», «Пощечина общественному вкусу». Последний из названных сборников вышел из печати в конце 1912 г. Б нем впервые появились стихи В. В. Маяковского.

В группе футуристов Маяковскому принадлежала самая активная роль. Он вместе с Д. Бурлюком, «открывшим» Маяковского как поэта, и В. В. Каменским всячески пропагандировал футуризм, разъезжая по стране, был одним из авторов программных заявлений футуристов. Тем не менее Маяковский занимал особое место в этом литературном течении. И поэт понимал это с самого начала. Впоследствии, вспоминая первую встречу с Бурлюком, Маяковский писал: «У Давида — гнев обогнавшего современников мастера, у меня — пафос социалиста, знающего неизбежность крушения старья. Родился российский футуризм»'. К футуристам Маяковского привело не столько отрицание литературно-художественных канонов, сколько ненависть к общественному строю тогдашней России. Она открыто проступала в каждом произведении Маяковского. В его ранних поэмах («Облако в штанах», «Флейта-позвоночник», «Война и мир», «Человек») она достигла предельного накала и сделала Маяковского глашатаем надвигавшейся революции.

Понимая действенность своей поэзии, Маяковский отказался вс коре и от объединявшего футуристов лозунга о « самовитом», «самоценном» слове. «Нам слово нужно для жизни,— провозгласил поэт.— Мы не признаем бесполезного искусства». И когда «в терновом венке революций» наступил семнадцатый год, для Маяковского не было вопроса, «в каком сражаться стане»: «Моя революция. Пошел в Смольный» !,— гак сказал он в автобиографии.

В последнее десятилетие дореволюционной России вступила в литературу целая фаланга писателей из рабочей и крестьянской среды. Группа пролетарских поэтов сложилась вокруг «Правды» и других изданий революционной социал-демократии. Появились книги рабочих поэтов: «Наши песни. Первый сборник стихотворений поэтов-рабочих» (1913 г.), «Первый пролетарский сборник» (1914 г.), открывавшийся предисловием Горького. В литературу входили С. П. Подъячев, М. Г. Сиваче», А. П. Бибик. Крупным представителем поэтов-правд истов стал баснописец и сатирик Д. Бедный (Е. А. Придворов).

Как поэт деревни начал свою творческую деятельность

С.            А. Есенин, сразу обративший на себя внимание читателей проникновенным лиризмом и тонким чувством природы. Его первые шесть стихотворений отобрал для печати Блок. Сохранилась запись Блока о первой встрече с Есениным: «Крестьянин Рязанской губернии, 19 лет, стихи свежие, чистые, голосистые, многословный язык, приходил ко мне 9 марта 1915 г.» 1 2

Так, своеобразно отражая исторические судьбы противостоящих друг другу в революции общественных сил, сил реакции, с одной стороны, и сил демократии и социализма — с другой, выявлялись две тенденции в русской литературе 1907 —1917 гг. Декаданс хирел и вырождался. Демократическая струя ширилась и крепла, вбирая в себя лучшие традиции русской классики и действительное новаторство, обретенное и отобранное в результате поисков и исканий начала XX в.

Так же, как и в литературе, обстояло дело и в других областях искусства начала XX в. Как гимн борьбе воспринималось’ последнее крупное симфоническое произведение А. Н. Скрябина «Прометей» («Поэма огня», 1910 г.). Используя все средства расширенного симфонического оркестра, бескрайние возможности звуковых красок и ритмов, Скрябин ввел в партитуру «Прометея» «партию люстр», стремясь всполохами света, разрезающими тьму, дополнить и усилить главную мысль, главную идею своего создания: «Да здравствует Солнце!» По замыслу композитора, заключительные такты поэмы — титанические аккорды-взрывы — должны заполнять все пространство вместе с каскадами «Белого света», олицетворяющего жизнь.

Наряду с С. Н. Василенко и Н. Я. Мясковским смело, широко, талантливо вступил в музыку С. С. Прокофьев. К 1917 г. он создал уже десятки произведений самых разнообразных форм и жанров. Ученик Римского-Корсакова, Лядова и Глиэра, Прокофьев сам различал впоследствии в своем раннем творчестве несколько параллельных линий: «классическую», «новаторскую», «токкатную», «лирическую», «скерцозную». Они неразрывно переплелись в зрелых созданиях Прокофьева, динамичных, импульсивных и вместе с тем глубоко национальных.

Родственным Прокофьеву по духу и музыкальному письму был И. Ф. Стравргнский. Блестящий мастер балетной, оперной и симфонической музыки — балеты «Жар-птица» (1910 г.), «Петрушка» (1911 г.), «Весна священная» (1913 г.)—Стравинский уже тогда начал занимать видное место в современной музыке.

Стремление широкой демократической общественности к передовой культуре сказывалось в самых разнообразных проявлениях. В 1910 г. при Всероссийском союзе сценических деятелей была учреждена Комиссия по сельскому театру. В последующие годы в эту комиссию поступили со всех концов России просьбы об организации трупп, присылке режиссеров, составлении разумного и доступного репертуара. Размах деятельности комиссии в связи с такими запросами заставил театральных деятелей преобразовать ее в особый «Отдел содействия устройству фабричных и деревенских театров» при московском отделении Русского технического общества. Большевистская «Правда» с удовлетворением писала об этом: «Членами и сотрудниками отдела наряду с профессиональными артистами, художниками, литераторами являются рабочие, студенты, сельские учителя, крестьяне. И вся эта пестрая масса идейно сливается на лозунге передачи народу в художественной и красивой форме образцов искусства и поэзии, которые его захватят и приобщат к искусству» '.

Собравшийся в Москве съезд деятелей народного театра (декабрь 1915 г.— январь 1916 г.) свидетельствовал о растущей тяге народа к искусству, о жизненности здорового, высокохудожественного реалистического театра. Съезд прошел под председательством художника-реалиста академика В. Д. Поленова.

Рождалось новое искусство, целостное своей верой в силы русской революции и удивительно многообразное до жанрам, приемам, формам. Складывались новые центры притяжения прогрессивных деятелей искусства. Все здоровое в русской литературе и искусстве тяготело в ту пору к Горькому.

Горький стоял и как великий художник, и как демократический организатор литературных дел во главе реалистических начал русской культуры. Его повесть «Мать» стала началом нового этапа в развитии русского реализма — народился художественный метод социалистического искусства и литературы. Очень быстро «Мать» была переведена на многие иностранные языки; произведение это имело огромное значение для художественного развития всего человечества. Впервые в истории мировой культуры с потрясающей правдой и беззаветной верой в победу правого дела великим писателем-художником была нарисована картина революционной борьбы пролетариата против капитализма и политического деспотизма. Бессмертные образы этой повести убеждали читателей в неизбежности победы народа и революции. «Мать» Горького внесла в российское и международное революционное и освободительное движение великую силу — силу искусства, нужного для освобождения народа, для его борьбы и победы.

Творчество Горького стало важнейшим фактором в зарождении литературы социалистического реализма.

В. И. Ленин и А. М. Горький ратовали за собирание и сохранение здорового реалистического начала в художественном творчестве России тех лет. Собрать, объединить, ободрить на новые действия писателей, художников, постановщиков и актеров, способных дать народу правдивое слово, ясный образ,— вот о чем они заботились.

В феврале 1913 г. Ленин делился с Горьким мыслями о новом начинании в марксистской печати — издании журнала «Просвещение»: «Вот действительно превосходно будет, ежели мы помаленьку присоседим беллетристов да двинем „Просве-щение“! Превосходно! Читатель новый, пролетарский, — сделаем журнал дешевым,— беллетристику станете Вы пускать только демократическую, без нытья, без ренегатства. Рабочих скрепим. А рабочие пошли хорошие» '.

К голосам Ленина и Горького присоединялись лучшие представители русской литературы и искусства.

Настойчивые усилия по собиранию реалистических сил литературы и искусства дали положительные результаты. Большинство творчески активных деятелей и мастеров художественной культуры России радостно приветствовало свержение самодержавия и победу революционного народа в 1917 г.

В новых условиях освобождавшейся России Горький продолжал заботиться о судьбах искусства и литературы, беспокоился о сохранении памятников культуры. 8 марта 1917 г. он от имени группы писателей, художников и артистов напечатал воззвание ко всему населению:

«Граждане! Старые хозяева ушли, после них осталось огромное наследство. Теперь оно принадлежит всему народу.

Граждане, берегите это наследство...

Искусство — это то прекрасное, что талантливые люди умели создать даже под гнетом деспотизма и что свидетельствует о красоте, о силе человеческой души...» 1